Политик в Интернете – это вам не сельский активист

Сетевая методология исследования нынешней политической реальности начала формироваться еще в 70-е годы прошлого века. Первыми сетевой анализ использовали социологи, и это были прежде всего эмпирические исследования.

Однако в период с 90-х и до начала 2000-х годов сетевая методология стала обретать признаки интегрирующей, синтетической объяснительной модели. То есть аналитический инструментарий стал все активнее применяться в междисциплинарном пространстве. Причем такой подход стал все больше использоваться в изучении не только сетевой, но и нашей объективной реальности. И это закономерно, потому что многие структуры существуют и функционируют в двух реальностях, и такая гибридность требует соответствующих методов исследования.

При этом предметами исследования становятся свойства, характеристики, взаимосвязи сетевых акторов, механизмов и технологий.

На сегодняшний день наш научный коллектив реализовал около 15 исследовательских проектов, в основу которых заложен сетевой подход. Следует отметить, что в подходе к каждому предмету формировался свой методологический арсенал и свой эмпирический, социологический инструментарий, причем в любом из проектов использовался такой базовый принцип, как моделирование.

Концепт сетевой публичной политики, над которым мы работали, в итоге обрел вид монографии, что позволяет, с одной стороны, интерпретировать такую политику как результат появления и развития сетевой фронтирной зоны. С другой – определяет новый тип политики, которая разворачивается в интегрированном с интернет-средой публичном пространстве и включает в себя деятельность социальных и политических акторов, которые обладают значительным уровнем рефлексии и используют механизмы сетевых коммуникаций и соответствующего управления для поиска ресурсов решения публичных проблем.

Эти организации самоуправления сетевых акторов могут быть конструктивными в реальной политике или же деструктивными, если речь идет о протестном движении, перерастающем в опасные политические трансформации.

Чем же отличаются друг от друга традиционная публичная политика и публичная политика в Сети?

Институциональная среда сетевой публичной политики характеризуется наличием дискурсивных сетевых сообществ, основанных на практиках социальных сетей, блогосферы, сетевой гражданской журналистики и прочих платформ, объединяющих пользователей вокруг самых разных интересов, идей, мотиваций, проблем.

Второй пласт в сетевой публичной политике – это гибридные формы и образования, возникающие во фронтирной зоне и уже прошедшие этап институционального реверса.

Это случаи, когда традиционные политические институты переформатируют свою деятельность на использование сетевых ресурсов, практик и технологий. Это значит, что этим институтам уже известно, что современный избирательный цикл является последним, который проходит в традиционном медийном пространстве. Дальше будут использовать только сетевые технологии, ориентированные на то, что именно сюда, в Сеть, перемещается все, что мы привыкли называть политическим процессом.

Отсюда понятно и участие Ксении Собчак в недавних президентских выборах. Это была обкатка властью новых избирательных, мобилизационных возможностей. Это теперь для Кремля важно, потому что процессуальные характеристики публичной сетевой политики диаметрально противоположны традиционной политической деятельности, которая, как известно, построена на иерархических принципах и централистских началах.

В Сети же все процессы проходят в пространстве стихийно образующихся сообществ и структур. Это явление в народе получило название резонной самоорганизации, при которой может возникнуть тот или иной конструктивный потенциал. Он дополняется еще и тем, что называется бифуркацией – появлением в этих процессах множества идей, решений и вариантов. А многообразие, как известно, обладает большей творческой силой, нежели единомыслие.

Основным же механизмом, позволяющим структурировать процессы в сетевой публичной политике, выступают такие факторы, как координация и сотрудничество разностатусных, разноресурсных акторов, которые объединяются для взаимодействия в достижении тех или иных целей. Это, например, подтвердила кемеровская трагедия, потрясшая всю страну. Но тогда же обнаружилось все несовершенство вроде бы мобилизационно организованной власти.

Кроме того, надо понимать, что сетевая политика, по определению,  пронизана инновационным сознанием и соответствующим ему качеством ресурсов – интеллектуальных, идейных, человеческих.

Поэтому закономерно, что основным движителем этого информационного контента и политического взаимодействия является механизм социального конструирования реальности.

В этом процессе каждый политический субъект создает свою картину мира, времени, событий, и, по сути, все эти информационные технологии есть борьба смыслов, отраженных в дискурсивных практиках.

Конечно, в этих условиях могут появляться и деструктивные и даже реакционные идеи. Но для того чтобы их было меньше, чем полезных и прогрессивных замыслов, надо работать. Как с реальным обществом, так и с сетевым. Потому, что политика в сетевом обществе имеет дело с самыми разными по определению группами, включает в себя самые разные по своему происхождению, этническим признакам, религиозным верованиям, моральным принципам группы.

Там же есть и закрытые сети – криминальные, мафиозные, коррупционные… Но они не относятся к сетевой публичной политике,  потому что признаков включенности таких «анклавов» в открытые коммуникации и тем более в политические пространства мы не находим.

Заключить хочу тем, что на сегодняшний день традиционные политические полходы, основанные на четких причинно-следственных связях, не позволяют в полной мере и глубине объяснить ту сложность и многомерность современного мира, с которой мы сталкиваемся.

Поэтому мы и пытаемся идти нетрадиционным путем.