Александр Песляк
Анатолий Петрович Абрамов – сотрудник посольства СССР в Турции (в первом ряду второй справа). Анкара, вторая половина 1940-х годов. Фото из семейного архива Ирины Томас (Абрамовой)
«В конце 1950-х годов отец прилетал с Байконура с огромными букетами тюльпанов на коротких стеблях, – вспоминает Наталья, старшая дочь А.П. Абрамова. – Между тем семья жила как бы в своем мире, свои отношения в школе, походы в театр. Все взрослели… под подпиской. И когда наступила гласность, лавину откровений трудно было переварить. Возникло даже ощущение непоправимости…
Лучшим, редким другом отца был Виктор Казанский – достойный, остроумный, по-мужски привлекательный. Вдвоем они уезжали в Прибалтику или на Волгу рыбачить. А пять семейных пар собирались на праздники, дни рождения за городом отмечали; дач не было, ставили палатки…
Папа был педагогом от Бога, так объяснял физику, что запомнила на всю жизнь. А вообще он был очень конкретный, упорядоченный, ни одну фразу не говорил впопыхах. Прозорлив был; с хитрым прищуром смотрит, будто вглубь тебя, ничего не скрыть. И доверчив при этом».
ОПЫТНОЕ КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО ПОД № 1
Он родился в Вольске. Город так назвали, упростив «Волгск» (стоял на берегу Волги). Еще первый государь Романов – Михаил Федорович жаловал угодья там и права на рыбную ловлю любимому столичному Новоспасскому монастырю. Многие обители посылали туда приписных крестьян. Возникали храмы и торговые ряды, купеческие каменные «двухэтажки», ширились хлеботорговля и производство цемента…
Средняя школа, где учился Анатолий, дала стране таких героев войны, как летчик-герой Виктор Талалихин и политрук-панфиловец Василий Клочков. Давая право на знания, давали право на высокий подвиг…
Анатолий поступил в Московский механико-машиностроительный институт (МММИ) им. Н.Э. Баумана (затем – Московское высшее техническое училище (МВТУ) им. Н.Э. Баумана, а в настоящее время – Московский государственный технический университет (МГТУ) им. Н.Э. Баумана) в 1937 году, но закончил его с разрывом по времени – и в другом городе. Дело в том, что в начале 41-го он с сокурсниками поехал в Белосток на войсковую практику, а в августе еще «не оперившийся» специалист был направлен в Наро-Фоминск на автобронетанковую ремонтную базу. Немцы наступали, и восстановленные танки требовались как никогда; а потом предприятие эвакуировали в Удмуртию. Но к зиме сорвали и оттуда: требовались дипломированные инженеры. Так что заканчивал учебу и защищался в Ижевске, зато на базе родной «Бауманки» (по специальности «Гусеничные машины»). 1942 год – Мытищинский вагоностроительный завод: опять ремонт САУ, танков. В январе 1943-го буквально перешел через дорогу (точнее, Ярославское шоссе) и начал трудиться в Центральном артиллерийском КБ генерал-полковника Василия Грабина, вернувшегося из горьковской эвакуации.
И вдруг – неожиданный и недолгий поворот в судьбе: срочные курсы МИДа, а в начале 1945 года – направление в двухлетнюю дипломатическую командировку в Турцию. По возвращении, поучаствовав в разработке танковой пушки и зенитной ракеты, в июле 1947 года Абрамов по приглашению Королёва пришел в один из отделов Специального КБ при НИИ-88. И три пятилетки, по 1961 год, – «лестница»: инженер, старший инженер-конструктор, начальник группы, замначальника отдела, исполняющий обязанности – и «просто» начальник отдела № 7 (наземное оборудование) ОКБ-1. Начинал он свою работу с оборудования стартов Р-1, Р-2 и Р-5.
А в 1959 году бывший «гусеничник» стал кандидатом технических наук, подтверждая качества «профи» в новой области техники.
Одной из первых существенных работ абрамовского отдела и его руководителя была отработка пуска Р-11ФМ. То была ракета морского старта. Собственно, с января 1954 года Анатолий Петрович возглавил разработку стартовой установки, предназначенной для пуска ракет из шахт подводных лодок, находящихся в момент пуска в надводном положении. А на море-океане – не всегда штиль. К тому же даже для испытаний требовалось поднять ракету из шахты в надводное положение и удерживать многотонную махину вертикально до момента пуска.
Все это делалось с помощью специально сконструированной стартовой установки. Причем сперва был просто качающийся плавучий стенд, с которого в 1955 году в условиях режима качки по курсу и бортовой качки были проведены три экспериментальных пуска. Затем 11 пусков выполнили с реальной подводной лодки, 9 из них успешных – с достижением заданной цели.
Спустя год в ОКБ-1 закипела работа по еще незнаменитой тогда баллистической ракете 8К71 – будущей Р-7 («семерка»). Любопытно, что одним из методов проверки ракеты и стартового устройства была отработка на Ленинградском металлическом заводе в середине 1950-х годов. На предприятии имелись бетонированные колодцы диаметром 19 м и два 300-тонных крана. Под руководством А.П. Абрамова и Е.В. Шабарова (еще один будущий зам С.П. Королёва) отрабатывался безбуферный выход стотонной ракеты из стартовой системы. А топливные баки были заполнены водой, имитируя весовую нагрузку.
Там же отрабатывались технология и методика процесса установки машины на пусковую установку, передачи ее массы на опорные фермы, вертикализация и поворот на заданный угол. При этом в гигантском цеху одновременно шла проверка всех систем и агрегатов новой пусковой установки. Затем – тоже впервые! – производилась разборка и самой ракеты, и установки и отправка на Байконур.
Вообще, что такое стартовая (техническая) позиция? Это огромный комплекс из десятков объектов с разными функциями, размещенный на территории в десятки гектаров. Здесь и собственно стартовый стол (или шахта) с мощными газоотводными каналами, подъездные пути, транспортно-установочный механизм (а это не просто «тележка» и подъемник), вся слоистая инфраструктура заправки (свои трубы, кабели, вагоны для топлива, окислителя, особо – если компонент – криогенного характера), это фермы обслуживания, мачты, системы взрывопожаробезопасности и тушения, укрытия и пути передачи команд с пункта управления, а также другие элементы, обеспечивающие подготовку машины к старту и самый процесс пуска.
Создание принципиально нового стартового комплекса, где ракета и конструкции наземных устройств составляли единую динамическую систему, требовала тесного сотрудничества с главным изготовителем «наземки» – коллективом главного конструктора ГСКБ «Спецмаш» В.П. Бармина. Только такое сотворчество позволило разработать уникальную стартовую систему, обеспечившую успех эксплуатации – заметьте: безаварийной! – всех модификаций ракет Р-7 в течение более чем полувека!
ОЦЕНИЛИ В ВПК
Как отмечает Наталья Сироткина (Абрамова), ее отец внес весомый вклад в развитие теории и практики гидравлических и криогенных систем, а также в автоматизацию средств заправки ракет и космических аппаратов. Результаты исследований и экспериментальных работ были изложены в техническом отчете «Об обеспечении ракетных баз низкокипящими компонентами топлива» за подписями С.П. Королёва, В.П. Мишина и А.П. Абрамова. Выводы и предложения носили революционный характер и могли быть использованы в других областях науки и техники, что давало огромный экономический эффект.
В статье Анатолия Шмелева «Анатолий Петрович Абрамов – создатель ракетно-ядерного щита», опубликованной на сайте городских краеведов «История Королёва», приводятся следующие слова А.П. Абрамова: «Развивалась ракетно-космическая техника, увеличивалось количество двигательных установок и бортовых систем на космическом корабле. Это требовало резкого повышения точности заправляемой дозы и усложняло технологию заправки. От качества заправки зависел успех пуска. Специалисты пришли к выводу, что традиционная схема заправки – под открытым небом с десятками автозаправщиков, в мороз и зной, при дожде и пыльной буре – изжила себя. И возникла необходимость создать специальное здание с заправочной и контрольно-измерительной техникой – заправочную станцию. Это, естественно, связано с немалыми затратами, которые впоследствии окупятся за счет снижения эксплуатационных расходов. Главное же – резко повысится надежность операций. И такая станция была создана».
Вспоминает академик Борис Черток: «Королёв очень старался сэкономить на строительстве и несколько раз выгонял Абрамова, когда тот приносил ему на подпись проект заправочной станции. Тогда проситель организовал изготовление макета станции по всем правилам архитектурного искусства. Через месяц принес макет в приемную и попросил Главного на минуту выйти из кабинета.
СП вышел, увидел, выругался: «Опять ты за свое! Не можешь успокоиться… А пожалуй, ты прав. Делайте!» Он все это время не забывал о предложении наземщиков и проверял себя на их упрямстве.
– Теперь смешно вспомнить, – сказал Абрамов, – на чем мы экономили. Это такие крохи по сравнению с грандиозными «стройками века» под H-1. Только на «двойку» по ДОСу и двум космическим кораблям слетелось 1200 командировочных. Это не считая военных и постоянно здесь работающих гражданских».
Учитывая личность конструктора и важность направления работ, с согласия Главного конструктора Анатолий Петрович был взят в центральный орган оборонки – сразу на должность начальника управления. Летом 1961 года председатель Госкомитета СМ СССР по оборонной технике (ГКОТ) Л.В. Смирнов подписал приказ, в соответствии с которым А.П. Абрамов был утвержден еще и членом ГКОТ…
А тем временем назревал Карибский кризис. И на конструктора лег немалый груз работ и забот, координация графиков и разработок многих КБ, НИИ и заводов, участвующих в строительстве стартовых сооружений и космодромов. Сверхнапряжение ответственности, болезнь – и длительное пребывание в больнице. В 1964 году – заявление с просьбой отпустить с высокой административной работы на прежнюю, «полевую» – в ОКБ-1.
ЗАМЕСТИТЕЛЬ КОРОЛЁВА, ЛИДЕР ПО НАПРАВЛЕНИЮ
Абрамов – королёвский соратник, его зам, «надежда и опора» в создании наземных комплексов, в том числе технических и стартовых позиций, экспериментальных установок. Для первых отечественных ракет дальнего действия, межконтинентальных баллистических ракет (включая ракету Р-7 и ее модификации). Что касается Р-9 и Р-9А, то там конструктор работал над внедрением заправки криогенным (жидким) кислородом, над процессами упрочнения шахтных установок. Как известно, к середине 1960-х годов наряду с модернизацией пускового комплекса «Десна» закончились строительство и монтаж нового стартового комплекса «Долина». Его автоматизация обеспечивала почти полное отсутствие боевого расчета.
Самоходная тележка с ракетой, выйдя из монтажно-испытательного корпуса (МИК) и достигнув упоров на пусковом устройстве, соединялась с подъемно-установочным устройством. Последнее поднималось вертикально вместе с ракетой; автоматически стыковались все коммуникации, закрепляя ракету на пусковом столе. Затем следовала скоростная заправка компонентами топлив, подготовка систем управления и прицеливание. На все про все по новой технологии уходило 20 минут вместо 2 часов на комплексе «Десна». А осенью 1963 года прошел первый пуск Р-9А из шахты. Вообще же летно-конструкторские испытания ракеты в шахтном и наземном вариантах «обошлись» в 54 пуска. И 25 лет безупречного боевого дежурства...
Анатолий Петрович начинал подготовку «наземки» для первых твердотопливных ракет РТ-1, РТ-2 и РТ-2П, непосредственно участвовал в разработке разветвленного наземного комплекса циклопических размеров для «царь-ракеты» Н-1. Основные проектанты – Конструкторское бюро общего машиностроения (КБОМ) Бармина, но увязка, согласования, даже некий «присмотр» – от комплекса Абрамова.
Герой Социалистического Труда Владимир Климов, долгие годы работавший в КБОМ, отмечал, что в целом взаимодействовать с Абрамовым как представителем заказчика было комфортно: «Он был интеллигентный, несколько вальяжный. Завершали разработку эскизного проекта, увязывали комплекс вопросов – без крика, культурно. Споры бывали лишь с Трощиным, замом Бармина. Тот его в минуты конфликтные с некоей издевкой называл «турецкий дипломат». Абрамова интересовали и работоспособность наземных агрегатов, и доступ заправочных систем к ракете – через торец или сбоку».
На этапе строительства объектов наземной инфраструктуры все дела ведет КБОМ, уточняет Климов. А вот когда начинались комплексные испытания, то именно «абрамовские» представители сверяли фактические данные с заложенными в задание, отмечали все нюансы в конфигурации стартовых и обеспечивающих систем (а их – более 60), особо тщательно отслеживали процессы, связанные с жидким кислородом и жидким водородом. Если надо – требовали доработки, изменения графика работ, методик.
В связи с программой создания первой долговременной орбитальной станции «Салют-1» приказом по предприятию от 4 февраля 1970 года Анатолий Петрович был назначен на должность руководителя работ по наземным комплексам, технической позиции и заправочному оборудованию. Виталий Севастьянов, летчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза, подарил ему свою книжку «Дневник над облаками», надписав: «…с глубоким уважением и сердечной благодарностью за создание прекрасной советской космической техники». Хотя космонавт уточнял – про «Союзы» и «Салют» он, как инженер-конструктор РКК «Энергия», понимал очевидное: сама по себе ракета не взлетит! Гарантии – в буквальном смысле – на земле.
|
|
Анатолий Петрович Абрамов. Конец 1970-х годов. Фото из семейного архива Натальи Сироткиной (Абрамовой) |
И последнее в этой главке: не помнится случая, чтобы какая-либо авария произошла по вине наземного оборудования и стартовых установок, «заверенных» Абрамовым и его коллективом. Качество – на А!
СЛОВАМИ ТРЕХ РУКОВОДИТЕЛЕЙ-АКАДЕМИКОВ
В разные годы и по разным поводам ему приходилось получать характеристики. И вот что характерно (прошу простить некую тавтологию): везде высвечивается высокий профессионализм, широкий кругозор, способности организатора, человеческие качества Анатолия Петровича.
Наиболее ранняя: «В ходе научно-исследовательских и проектных работ тов. Абрамовым лично был выдвинут и обоснован ряд принципиально новых положений и подходов по созданию научно обоснованных методик проектирования. Характерной чертой тов. Абрамова является принципиальность в решении производственных и научных вопросов, требовательность к сотрудникам, инициативный подход к выполнению порученных заданий». И еще фраза – пусть не покажется кондовой: «Под его непосредственным руководством неоднократно, качественно и в установленные сроки проводились сложные экспериментальные и технические испытания новых изделий». Определение пунктуальности и безупречности в работе – это ли не главное?! Жаль только, что подписанный начальником ОКБ-1 Королёвым документ «треугольника» не пригодился: командировка во Францию в 1965 году не состоялась…
«Трудовая деятельность тов. Абрамова характеризует его как специалиста высокой квалификации весьма широкого профиля, талантливого руководителя и организатора… Имея хорошую специальную и техническую подготовку, большой опыт руководящей работы… умеет подбирать кадры и правильно их использовать, за что пользуется авторитетом и уважением всего коллектива…» Эта характеристика «треугольника» предприятия подписана уже новым Главным – В.П. Мишиным.
В июле 1974 года приказом министра общего машиностроения Абрамов (пере)назначен – уже замом Генерального конструктора, возглавляющим комплекс по технической и стартовой позициям и экспериментальным установкам НПО «Энергия». И новый руководитель НПО дает выразительную оценку заместителю: «Имеет большой практический опыт по организации работы больших коллективов. Смело и принципиально решает сложные технические вопросы. В обращении вежлив, тактичен и выдержан…» В устах тактичного же академика такое особенно значимо. Наконец, обращено внимание на важнейший вектор успешной работы: «Умеет поддерживать деловые отношения со смежниками, что снискало ему авторитет и уважение».
В 1964–1980 годы «главный наземщик» имел двойную должность: работал заместителем Главного/Генерального конструктора – и руководителем комплекса наземного оборудования и экспериментальной отработки. К тому времени под его руководством трудятся почти 700 человек. А в 1969 году он защищает докторскую диссертацию.
В 1980 году, в разгар начала работ по комплексу «Энергия»–«Буран», Абрамов только-только перешагнул 60-летний рубеж. Среди поздравлений от коллег, смежников и заказчиков приметно одно, от Главного управления космических средств (ГУКОС) Минобороны – за подписями А.А. Максимова, Г.С. Титова и других генералов: «Вы, как талантливый ученый и конструктор, внесли большой вклад в развитие отечественной науки и техники и во многом способствовали мощи Вооруженных Сил и престижа советской науки… Результаты Вашей плодотворной деятельности в важнейшей отрасли новой техники получили высокую оценку и признание».
НАУЧНО-ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ СТЕЗЯ
Его поздравляли, но уже испытывавший проблемы со здоровьем Анатолий Петрович просит освободить его от высокого административного бремени. На протяжении четверти века возглавляя тематическое направление на предприятии, он создал работоспособный творческий коллектив комплекса. Передав штурвал В.М. Караштину, сам становится научным руководителем по стартовым позициям и наземному оборудованию.
Кроме инженерной и научной работы вел и преподавательскую деятельность. Будучи основателем и первым заведующим кафедры «Испытания технических систем» факультета «Летательные аппараты» Московского авиационного института (МАИ), читал лекции на этой кафедре, на протяжении 20 лет являясь профессором. Воспитал немало научных работников. Автор более 100 научных работ и более 60 изобретений.
Вот портрет коллеги, «нарисованный» Рефатом Аппазовым: «Его показательно-аристократическая манера поведения, хотя и казалась искусственным насаждением, на мой взгляд, была отражением его внутренней сущности. Он хорошо и со вкусом одевался, был в разговоре любезен и вежлив, следил за своей внешностью, мог при случае чуть пофорсить… Стройный мужчина довольно высокого роста, он старался держаться очень прямо и всегда шагал с чуть приподнятой головой. Мне несколько раз делал замечание: «Ты почему сутулишься, не держишься – тебе разве не хочется казаться выше?»
Курс, который читал Анатолий Петрович, был больше описательного характера, и он, как энтузиаст своего дела, придавал своим лекциям некий рекламный характер, желая поразить воображение слушателей циклопическими размерами стартовых сооружений и их особой ролью в ракетно-космических комплексах. О его лекциях я слышал в основном хорошие отзывы… В последующие годы… Абрамову была предложена должность заведующего новой кафедрой «Обеспечение и испытание ЛА», которой он руководил до 1980 года, оставаясь, однако, совместителем».
С 1985 года и до ухода на заслуженный отдых в 1995 году А.П. Абрамов являлся (последовательно) научным руководителем тематического направления, старшим научным сотрудником, научным консультантом РКК «Энергия» имени С.П. Королёва. При этом возглавлял центральную научно-техническую экспертную комиссию предприятия по публикациям, руководил работами по истории развития тематического направления, являлся заместителем председателя соответствующей секции научно-технического совета (НТС), наконец, членом Межведомственного криогенного совета.
ОЦЕНКИ ОТ ГОСУДАРСТВА И ОТ ЛЮДЕЙ
Первой наградой инженера была медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Спустя десять лет – орден Трудового Красного Знамени, через год – орден Ленина (за первый спутник), второй «Трудовой» – за полет Гагарина. Ленинской премии Абрамов удостоен в составе группы в 1970 году. А вот третий орден «Трудового…» получен в 1976 году – «за участие в осуществлении совместного космического полета по программе «Союз»–«Аполлон». А по сути, вероятно, и за проектные наработки к программе многоцелевого орбитального комплекса (рассматривалась тогда такая многоцелевая космическая база-станция).
Борис Ширяев, многие годы работавший в отделах ОКБ, в парткоме и профкоме, вспоминал: «Это интеллигент, что нечасто бывает. Года не добрал до своего 80-летия. Когда его хоронили, пришел Зиновий Гердт. Сказал: «Мы как-то вместе отдыхали, подружились. Я поразился: «технарь», а столь легко владеет разными областями культуры».
Владимир Лихачёв ныне сам наследует своему учителю, аккумулируя в РКК «Энергия» все по «наземке». Он описывает Абрамова как студент МАИ: «Высокий, с иголочки одет, с хорошо поставленным голосом, доброжелательный; на его лекции приходили ребята с других потоков». И как сотрудник ОКБ-1: «Анатолий Петрович – твердый руководитель, но его позиции могли кому-то казаться догматичными: ведь был еще и секретарем парторганизации. Одна из запомнившихся мне фраз: «Если бы был жив Владимир Ильич – или Сергей Павлович, – что бы они сказали?!»
Юрий Григорьев: «Интересный мужик, всегда даже несколько щегольски одет, при галстуке и белой рубашке. Артистичен в общении. Он возглавлял комплекс всех наземных отделов. Это – железо, средства управления, заправка компонентами топлива, технологическое оборудование. Достаточно большой круг кураторства, контроля.
Впервые его, так сказать, вплотную я увидел на стартовой площадке Н-1. Абрамов был очень заметной фигурой, постоянно сопровождал Мишина. Причем в мороз все ходили в унтах, а он – в меховых сапогах и куртке. Передвигались от одного объекта к другому, на ресницах – иней… Держался молодцом.
Внимание к процессам на стартовой позиции было исключительным: старт был первым, да и Н-1 была революционной машиной, принципиально нового класса – по размерности, числу двигателей, по массе новых систем.
Будучи доктором наук, он помогал тем, кто хотел защититься. В семье – три дочки, две – близняшки длинноногие (в институте умудрялись сдавать экзамены друг за друга). Очень тепло об отце отзывались».
Александр Абрамов о том, кто, кстати, был еще и руководителем его дипломного проекта в МАИ по «Спейс-Шаттлу»: «А когда я пришел в отдел Абрамова, мне поручили тему эвакуации с многоразовой нашей системы «Энергия»–«Буран». Высота, на которой находится кабина «Бурана» – 60 метров, почти 15-этажный дом. Шеф говорит: «Бери самый простой вариант – пусть космонавты сами вниз слетят!» Конечно, я понял не в буквальном смысле, а так, чтоб за секунды аварийной ситуации… Нарисовал нечто вроде капсулы, которая по желобу-трубе диаметром 1,2 м вниз устремляется, на уровень ниже стартового стола. А там – бронированные двери-заглушки, выдерживающие любой взрыв. Подсчитал: на все – минута. Так спасательный вариант и пошел – на лотке с «Бурана»…
С ковровцами, с питерцами слаженно работали. Мой однофамилец умел дипломатично выходить из разных ситуаций, сглаживая острые углы. Хотя внешне выглядел очень вальяжно, как бы «умный барин» – но с коллективом не был на дистанции, не был снобом. Одинаково уважительно и спокойно разговаривал и с уборщицей, и с начальником главка. Результат же таких отношений – сплоченная, мотивированная команда. Он зародил в ней бесконфликтность, упрочил здоровый дух. Знаете, я потом такого насмотрелся, работая в парткоме… А здесь – прямо пословица наоборот: если голова здорова, то рыба не тухнет».
А наиболее емко о чертах характера своего начальника высказался, пожалуй, Аркадий Заруденский: «Умел ставить задачи, понимая, чего ожидать «на выходе». Доходчив и логичен. Требователен, за серьезные промахи сурово спрашивал. Держал свои отделы в хорошем тонусе. При этом был доброжелателен, интересовался и бытом сотрудников – с возможностью помочь».
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Творения и наука «главного наземщика» остаются на земле, уверенно отправляя в космос людей и корабли, спутники. Королёвцам нынче непросто сохранять Память о знаменитых предшественниках. Чьи-то имена увековечены памятной доской, в названии улицы, техникума. В случае с Абрамовым достойны, на мой взгляд, два более сущностных проекта.
В свое время он написал записки. Эти емкие рукописи, хранящиеся у дочерей, содержат и факты, и оценки, и ситуации бесценного характера. Их обязательно надо издать!
И второе: не один год длится тягостная тяжба вокруг исторического квартала в городе, вокруг домов, вполне реставрируемых, – что доказали, кстати жильцы того самого дома 15 по улице Карла Маркса, где жили многие конструкторы-соратники Королёва. Попытки краеведов, историков, жителей города обратить внимание властей на необходимость сохранить уникальный послевоенный квартал, вокруг которого и развивался Калининград, а ныне мощно-высотно застраивается Королёв – эти попытки не встречают поддержки. Есть серьезное опасение, что бульдозеры окажутся убедительнее общественного мнения.
В Кремль обратились космонавты В. Ковалёнок, В. Джанибеков, А. Александров, А. Калери, Ю. Усачёв, С. Рязанский, ученые И. Бармин, В. Лебедев, последний «космический» министр СССР О. Шишкин. Они бьют тревогу: «…Подмосковные и муниципальные власти игнорируют историческую и мемориальную значимость зданий в центре г. Королёва. Отклоняются без каких-либо обоснований… заявления о включении в реестр объектов культурного наследия жилых кварталов, связанных с памятью о первопроходцах космоса. Это свидетельствует о необъективности при рассмотрении заявлений и незаинтересованности в сохранении этой памяти… Дальнейшие действия по сносу исторического центра города могут привести к резкому росту протестных настроений».
Президент в итоге дал поручение: исторический центр сохранить!
Чтобы Память и Гордость звучали и в «рокоте космодрома», читались в книгах, смотрелись в облике уникальных построек, где в свои лучшие годы жили и творили строители ракетно-ядерного щита Родины – и пути в Космос. А таким по праву был Анатолий Петрович Абрамов.
комментарии(0)