Триггеры информационной схватки

На кокаине, задержанном на таможне в Генте, обнаружились логотипы партии «Единая Россия». Кадр из видео бельгийской телерадиокомпании VRT

Как работает система реагирования на информационные атаки в России? Кто главная цель таких атак? Как устроен их механизм? Почему они чаще всего достигают цели? Почему важна оперативная реакция на информационные вбросы? На вопросы журналиста Алексея ЛАМПСИ ответил выпускник Академии ФСБ РФ, доктор политических наук, профессор факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, член научного совета при Совете безопасности РФ в 2011–2018 годах Андрей МАНОЙЛО – автор оригинальной концепции информационно-психологической войны.

– Андрей Викторович, вы долгое время были экспертом Совета безопасности. Какое место в работе структур, определяющих политику национальной безопасности России, занимает именно информационная безопасность?

– Очень большое. Причем это касается всех силовых структур. Деятельность там активная, но бессистемная. В отличие от Соединенных Штатов, где действует система планирования и проведения информационных операций, у нас каждое ведомство действует само по себе, пытается проводить как операции, так и контроперации. В 90% случаев люди, которые этим занимаются, просто не знают, что это такое. И это в условиях, когда угроза информационной войны со стороны тех же американцев стала реальностью.

– Когда силовые ведомства стали проявлять интерес к теме информационного противоборства?

– Это произошло после истории с «панамским досье». Она стала триггером. Началась гонка вроде космической, только межведомственная. Все начали активно создавать в своих структурах подразделения по информационной безопасности. Так же, как после появления темы цифровой экономики создали отделы цифрового развития.

Еще в начале 2000-х, когда была разработана первая стратегия информационной безопасности, в ней прописали координирующую роль Совета безопасности и его аппарата как органа, обеспечивающего деятельность в сфере обеспечения информационной безопасности. Этот статус сохраняется и сегодня. Но реальной системы координации так и не появилось: все как действовали сами по себе, крайне бессистемно и бестолково, так и действуют.

В то же время у американцев все разведслужбы и государственные структуры, включая Государственный департамент (у которого, кстати говоря, есть своя разведка), в плане разработки информационных операций (или операций информационной войны – это одно и то же) действуют как единое целое.

– А кто координирует этот процесс в Америке?

– Там несколько центров координации. В США ведь сильно децентрализованные структуры. Модератор этого процесса – Конгресс, его ведущие комитеты: по разведке, по безопасности и т.д. Модерация тут прежде всего финансовая. Конгресс на решение той или иной задачи, на проведение той или иной операции выделяет деньги и определяет исполнителя. В зависимости от того, в какую структуру эти деньги приходят, обозначается головной офис. Если они приходят в Госдеп – головным офисом становится Госдеп, который привлекает необходимые ему разведслужбы.

В США 17 различных служб. Деньги могут прийти напрямую ЦРУ или контрразведке ФБР. Но, как правило, они приходят в главный координационный орган – Совет национальной безопасности США и там распределяются. В этом случае разведсообщества становятся головным офисом, они привлекают Госдеп на определенные подрядные работы в рамках взаимодействия, выделяя им какой-то участок работы, но не сообщая общий замысел операции. Поэтому у американцев процессы планирования могут быть очень разнообразными.

Между 2014-м и концом 2015 года у США появилась стандартная схема информационной операции, состоящая из последовательности информационных вбросов, разделенных периодами экспозиции, с обратной связью, с механизмом коррекции.

В чистом виде, без какой-либо маскировки она была реализована в «панамском досье». Все остальные операции строились и продолжают строиться по той схеме, по которой было откатано «панамское досье». Стимулом для выработки единой технологии информационных атак стало неожиданное для разведсообщества США вхождение Крыма в состав Российской Федерации. Вот тогда американцы и напряглись.

Выработав единую схему, они получили возможность прогонять эти операции одна за другой в промышленном масштабе. Потому что до Крыма у них был творческий процесс, как у вольных художников. Появлялась задача, собирались умные люди из разведки, контрразведки и Госдепа и думали: «А что бы нам такое сделать? Какую бы комбинацию замутить?» И каждая комбинация была уникальна. После того как они сделали стандартную схему, очень точно просчитанную, они начали печь информационные атаки как пирожки. И ВАДа-скандалы, и Скрипали – как раз следствие появления этой схемы.

У нас способов противостоять этой схеме мало – практически их нет. Наши органы действуют без координации, мешая друг другу, очень часто делая противоречивые заявления.

– Это заметно.

– На системные действия США мы отвечаем практикой запаздывающих импровизаций, причем импровизаций, когда поезд ушел уже далеко. И практикой троллинга. Почему-то считается, что если какой-нибудь официальный представитель РФ потроллил американцев, то одержана чуть ли не половина победы в информационной войне. Европейский центр стратегических контртеррористических коммуникаций вообще считает троллинг единственной стратегией русских. И это очень близко к истине. В России успешно проведенные операции и контроперации можно пересчитать по пальцам.

– Приведете пару примеров?

– Прежде всего это кейс с Диосдадо Кабельо (председатель Национальной конституционной ассамблеи Венесуэлы) в 2019 году. История до некоторой степени детективная.

В мае 2019 года я был в отпуске на Горном Алтае, заскучал, ради интереса начал аккуратно наводить справки про переговоры Николаса Мадуро с представителем Хуана Гуайдо в Осло, которые там как раз шли полным ходом.

Информация о том, что Мадуро два месяца ведет переговоры с Гуайдо, только-только просочилась в прессу благодаря прекрасным норвежским журналистам. Они внезапно обнаружили много странно загорелых людей, разгуливающих по Осло среди рыжего веснушчатого населения. В результате загорелых людей проследили до базы Береговой обороны. И обнаружили две делегации. Выяснилось, что Мадуро ведет переговоры о сдаче страны втайне от кубинцев и русских. Если кубинцы о чем-то и догадывались, то наши точно были не в курсе. Это был шок и скандал. Встал вопрос, что будет с российскими инвестициями, если Мадуро договорится через Гуайдо с американцами и сдаст Венесуэлу в обмен на личные гарантии и на возвращение арестованных активов «семьи». Речь шла о сумме порядка 20 млрд долл.

У верхушки руководства чавистов накопления за рубежом были очень хорошие. Когда США признали Гуайдо президентом Венесуэлы, они конфисковали все зарубежные активы как самой Венесуэлы, так и все личные накопления руководителей государства. Когда начались эти репрессии, за один день конфискации Диосдадо Кабельо потерял активов на 800 млн долл. Таких дней было много.

Проследить, сколько, кто и когда конфисковал, очень просто. Достаточно посмотреть исполнительные ордера Министерства финансов США на их сайте. Что-то записано на жену Кабельо, что-то на племянника, что-то на доверенное лицо и т.д. Они все вывели активы и записали их на своих жен, любовниц, на мужей любовниц, на котов любовниц.

– И на котов?

– И на котов тоже. Не думали, что американская разведка это вычислит. Это и создало ловушку, при которой Мадуро либо договаривается с американцами, и эти деньги хотя бы частично возвращаются его окружению, либо его окружение за точно такой же возврат части активов берет Мадуро и передает американцам.

Так вот, эти переговоры в Осло были неожиданностью не только для России, но и для Диосдадо Кабельо, который на тот момент не только реально контролировал армию и полицию Венесуэлы, но и возглавлял главный венесуэльский наркокартель Cartel de los Soles. Особенности картеля Кабельо таковы, что он специализируется на транзите кокаина из Колумбии через Венесуэлу, далее на острова и в Майами. Именно поэтому Кабельо очень быстро установил контакт с американскими спецслужбами. Как потом выяснилось, этим замечательным во всех отношениях человеком стал Маурисио Клеве-Короне, американский гражданин кубинского происхождения, кадровый разведчик, на тот момент – директор департамента по делам Западного полушария СНБ США.

Анализируя информацию, я помимо прочего отследил передвижение Диосдадо Кабельо в тот момент, когда Мадуро был занят переговорами в Осло, а затем и на Барбадосе (куда переговорщики переместились летом 2019 года после достижения принципиального согласия с позицией США). И обнаружил, что он очень странным образом перемещается вдоль венесуэльско-колумбийской границы, а Колумбия – главная база ЦРУ в регионе, в столице этой страны Боготе располагается крупнейшая резидентура оперативного директората американской внешней разведки. Создавалось впечатление, что Кабельо либо активно ищет, либо уже нашел контакт с американскими спецслужбами и вступил с ними в агентурную связь. Это и стало основным содержанием информационного вброса, опубликованного 17 августа 2019 года в венесуэльской газете Medium. Огромную роль в сборе и систематизации данной информации (в том числе о неудачных переговорах Кабельо на Кубе с Раулем Кастро и Мигелем Диас-Канелем 8 июля 2019 года, после срыва которых Кабельо и полетел на границу устанавливать контакт с ЦРУ) сыграл гениальный аналитик Константин Стригунов – кстати, уроженец Крыма.

Надо сказать, что прямых доказательств связи Кабельо с ЦРУ не было – были лишь данные о его маршрутах движения в тот период, о возможных перелетах в Боготу и обратно и о важных встречах на территории Колумбии. Но в этот момент сработало то самое шестое чувство, которое так ценят разведчики, – оперативная интуиция, подсказавшая, что догадка о контактах Кабельо с ЦРУ – правильная. Через несколько дней, уже в ходе спешно организованной ЦРУ операции агентурного прикрытия, эту догадку полностью (фактами, признаниями, уликами) подтвердили американские разведчики-агентуристы, а затем и президент США Дональд Трамп.

Важно отметить, что до 17 августа 2019 года в информационном поле сообщений о каких бы то ни было связях Кабельо с американцами не было вообще. Однако 17 августа, после публикации в Каракасе статьи Andrey Manoilo: Las inversiones rusas en Venezuela son tan importantes como las de Ucrania все изменилось: статья была посвящена российским инвестициям и рискам их потерять, ближе к концу там был абзац, в котором было высказано предположение о том, что Кабельо, похоже, ищет контакты с США, а возможно, и уже нашел их. Так, довольно случайно была вскрыта и провалена американская операция по агентурному проникновению в ближайшее окружение Николаса Мадуро, которую они готовили, видимо, минимум полтора года. Самому же режиму Мадуро этот провал обеспечил передышку до 26 марта 2020 года – в тот самый период, когда каждый выигранный у США день имел значение.

Полтора дня с момента выхода статьи длилось молчание, а потом началась мощнейшая операция агентурного прикрытия. В резидентуре ЦРУ в Боготе началась паника. Они решили, что это крупная операция русской разведки, что это начало контроперации. При этом они не могли определить, сколько информации находилось в нашем распоряжении, а значит наиболее логичный выход – признать факт контактов Кабельо с ЦРУ и дать ему свою интерпретацию прежде, чем русские выложат в публичное пространство основную часть собранного на Кабельо досье. Уже позже выяснилось, что статья вышла буквально за три-четыре дня до финальной встречи Кабельо с его куратором-агентуристом.

В результате вброс добил не только до штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли, но и до самого Дональда Трампа, и 21 августа он был вынужден официально ответить, подтвердив факт контакта Кабельо с оперативным директоратом ЦРУ. Видимо, его заставили это сделать.

Тут мы совершили еще одну хулиганскую выходку. Мы выступили с абсолютно отрицающим заявлением: в интервью венесуэльскому обозревателю на вопрос, откуда я узнал про связь ЦРУ с Кабельо («у вас есть свои источники в ЦРУ или аппарате директора национальной разведки?») я заявил, что у меня нет и никогда не было агентуры в этих ведомствах. Что имеем? Хулиганский вброс в виде интервью, подхваченный латиноамериканскими журналистами. Это пример операции прямого действия. Вбросы преследовали конкретный результат, и он был достигнут. Трампа зацепило, Болтон был отправлен в отставку, плюс 80 человек потерь в кадровом составе.

Информация, что Мадуро два месяца ведет переговоры с оппозицией, просочилась в прессу благодаря норвежским журналистам.  Фото Reuters

– Да. В конце марта 2020 года Трамп заявил, что будет проводить антитеррористическую операцию против наркобаронов и назначил награду за головы Мадуро и еще 14 его соратников.

Поскольку конечный адрес наркотрафика – Cartel de los Soles (Майями), то в этой цепочке задействованы и чиновники южных штатов, и даже федерального правительства. Мы не забирались достаточно далеко, чтобы поименно выяснить, кто именно из федерального правительства там замешан, хотя это можно было сделать и тогда, и сейчас (нас в тот момент это просто не интересовало). Но, похоже, кто-то вплоть до окружения действующего президента.

– Это успешная, но тоже хулиганская выходка.

– А минус заключается в том, что даже отдельные успехи без системы не способны изменить ситуацию серьезно. Они могут испортить настроение, могут спровоцировать отставку Болтона, могут заставить Трампа сделать заявление и потом очень долго оправдываться, но Венесуэлу они не спасут. Нос утерли? Утерли. Но стратегически там ничего не изменилось.

– Главная цель информационных операций – провоцирование реакции ЛПР?

– Да. Во всех операциях информационной войны лежит один и тот же принцип. Вброс, который строится таким образом, чтобы бить по болевым точкам мишени, объекта воздействия, вызывать у него немедленную ответную реакцию, и чтобы эта реакция была эмоциональной. В высшей точке эмоционального возбуждения у человека отключается разум. Он перестает контролировать свои действия. Когда наступает момент реактивной разрядки, то есть он скатывается из точки, где накопил пласт напряжения, с которым жить уже невозможно. Когда начинается реактивная разрядка, он, не отдавая себе отчета, может совершить те вещи, которые, во-первых, приведут к его дискредитации, во-вторых, совершить те поступки на эмоциях, которые от него хотят организаторы. То есть они грамотно спровоцировали, и он на эту провокацию повелся.

Удар по эмоциям, а не по разуму – это характерная черта всех операций информационной войны. Поэтому, когда кого-то хотят зацепить или задеть, конечно, надо сначала подумать, чем давать ответ. А подумав, никогда не делать ничего в порыве, на уровне эмоций, пустить в бой грамотных специалистов, которых у нас три-четыре человека, я думаю, на страну, к сожалению.

– То есть система подготовки таких специалистов у нас отсутствует?

– У нас нет ни специалистов, ни системы их подготовки.

– Возможно, в таких условиях «no comments – good comments»?

– Не соглашусь. На любые вбросы надо реагировать мгновенно. Это все равно как если бы в партии в большой теннис в тебя летит мяч, а ты вместо того, чтобы отбить его, собираешь совещание и думаешь: «Ах, подожду я пока! Пусть пролетит, может быть, это глюк!»

Поэтому мгновенная реакция должна быть. И эта реакция должна быть безошибочна. Если реакция запаздывает – это проигрыш.

Когда тебя бьют наотмашь, а хорошо сделанный информационный вброс – это как пощечина, молчание воспринимается, как ситуация, в которой жертва не отвечает, потому что ей нечего сказать. И после этого следует еще больший удар. Если она и после этого не отвечает, то жертву уже начинают топтать ногами, чего не стали бы делать, если бы было некое сопротивление.

– Все операции, о которых вы рассказываете, имеют конечной целью либо конкретное лицо из элиты, либо какую-то референтную группу. А есть ли информационные кампании, направленные на глобальное влияние, на изменение информационной повестки российской политики?

– Попыток влиять на глобальную информационную повестку российской политики нет. У нас повестку формируют конкретные лица. При этом часто на основе физических факторов настроений, порывов, капризов и прочего. Поэтому главное точечное воздействие на тех конкретных лиц, вкладывание им в голову определенных стимулов, на основании которых они, как по флажкам, придут к определенному решению и будут считать, что они сделали это сами. Вот это классика американских операций. Здесь нет необходимости нагревать вселенную. Надо найти конкретную болевую точку конкретного лица и определенным образом на нее давить.

– При расчете показателей эффективности операции, конечного результата и тех потерь, которые должен понести условный противник, учитываются так называемые сопутствующие потери? Я о населении, которое сходит с ума от постоянного когнитивного диссонанса из-за зашкаливающего информационного шума?

– Информационные операции, которые проводят спецслужбы, предельно конкретны. У них всегда определенный объект. Они не бьют никогда по площадям.

Отмечу, что кампании, которые порождают массовый психоз у нас в стране, – это исключительно наши кампании. Чаще всего они проводятся специально для того, чтобы население чем-то интеллектуально занять, отвлечь. Либо являются результатами паники более высокого уровня. Когда «все пропало, клиент уезжает, гипс снимают», тогда давайте все будем бегать кругами.

Влияния американцев тут не видно. У них другой стиль. Поймать кого-нибудь из представителей элиты и спровоцировать или выманить, спровоцировать, заставить совершить какие-то действия, а потом поймать, например, на вранье. Это сплошь и рядом делается. Как в деле с аргентинским кокаином.

– Все-таки зашла речь о нашем кокаине. Все ждал, всплывет или нет?

– Так там целая кокаиновая линия идет. Потому что кроме аргентинского кокаина был еще ганский кокаин. И бельгийский. И заявление Ревенко, который решил потроллить и поймать минуту славы: «Наконец-то о существовании нашей «Единой России» узнали колумбийские наркобароны». (Заместитель секретаря генсовета «Единой России» Евгений Ревенко прокомментировал попадание логотипа партии на упаковки с кокаином, задержанные в Бельгии, словами «Вот она, слава!». – А.Л.) И он, конечно, улыбался перед камерой, но, когда это все легло на бумагу, то смайлики не поместились. В результате это было воспринято как признание. То есть цель операции была достигнута.

– Если смотреть на акторов информационных войн, есть ли в мире серьезные игроки помимо США?

– Балуются практически все. Серьезно не выходит ни у кого. Информационные войны – это ведь не пиар-кампания. Пиарщиков у нас много, политтехнологов еще больше. Специалистов по информационным операциям, которые могли бы просчитывать действия противников на 10–20–30 шагов и выстраивать комбинации такие, чтобы поймать противника в ловушку, желательно несколько раз, вот их – считаные единицы.

Если даже рассматривать скандальное «дело с отравлением Навального», которое есть слепок с «дела Скрипалей», там четко видна солсберецкая матрица. Сценарий, который был отработан в 2018 году, в точности до деталей повторяется в «деле Навального», разве что фамилии поменяли и место действия. А сценарий и почерк – американские.

– Но есть же существенное отличие. Скрипаль – перебежчик, он жил в Великобритании, а Навального вывезли на самолете с нашей территории официально. Причем во время пандемии и закрытых границ.

« Есть совпадения матриц по другим вещам. После отравления Скрипаль и его дочь впали в кому и их быстро эвакуировали в недоступное для прессы место – отдельный городок МИ-6 на военной базе в Портон-Дауне. Навального тоже вывезли в коме сразу после того, как он в нее впал. Это уже скандальный эпизод. А если кто-нибудь его выведет из комы, то какие показания он даст? Это может разрушить всю оперативную игру. Значит, его надо держать под контролем, в нашем случае эвакуировать в Германию.

– Если это операция против нас, то почему мы позволили это провести?

– Потому что за всеми не уследишь. Чем дальше от столицы, тем контроль меньше. Да, Навального выпустили из-под контроля и его тут же отравили. Причем по почерку действий – это был не местный криминал. И не те люди, против которых он ехал снимать свой репортаж. Это почерк американской разведки. Даже не британской.

– А почему дали вывезти?

– Ответов нет, поэтому хорошо бы задать этот вопрос тем людям, которые отвечали за дело. Но я могу предположить, что причина заключалась в общей нерасторопности. Начальство понимает, что произошла внештатная ситуация. Как на нее реагировать? Ведь если ничего не делать или подождать что-либо делать в надежде, что ситуация сама рассосется и что-то произойдет, то выговор тебе за это будет: да, отругают. Выговор – не приговор, с ним можно жить. А если ты что-то сделал и выяснится, что что-то не так, ты вылетишь со своего места. Но сама история – американо-британская, причем американцы в главной роли. А некоторые эпизоды начали отрабатываться уже на территории Германии. Видимо, очень большое было желание у американцев ввязать в это дело, замазать именно немецкие спецслужбы, потому что Германия была адвокатом России на протяжении многих лет.

– И какая цель? «Северный поток»?

– После истории со Скрипалями, от которой Россия худо-бедно отвертелась, было решено идти другим путем: отрабатывать и как бы не связанные друг с другом отдельные эпизоды, чтобы потом их собрать воедино. И история с Навальным – эпизод, вокруг которого, возможно, соберутся все остальные в ближайшее время, чем ситуация и опасна.

Сначала Der Spiegel опубликовал статью про существование в ГРУ сверхсекретного подразделения 29–155, где служили те же Петров и Боширов. Дал полные установочные данные на генерала Аверьянова, начальника этого подразделения. И сделал вброс о том, что это подразделение специализируется на внесудебных ликвидациях и на организациях государственных переворотов.

Второй эпизод – обнаружение базы этих диверсантов во Французских Альпах. Третий эпизод – продолжение «дела Скрипалей», когда Daily Telegraph и Daily Mail опубликовали информацию о том, что в Великобританию вместе с Петровым-Бошировым въехал и их начальник «Федотов», он же «Сергеев». При этом не улетел из страны. И до сей поры неизвестно, вернулся ли он на родину. То есть это был намек на то, что в распоряжении MИ-6 имеется перебежчик, который может в определенный момент заговорить.

Четвертый эпизод – история Зелимхана Хангошвили, которого убили летом 2019 года в Берлине и свалили на все то же подразделение ГРУ по внесудебным ликвидациям. Тут промежуточный результат получили в ноябре-декабре, когда Германия заявила о том, что это доказанный эпизод и выслала двух наших разведчиков под прикрытием МИДа. И пятый эпизод – Навальный. Туда же подверстывается эпизод с обвинением России, что она платит талибам за убийство американских солдат в Афганистане.

– Так все же цель этой операции?

– Подвести общественное мнение к объявлению ГРУ террористической организацией, по цепочке объявить и главнокомандующего в том, что они возглавляют террористическую группировку в действиях. Это подводит все высшее военное руководство России под действие американского Freedom Act, который допускает внесудебные ликвидации лидеров террористических группировок. Ровно по этой схеме 3 января этого года ликвидировали главу КСИР Ирана Касема Сулеймани и еще 11 человек. Сулеймани не спас ни официальный визит, ни дипломатический статус. Накрыли и сказали о том, что Freedom act разрешает.

– Давайте посмотрим на процессы, которые идут прямо сейчас. Например, Беларусь.

– В Беларуси очень запущенная ситуация. Там мы проспали все, что только могли проспать, и даже больше. Там происходит попытка реализации государственного переворота, который, скорее всего, будет успешным, несмотря на то что Батька еще сидит. В технологии белорусской цветной революции сошлись все лучшие практики, наработанные в других точках. Схема переворота там венесуэльская, общая технологическая схема украинская, а схема связи и координации гонконгская.

Важнее всего, конечно, работа по организации верхушечного переворота, как в Венесуэле. Американцы ведут переговоры с окружением Александра Лукашенко, чтобы это окружение в определенный момент его же и сдало. И скорее всего, к сожалению, так и будет. Потому что он все пророссийское окружение вычистил. Там остались исключительно прозападные лица. Они все завязаны на Запад. У них там у всех интересы и активы.

На тактическом и оперативном уровнях организацией, обеспечением протестующих, координацией, связью занимаются разведки двух стран – Польши и Литвы. В Польше это два центра – Центр информационного действия специальных операций Войска польского, это военная разведка. И Варшавский центр анализа дезинформации и пропаганды. Это разведка национальная. Со стороны Литвы этим занимается ДГБ Литвы. Это тактический уровень. Они управляют конкретными группами, лидерами, информационным обеспечением. А сферой операции руководят американцы, которые все это дело и заварили. Американцы – единственные, кто умеет применять классическую технологию цветной революции. Ни у кого больше этого не получалось в силу определенных причин.

– Неужели все так плохо?

– На сегодняшний день наши госведомства проиграли все операции, которые против нас проводились, начиная от «панамских досье» и заканчивая «делом Скрипалей», аргентинским кокаином и т.д. Исключение – небольшое количество локальных эпизодов типа «дела Кабельо», которые погоды не делают.

Однако эти эпизоды показывают, что у нас уже появились эффективные инструменты противодействия. Мы знаем, как американцы строят свои операции. Мы научились их просчитывать. И мы уже можем эффективно им противодействовать. Это, конечно, не заменит систему. Тут необходим государственный подход, на который эти операции должны опираться.