Владимир Рубанов
Сколковские тренажеры особые – они накачивают головы. Фото с сайта www.sk.ru
Сегодня обсуждать роль информации в жизни общества и отдельных людей с точки зрения «для чего это нужно?» и «кому это выгодно?» уже поздно. Такое общество пришло, и уходить ему некуда. 60% населения нашей страны пользуются смартфонами. 75% российских домохозяйств имеют доступ к Интернету, а половина пользователей госуслуг получают их в электронном виде. Так что с сообществом пользователей информационных технологий нужно считаться ввиду его численного превосходства.
Гораздо серьезнее, актуальнее и сложнее другой вопрос. Активно формируемое информационное пространство – это какой вопрос: технологический, социальный, экономический, политический, научный или вообще философский? Я стою на той точке зрения, что формирование информационного общества и пространства его виртуального обитания – это прежде всего вопрос философский. Более того, именно философский подход к проблеме представляется самым что ни на есть практичным. И вот почему.
Широкое применение информации и производимых на ее основе знаний и услуг ставит проблему ценностей совершенно по-иному, чем это принято при доминировании доиндустриальных и индустриальных социально-экономических укладов. Информация превращается (и уже превратилась) из бесплатного приложения к материальной ценности в ее существенное дополнение и даже в самостоятельную ценность. Но процесс идет дальше: все больше признаков того, что материальные ценности становятся приложением к информационным системам. Известным в России примером является услуга «ЯндексТакси», которая повторила опыт американской компании Uber, открывшей процесс «юберизации» экономики. В подобных системах скорее такси являются приложением к организованному информационному пространству, чем такой сервис добавкой к таксопарку.
В чем ценность подобных информационных платформ? Они предоставляют возможность «обмена» между желающими воспользоваться такси и таксистами. Для желающих всегда гарантирована подача автомобиля ожидаемого качества, а для таксистов всегда гарантирован поток желающих. Оказывается, что достоверная информация, предоставляемая своевременно и в доступном для массовых пользователей смартфонов формате, оказалась настолько существенным фактором, что смогла принципиально изменить рынок услуг такси. Платформа связала поставщиков и пользователей услуги, без которой они не нашли бы друг друга. Упростились расчеты между участниками, снизились издержки и появились дополнительные возможности. Более того, изменяется сознание и поведение многих людей: такси из роскоши превращается в доступное и удобное для них средство передвижения.
На этом примере мы видим, что платформы Uber (индустрия такси), Airbnb (индустрия аренды), Apple AppStore (кооперация разработчиков и пользователей ПО) – это важные инновации. Но инновации не столько информационно-технологического, сколько социально-экономического плана. Предметом исследований и разработок их создателей являются потребности людей и их коммуникативные способности. Применяемые в платформах программно-аппаратные комплексы – всего лишь техническая упаковка новых систем социальных отношений.
 |
| Никогда не ищите черную кошку в темной комнате с большими данными... Иллюстрация Depositphotos/PhotoXPress.ru |
Мы являемся очевидцами того, как Facebook и WhatsApp изменили процессы коммуникаций между людьми и превратили многих из нас в их участников. Youtube начинался как дополнительное техническое средство в индустрии развлечений, но быстро превратился в альтернативу традиционным аудиовизуальным СМИ. По поводу подобных инноваций и их последствий хорошо сказал Билл Гейтс: мы всегда переоцениваем изменения ближайших двух лет и недооцениваем то, что будет через десятилетие. И еще одно существенное замечание: процессы перемещения социальных коммуникаций в информационное пространство смещают приоритеты развития от технологических возможностей к человекомерным факторам.
Меняется и сам человек
Столь существенное и все более очевидное влияние информационной технологии на жизнь общества, сознание и поведение людей является признаком формирования нового технологического уклада. Полученные человеком знания и созданные им инструменты начинают в нарастающих масштабах влиять не только на объекты и процессы его деятельности, но и на самого человека, его коммуникации и сознание. Происходят изменения всего общественного организма и мировоззрения.
Несоответствие сложившихся представлений нарастающему потоку необъяснимых явлений приводит к необходимости смены взгляда на мир. Формирование новой совокупности идей, дающих более точное понимание и объяснение происходящего, известный историк и философ науки Томас Кун определил как смену парадигмы науки. Мы живем в исторический период, когда мир находится на изломе и происходит смена фундаментальных представлений на мир, природу, общество, человека, его сознание. Любая попытка постановки и решения масштабных проблем без учета факторов развития информационной сферы и изменений сознания не приведут к позитивному результату.
Расширение вычислительных возможностей компьютерных сетей и скоростей обработки данных породили ожидания быстрого получения благ от наращивания их объемов до любых желаемых пределов по причине неисчерпаемости источников информации. Этим объясняется большой интерес к технологиям под маркетинговым зонтиком Big Data («большие данные»). Однако реальные результаты по применению Big Data пока разочаровывают: «большие данные» официально прошли «пик завышенных ожиданий» и в настоящее время скатываются во «впадину разочарования».
Ключевые технологии использования Big Data уже сложились, и большинство новых достижений носят характер «добавок», а не революционных перемен. Это к вопросу о переоценке возможностей новых технологий на ближайший период, на которые обратил внимание Билл Гейтс. Но проблеск надежд с последующим рассеиванием тумана вокруг Big Data «включил мозги» за пределами информационно-технологического сообщества и привел к более адекватному взгляду на проблему. Оказалось, что успехи применения Big Data относятся не столько к заслугам программистов и специалистов по компьютерной технике, сколько к готовности медицинской науки и практики. Причина успеха – в наличии уже хорошо структурированных и качественно подготовленных медицинских данных. В качестве второго успеха Big Data называется использование данных о клиентах для таргетированной рекламы. Может, маркетинговым подразделениям торговых сетей это и принесло некоторую пользу. Но вот общественная полезность рекламы для пользователей Интернета, которые по любому запросу в Интернет получают вал непрошеных предложений, вызывает большие сомнения.
 |
| Для кого-то это древность. А в нашем сельпо это ЭВМ! Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru |
Надежда на наличие потенциала «больших данных» для аналитики и исследований осталась, однако привела к переосмыслению полезности таких массивов информации и поиску новых подходов к их применению. Экспертное сообщество приходит к выводу, что сам по себе объем данных – это не принципиальная проблема, а понятие Big Data представляется пустым. Для данных не имеет существенного значения их количественный параметр (Big или Small). Большинство технологий работы с данными отлично масштабируются, а трудности с их применением имеют иную природу. Их исследование активизировало развитие новой научной дисциплины Data Science (наука о данных).
Четвертая парадигма как метод
В чем суть проблемы? Общим местом в рассуждениях о цифровой экономике к данным стала применяться метафора «сырья» для производства добавленной стоимости. Но практика свидетельствует о том, что бессистемное накопление неструктурированной, разрозненной и недостоверной информации превращает хранилища данных в их кладбища. Полезными оказываются не любые данные, а лишь достоверные факты, пригодные для аналитической обработки. Этим и объясняется успех применения технологий Big Data в медицинской области.
Пригодность данных определяется также целями и средствами их обработки. Инициатором осмысления новой реальности явился ученый в области теории вычислительных систем Джим Грей. Он известен как автор «четвертой парадигмы познания» и концепции «лавины данных». Принципиально важно, что необходимость осмысления и решения проблемы работы с данными он обратил прежде всего к самому научному сообществу. Суть его понимания проблемы такова: наша способность измерения, хранения, анализа и визуализации данных является той самой новой реальностью, к которой должна адаптироваться наука.
Точно так же в других областях. Не специалисты по информационным технологиям должны прийти в экономику, образование (и далее по списку) и совершить там чудо, а соответствующие сообщества должны принять и понять новую реальность, вписаться в нее адекватными практиками.
Несколько слов о четвертой парадигме познания. Первые три парадигмы – это эмпиризм, теория и моделирование. В основе четвертой парадигмы лежат данные, которые наряду и в совокупности с названными подходами формируют единое целое в качестве современного научного метода.
К чему я об этом говорю? Трудно в нашей стране найти хоть какое-то публичное лицо, которое бы не рассуждало о цифровой экономике, социальных сетях, блокчейне, биткоинах и даже токенах. Депутаты Госдумы пытаются быстро овладеть премудростями цифровой реальности слушаниями наставлений от Саши Спилберг, а руководители крупных компаний получают консультации от Виталика Бутерина. Но масштабный-то прогресс генерируется не этими удачливыми молодыми людьми, а сподвижниками Джима Грея в рамках четвертой парадигмы познания и новой науки о данных. Много ли людей, ответственных за формирование информационного общества в России, знакомы с этими направлениями глобальных поисков и пытаются их осмыслить для постановки и решения собственных задач?
Вновь мы приходим к тому, что корень проблемы находится в области текущего мировоззрения и практики управления. Это в рамках индустриального уклада с его типом рациональности было достаточно правильно сформулировать техническое задание, найти исполнителей, выделить необходимые ресурсы и проконтролировать получение результата в заданный срок. Но такой подход перестает работать в условиях доминирования информационных технологий. Они вошли в наш быт, стали повседневной реальностью и существенно влияют на психологию и поведение людей, систему общественных отношений и способы социального управления. Создание и применение информационных технологий – это прежде всего гуманитарная проблема.
Справедливости ради необходимо отметить, что погруженные в проблемы информационного общества руководители и эксперты начинают доносить до общественности мысль о том, что подлежащие решению проблемы лежат в двух областях – регуляционной и психологической. А ключевым условием современного развития, по словам президента фонда «Сколково» Виктора Вексельберга, является «наличие естественной, гармоничной рыночной среды, где есть достойное образование, предложение инновационных идей и компетенций, спрос на них, конкуренция, возможности и ресурсы». Достаточно точно определена им и роль государства как «инфраструктурного партнера», а не «технологического жандарма» для бизнеса.
Роботизация и пролетариат – новая реальность
Проводимые исследования указывают на то, что существенная часть компаний из традиционных секторов не готова к реалиям современного технологического уклада из-за повышенного консерватизма своих руководителей, представляющих поколение «бизнеса из девяностых». И это не случайно. Политика и практика экономической, да и иной социальной деятельности в значительной мере определяется текущим мировоззрением, которое защищает их носителей от обвинений в невосприятии новых идей.
Так, при постановке темы индустриализации отмечается сильное смещение акцентов в сторону советского опыта 30-х годов, возрождения традиционных отраслей и научно-технических достижений в космической, авиационной и атомной отраслях. Такой подход сильно отличается от видения будущего промышленности в рамках концепции «Индустрия 4.0», которая реализуется, к примеру, в Германии. Ее акцент сделан на роботизацию производства и алгоритмизацию процессов управления. Сокращение неквалифицированных рабочих мест планируется компенсировать новой занятностью в области робототехники и комплексов автоматизированного управления.
Еще одно важное обстоятельство для размышления. Последствия роботизации производства преимущественно воспринимаются и трактуются с позиций сокращения рабочих мест и роста безработицы. Это если исходить из текущего мировоззрения и действующей системы ценностей. Но можно подойти по-иному, вспомнив Маркса и его формулу о том, что главной ценностью человека является свободное время для собственного развития, творчества и самореализации. Как мне представляется, идея замены пособия по безработице на гарантированный доход в ряде стран Европы – это смена парадигмы в трудовой этике и системе ценностей. Это поиск новых принципов равенства возможностей граждан взамен уравнительной трактовки справедливости. Гарантированный доход в большей мере учитывает достоинство личности, чем пособие по безработице того же размера.
Сможет ли воспользоваться член общества предоставляемой ему возможностью для саморазвития и творческой самореализации – зависит от него самого. Не исключено, что многие поначалу предпочтут предаться лени («работа дураков любит») в соответствии с бытовой этикой трудовых обязанностей индустриальной эпохи. Однако новый уклад закладывает и новую этику с приоритетом творческого начала над рутинным трудом. Освобожденные от трудовых обязанностей люди могут получить возможности для проявления творческой активности и создания большего количества общественных благ.
Все это нужно ставить в повестку дня и изучать на всех уровнях: от философской рефлексии до социологических исследований и проведения социальных экспериментов. И здесь вновь приходится констатировать, что обозначаемые проблемы не могут ставиться и решаться сообществом специалистов по информационным технологиям. Но, к сожалению, такого уровня новые идеи не разрабатываются и не обеспечиваются финансированием и кадрами. Инновации воспринимаются с неуверенностью и сомнением, отвергаются с позиций общепринятой парадигмы.
Справедливости ради необходимо сказать, что подобное происходит не только в нашей стране. Недостаточный учет политическим классом смены технологического уклада и его последствий для массовых слоев населения дает о себе знать и в странах Запада. Это отчетливо проявилось в Великобритании и США. Брекзит и выборы в США явились консервативной реакцией на доминирование информационных индустрий и массовыми настроениями возврата к политике увеличения традиционных рабочих мест.
Теперь о влиянии четвертой парадигмы познания на развитие научного знания и взаимодействие участников научного сообщества. Данные являются результатом поэтапного прогресса в развитии предметных практик и технологий их применения. Они наполняют теории и подкрепляют нужными сведениями моделирование управляемых процессов. Информационные технологии дают дополнительные возможности для привлечения огромных массивов информации, быстрого обмена данными, проведения междисциплинарных исследований и поиска условий быстрейшего применения результатов деятельности ученых. Наука с использованием большого объема данных в случае их правильной реализации обеспечивает динамизм научных теорий, их быстрое сопоставление с объективной реальностью и скорейшее практическое применение.
Но для этого необходимо решить проблему преодоления «лавины данных». На помощь приходят информационные сети. Они позволяют преобразовать огромные массивы информации в нечто ценное. Однако такое возможно только при открытой стратегии использования сетей. Но для этого необходимо, чтобы сами участники научного сообщества стали элементами информационной сети, ее связанными узлами. Выясняется, что строить открытые сети знаний с участием их создателей, источников данных и потребителей – сложнейшая проблема, которая затрагивает сферу интеллектуальной собственности, авторских прав и авторского надзора, корректности толкования и применения данных.
Восприятие участниками научного сообщества самих себя в качестве узлов сети научного знания, доступного для внешних коммуникаций, – шок для сложившейся научной культуры и устоявшихся ценностей. И вновь мы упираемся в проблему массового сознания, самосознания, ценностей и идеалов. Очевидно, что старые подходы и устоявшиеся схемы общественных отношений не соответствуют новым реалиям.
Создавать сети данных оказывается существенно сложнее, чем создавать сети обмена документами. И не только в социально-психологическом, но и в технологическом плане. Данные отличаются от того, что называется информацией, не говоря уже о «потоках сознания», фейках и откровенной лжи, которыми переполнен Интернет. Суть цифровой экономики заключается в том, что данные сами представляют ценность. Но для этого они должны быть как минимум достоверны, изложены в формате, пригодном для хранения, обработки, передачи и интеграции с другими данными. Если применять к цифровой экономике метафору организма, то встает вопрос организации ее правильного «питания» качественными данными и избавления от «шлаков».
Не любые потоки данных приемлемы для цифровой экономики, а только пригодные для обработки и полезные для ее участников. Решение этой проблемы и входит в предмет науки о данных. Жесткие ограничения на отбор и применение данных принципиально отличают их от потоков информации в сети Интернет. Интернет и системы цифровой экономики – это, на мой взгляд, расходящиеся платформы. В рамках четвертой парадигмы познания формируется конструкт «заново созданных цифровых данных», которые специально готовятся и заранее пригодны к обработке и применению в цифровых платформах.
Фокусом понимания того, в какую сторону необходимо вести работу по обеспечению качества данных, является учет перспектив развития цифровой экономики. Ведущее аналитическое агентство в области информационных технологий Gartner подчеркивает, что переход к цифровому бизнесу концентрируется на алгоритмизации бизнес-процессов в рамках корпоративных и технологических платформ. А цифровую экономику это аналитическое агентство определяет как алгоритмическую в отличие от построенной на аналоговых данных традиционной экономики. Это значит, что данные, поступающие на «вход» цифровых платформ, должны соответствовать требованиям их алгоритмического описания.
Когда онтология важнее технологии
Как это сделать – сложная тема, выходящая за пределы простого объяснения. Но суть ее связана с тем, что созданию «цифровых платформ» должно предшествовать создание онтологических платформ и семантических инструментов, задающих структуру формализованного мышления и смыслового контекста объектов и процессов алгоритмической экономики. Тем самым устанавливается приоритет онтологий над технологиями и необходимость предварительного ответа на вопрос «зачем?» до решения задач типа «что?» и «как?».
В этом месте намечается переход от информационных технологий к технологиям когнитивным, обращенным к интеллектуальной сфере и правилам мышления. Их особенностью является «способность к рассуждениям» в логике «здравого смысла». Наступление «когнитивной эры» подводит экспертов к устойчивому мнению, что в соревновании государств победят не сами по себе технологии, а новые модели управления данными.
Разработка и применение когнитивных технологий основывается прежде всего на компетенциях руководителей и специалистов соответствующих предметных практик. И опять мы упираемся в тему приоритетности содержательных практик над информационными технологиями. Если руководитель (заказчик информационной системы) не может формализовать и алгоритмизировать бизнес-процессы и процедуры управления, то поставщики информационных технологий ему слабые помощники в этом деле.
Сегодня приходится избавлять массовое сознание от заблуждения, что покупка программно-аппаратных комплексов сама повысит качество управления. Не повысит. Качество управления зависит в первую очередь от самого управленца. Специалисты по ИТ могут подобрать ему средства для совершенствования управления, но не подменить самого управленца. Современный руководитель – это руководитель, который может формализовать процессы управления до уровня алгоритмических описаний и подготовить технические требования для заказа информационных технологий. А не передоверять эту самую существенную для организации управления задачу поставщикам таких технологий.
Целесообразно также обратить внимание на размывание самостоятельной отраслевой специфики информационных технологий. Сегодня идет процесс формирования Х-информатики (экономическая информатика, медицинская информатика…) и вычислительной-Х (вычислительная экономики, вычислительная медицины…). Сфера информационных технологий постепенно приобретает статус одного из компонентов соответствующих практик. Об этом же свидетельствуют и участившиеся случаи приобретений ИТ-компаний предприятиями традиционных индустрий.
Хотел бы высказать несколько слов по поводу технологий блокчейн и криптовалют. Сегодня об этом не говорит только ленивый. Но премудростей здесь немного. Блокчейн – это электронный распределенный реестр данных, защищенный от подделок, хищений и изменений задним числом. И не более того. Блокчейн позволяет вести учет транзакций между участниками экономических отношений и обеспечивать реализацию их обязательств с помощью «умных контрактов». Имеется также возможность эмиссии криптовалюты и ее оборота в рамках сетевых сообществ без посредничества банков.
Почему такой интерес к технологиям блокчейн у серьезных экономических агентов? Поясню на примере. Один предприниматель рассказал такую историю. Ему понадобился кредит на реализацию своего проекта. Он приносит в банк договор о закупке сырья, договор с другим предприятием о производстве из этого сырья продукта, а также договор о приобретении произведенного продукта конечным покупателем. В банке говорят: «Хорошо. Но где залог под кредит?» Так вот, в кооперациях, применяющих «электронные деньги» и «умные контракты», такого рода сделки можно осуществлять без банков, с помощью собственных средств учета и взаиморасчетов. Здесь опять мы видим прежде всего социально-экономическую подоплеку новых процессов, а не собственно компьютерную программу.
Боюсь, что если не учитывать изложенные соображения, то мы получим из цифровой экономики результат, который очень метко сформулировал один из руководителей Агентства стратегических инициатив Д. Песков: получим оцифровку бардака; большие мусорные данные; блокчейн-чиновников; венчурные шарашки…
