Анатолий Судоплатов Тушино, Тверская, "Националь"... Ситуация, когда "шахидки" становятся постоянными "гостями столицы", все острее ставит вопрос о действенности антитеррористических мероприятий, осуществляемых спецслужбами. Иллюзии, что террористов можно "замочить в сортире", похоже, окончательно рассеиваются. Совершаемые ради демонстрационного эффекта акции боевиков все больше дискредитируют власть перед собственным народом, а международной общественности показывают непрочность российских позиций на Кавказе. В ходе анализа ситуации и поиска путей выхода из нее, к сожалению, мало используется послевоенный опыт ликвидации националистического подполья в Западной Украине и Прибалтике.
А историческая ретроспектива как раз и свидетельствует о неоправданности ожиданий скорой нейтрализации экстремистских проявлений. При подавляющем превосходстве советской силовой машины борьба с националистическим подпольем затянулась более чем на десятилетие. Были убиты и ранены более 30 тысяч военнослужащих и представителей советского партхозактива. Условно это противостояние можно разбить на два периода - 1944-1951 гг. и 1951-1959 гг. На первом этапе было сломлено организованное вооруженное сопротивление повстанцев, располагавших поддержкой местного населения, а также запасами оружия и боеприпасов, специально оставленными отступавшими гитлеровцами.
Стоит отметить, что, как и сегодня, на Юге России экстремистские силы действовали при поддержке из-за рубежа: так, заброска организаторов националистического подполья Матвиейко, Лукши и Охримовича на территорию СССР была осуществлена английской разведкой. После ликвидации на Украине гауптштурмфюрера СС Шухевича и в Литве Йозаса Лукши вооруженная борьба постепенно приняла характер законспирированного противостояния спецслужб националистов и советской контрразведки. В феврале-сентябре 1951 г. поиск Лукши осуществляли две специальные оперативные группы, включавшие офицеров отдела ДР (диверсия и разведка) МГБ СССР. Подходы к Лукше удалось нащупать благодаря захвату его ближайшего помощника Кукаускаса в мае 1951 г. 4 сентября путем использования агента-боевика Хайнаускаса, выступавшего под легендой "связного" Кукаускаса, Лукшу удалось заманить в засаду. При попытке взорвать гранату он был застрелен. Эта агентурная комбинация, организованная под руководством генерал-майора Леонида Эйтингона, заслуживает внимания, учитывая далеко не всегда успешный опыт в обезвреживании лидеров боевиков в Чечне.
Эпизод с Лукшей - яркое свидетельство того, что вооруженное сопротивление было подавлено на основе легендированного проникновения агентов-боевиков советской контрразведки в руководство подполья. В отчете руководству МГБ СССР министр госбезопасности Литвы генерал-лейтенант Петр Кондаков 19 января 1953 г. писал: "Особенно положительные результаты в ликвидации бандитизма были достигнуты после применения таких форм агентурной работы, как создание агентурно-боевых групп, направленных против банд, оперативное использование тайно задержанных руководителей бандитов и их вербовка нашей спецагентурой в качестве легендированных представителей банд, штабов и центров сопротивления. В нашем ведении успешно действуют несколько лжепартизанских соединений. Благодаря формированию легендированных бандгрупп нам удалось взять под агентурный контроль самые серьезные организационные бандитские единицы, уничтожить организационную структуру оставшихся формирований, парализовать их активную террористическую деятельность". Из рапорта того же Кондакова от 18 апреля 1953 г. следует, что МГБ Литвы провело 240 комбинаций. Лишь за первые неполные четыре месяца было захвачено 72 руководителя подполья, из которых 18 были завербованы, 23 использовались для других оперативных целей, а остальные арестованы для предания суду.
Во многом благодаря тому, что приоритет был отдан агентурно-оперативной работе, были захвачены, перевербованы и включены в радиоигры с английской разведкой активные участники украинского и литовского вооруженного сопротивления Матвиейко, Кук, Маргулис. Преданы суду и расстреляны Жемайтис (1957 г.) в Литве и Охримович (1955 г.) на Западной Украине. Таким образом, для ликвидации гнезд подготовки террористов-одиночек, осуществлявших индивидуальные демонстрационные акции, потребовалось еще более пяти лет. Проводя исторические параллели, можно прийти к выводу, что нахождение на свободе Басаева, Абу Валида и Масхадова еще не позволяет говорить о переходе ко второй фазе противостояния с террористами на Кавказе.
В то же время изменение тактики в сторону использования "смертников" характерно именно для второго этапа. Хотя камикадзе тогдашней эпохи не только сознательно шли на самопожертвование, но и были обучены на конспиративных квартирах методам диверсионной войны и натренированы в использовании личного оружия и взрывчатых веществ. К счастью, таким же образом охарактеризовать "живые бомбы", используемые в российских городах, пока нельзя. Взрывы на Тверской и возле "Националя" в противном случае имели бы куда более серьезные последствия. Примечательно также, что и в 1950-х география террористической угрозы выходила далеко за пределы национальных территорий. Так, после ареста в январе 1950 г. связниц руководителя ОУН Дидык и Гусяк выяснилось, что они готовили взрыв памятника Ленину в Киеве в дни празднования годовщины революции в ноябре 1948 г. А Гусяк конспиративно приезжала в Москву в 1949 г., проживала в гостинице "Метрополь", где тогда останавливались даже зарубежные правительственные делегации, изучала возможности закладки взрывных устройств на Красной площади и вблизи посольства США.
На второй фазе боевых действий против националистического подполья обнаружились опаснейшие последствия действий агентов-двойников, которых националисты стремились внедрить в агентурный аппарат советской контрразведки. Так, был захвачен на конспиративной квартире и зверски замучен (четвертован) начальник отделения контрразведывательного отдела МГБ Литвы Энзинскас. Для анализа чеченской ситуации немаловажен тот факт, что в Прибалтике и в Западной Украине националистическое подполье имело серьезные агентурные позиции в органах милиции, куда неизбежно набирались кадры рядового и сержантского состава из местного населения.
Были в борьбе с националистическим подпольем и свои полковники Будановы. Министр госбезопасности Литвы 22 января 1952 г. докладывал в МГБ СССР министру Сергею Игнатьеву и в ЦК ВКП(б), что "┘некоторые агенты-боевики и оперативные работники, работающие по ликвидации бандитизма, нарушали советские законы, вели себя аморально и неумело, присваивали имущество бандитов, связных и пособников. Применяли методы физического воздействия, а в некоторых случаях убивали связных и бандитов, которых при правильной организации оперативной работы можно было взять живыми". Приказом по МГБ Литовской ССР "за отсутствие контроля над действиями подчиненных" офицеры Управления "2-Н" Римкявичюс и Сташкявичюс были понижены в должности и посажены на 20 суток под арест каждый.
После смерти Сталина некоторые острые методы, применяемые агентами-боевиками при уничтожении своих бывших соратников, были официально запрещены. Первый зампред КГБ при СМ СССР генерал-майор Иван Лунев в циркулярном письме от 3 апреля 1954 г., направленном в адрес руководителей КГБ Латвии, Литвы и Эстонии, отметил, что "┘в ряде случаев перевербованные агенты-боевики пытали задержанных с применением незаконных методов" и запретил применение подобной практики в обработке захваченных живыми связных националистического подполья и их помощников. Было запрещено использование легендированных мероприятий против антисоветских групп из молодежного круга, поскольку такие меры могут только активизировать остатки вооруженного подполья. В 1955 г. "за нарушение советских законов" Военным трибуналом Прибалтийского военного округа агенты-боевики из местного населения Хайнускас-Шауна и Рудженис были приговорены к тюремным срокам от 2 до 7 лет.
К сожалению, в ходе многократного реформирования опыт борьбы с националистическим подпольем был предан забвению. Как известно, руководители этого направления работы органов госбезопасности Райхман, Почкай, Мирковский, Эйтингон, Дроздов, Харитонов в ходе чисток и реорганизаций оказались отодвинутыми от руководящей оперативной работы. Эпизоды борьбы с вооруженным националистическим экстремизмом по существу не обобщались и не изучались. К мнениям авторитетных специалистов о возможной вспышке вооруженного экстремизма и национализма в период перестройки ни руководство ЦК КПСС, ни КГБ СССР должным образом не прислушивалось.
Но, несмотря на это, вернуться к детальному изучению советского наследства еще не поздно, тем более что поле деятельности для его применения не уменьшается.
