Руслан Гринберг
Беде все возрасты покорны. Фото РИА Новости
В кругу думающих людей, называющих себя либералами, принято считать, что теперешняя внешняя политика страны, мягко говоря, неудовлетворительна. Но зато внутренняя, особенно экономическая, – намного лучше и потому единственно возможна. Забавно, а может быть вполне закономерно, что люди, так сказать, консервативно-почвеннического мировоззрения выражают прямо противоположную позицию. Для них сегодня российская внешняя политика почти безупречна. Им бы только Киев взять для полного счастья. А вот внутренняя политика, особенно в ее социальном и экономическом измерении, плохая. Что очень странно. Если все знают, что уже почти 20 лет и внутренняя, и внешняя политика страны проводится под руководством и неусыпным наблюдением одного человека. Эту странность надо как-то объяснить.
А поводом для моих размышлений о причинах и следствиях «безальтернативности» проводимого с начала 90-х экономического курса стал законопроект о повышении пенсионного возраста. Но справедливости ради признаем: были у нас непопулярные, но необходимые и разумные реформы. Например, неприятная, но необходимая для запуска рыночной экономики так называемая либерализация цен, состоявшаяся 2 января 1992 года. Это был случай, когда очень горькое лекарство себя оправдало.
Но дальше, как говорится, пошло-поехало. В соответствии с либертарианской установкой команда Ельцина, а потом и команда Путина стали проводить непопулярные реформы только в интересах меньшинства.
Мания дерегулирования, приватизация кур, несущих золотые яйца, то есть распродажа углеводородных активов по ничтожным ценам, так называемая оптимизация учреждений образования, здравоохранения, науки и культуры как эвфемизм их резкого сокращения и избыточной коммерциализации сделали реформы, по сути, ругательным словом. И в обществе твердо устоялось представление, что реформы только ухудшают положение людей. Словом, лечение оказывается хуже болезни.
Но даже на этом фоне дышит социальной беспощадностью и просто неожиданной бессмысленностью установка власти на увеличение пенсионного возраста. Будто бы к этому подталкивает страну демографическая ситуация. Дескать, в стране все меньше молодых людей, все больше пожилых, и если ничего не менять, то пенсии в ближайшем будущем начнут вынужденно сокращаться из-за простой нехватки бюджетных средств. Официальная позиция сводится к тому, что сегодня в России на одного пенсионера приходится 1,8 работающих. И тенденция такова, что этот показатель будет только уменьшаться.
Действительно, в стране сокращается рождаемость и в целом наблюдается рост продолжительности жизни. Но дьявол, как говорится, кроется в деталях. А детали таковы. По официальным данным, в 62 субъектах Российской Федерации средняя ожидаемая продолжительность жизни мужчин меньше 65 лет, а в трех субъектах – меньше 60 лет. Здесь надо указать на прямо-таки уникальную особенность российской демографии, а именно – на огромный разрыв в уровне смертности между мужчинами и женщинами. При этом если в молодом трудоспособном возрасте за прошедшие 25 лет гендерный разрыв сократился, то в последнем предпенсионном (50–54 года) и пенсионном возрасте (60–64 года и 65–69 лет) он даже увеличился.
Как бы то ни было, для определения, так сказать, правильного пенсионного возраста в стране бессмысленно ориентироваться на показатель продолжительности жизни вообще. Решающее значение приобретает длительность жизни граждан после выхода на пенсию. А здесь ситуация плачевна и не внушает оптимизма. Более того, она полностью обесценивает демографический аргумент правительства в пользу повышения пенсионного возраста «здесь и сейчас».
Но в случае реализации правительственного намерения увеличить пенсионный возраст для мужчин до 65 лет, а женщин – до 60 лет почти половина первых и пятая часть вторых до пенсии просто не доживет. При этом нет никаких гарантий, что дожившие до нового пенсионного срока трудящиеся будут получать, как уверяют правительственные чиновники и отдельные эксперты, приличные пенсии. Что такое приличные? Сегодня, как известно, россияне в среднем получают пенсию в размере 200 долл. США, а для 1,5 млн наших граждан ее величина составляет всего 100 долл. Так что, когда президент с самым серьезным видом обещает ежегодно увеличивать среднюю пенсию аж на 15 долл. (!), ликуют не все.
Если к тому же вспомнить тот непреложный факт, что среднестатистический россиянин предпенсионного возраста уже в первом году его продления утрачивает право на получение ранее согласованного с государством пособия в размере около 170 тыс. руб. (14х12), то всплеск массового возмущения непопулярной, но якобы неминуемой реформой не должен удивлять.
Правительственные экономисты указывают также на чисто экономическую необходимость повышения пенсионного возраста в стране. Дескать, Россия вслед за развитым миром вступает в эпоху постиндустриальной экономики, что дает людям широкие возможности для продолжения профессиональной деятельности. В общем случае это, безусловно, так. Но, если говорить конкретно, то надо признать, что наша страна, охваченная манией дерегулирования, почти полностью утратила обрабатывающую промышленность. Не поэтому ли сегодня мало что известно о реализации президентской установки на формирование 25 млн высокотехнологичных рабочих мест? В общем, как ни крути, никакие позитивные возможности роста или хотя бы оживления отечественной экономики от увеличения пенсионного возраста не просматриваются. Отрицательные же вполне могут проявиться.
Во-первых, очень вероятен рост безработицы. У нас реальность такова, что уже после 45 лет человеку трудно найти более или менее приличную работу. Так что риски для миллионов людей предпенсионного возраста остаться и без пенсии, и без работы весьма велики. Тем более что этому, похоже, будут активно содействовать работодатели, которым постоянно придется сталкиваться с угрозой уголовного преследования за увольнение пожилых работников. Ухудшится ситуация и для молодых честолюбивых юношей и девушек, так как при прочих равных условиях неизбежно уменьшатся возможности для их карьерного роста.
Во-вторых, удлинение пенсионного возраста россиян усугубляет и без того депрессивное состояние потребительского спроса в стране, что, конечно же, только консервирует общую стагнацию ее экономики.
Наконец, в-третьих, пенсионное новшество по определению углубляет и без того громадное материальное неравенство в России, так как увеличение пенсионного возраста прямо лишает весьма значительных для них доходов именно малообеспеченных россиян.
Особенно часто правительство указывает на безальтернативность своего законопроекта, ссылаясь на то, что наш бюджет просто не справится с выплатами без повышения пенсионного возраста.
Этот аргумент хромает применительно и к текущему, и к более отдаленному периоду. Сегодня профицитный бюджет, и он, похоже, не носит случайного характера. В теперешних условиях геополитической напряженности профицит поддерживается стабильно высокими ценами на нефть, уровень которых уже чуть ли не вдвое превышает правительственные ориентиры (40 долл. за баррель по плану и 78 долл. по факту). К тому же сегодняшняя Россия вообще чуть ли не чемпион мира по финансовой стабильности.
Есть такой простой критерий, как отношение госдолга к валовому внутреннему продукту. В соответствии с Маастрихтским критерием, государственный долг не должен превышать 60% от ВВП. В Италии он превышает 130%, в Греции – еще больше. В России этот показатель составляет всего 20%, что дает стране достаточный простор для дополнительных заимствований, когда они понадобятся. И почему в этой ситуации надо отбирать деньги у одних, чтобы впоследствии передать их другим?
Конечно, рано или поздно нефть может резко подешеветь, что мы, собственно, уже несколько раз переживали. Но если стране не удастся выйти на траекторию устойчивого экономического роста при любой цене на нефть, то есть освободиться от ее решающего влияния на хозяйственную динамику, то никакая кубышка, как бы велика она ни была, в случае обвального удешевления нефти не спасет ни бюджет от кризиса, ни рубль от значительного ослабления. Да и сегодня повышение пенсионного возраста не сулит никакой бюджетной экономии. Кстати, вынужден согласиться с этим и министр финансов, заявивший, что все деньги от этой меры (хочу подчеркнуть – все) пойдут на увеличение уровня пенсий.
Приходится слышать и такой аргумент: ведь и в развитых государствах увеличивают пенсионный возраст. Да, но в странах, которые ставят в пример, это делали очень аккуратно, с тщательной подготовкой. Кроме того, там существенно выше зарплаты, пенсии и продолжительность жизни после достижения пенсионного возраста. Нам говорят: все будет как в Германии... Но там прогрессивная шкала налогообложения, и 4% богатых и сверхбогатых немцев дают 40% доходов бюджета. У нас же, наоборот, фактически регрессивная шкала.
Один из аргументов за повышение – это рост продолжительности жизни, способность людей дольше работать… Мужчина, например, может пойти работать в охрану, а куда пойдет женщина? Конечно, в 55 лет женщины молоды и трудоспособны, но это в Москве! И даже они все равно работают на пенсии, просто теперь их лишают ранее обещанных денежных средств, которых они ждут, чтобы как-то сводить концы с концами. Вот и выходит, что, как говорила моя бабушка, «сначала мы были бедными, а потом нас обокрали».
Отдавая себе отчет в том, что все уже решено после выступления президента, выскажу все же свое мнение о том, что можно было бы противопоставить «безальтернативному» повышению пенсионного возраста в России. Прежде всего я отложил бы эту меру до 2025 года. За оставшееся время провел бы комплекс мероприятий, разделив их на две части по критерию сроков проявления результатов. Первая часть – меры развития, вторая – меры перераспределения или социального выравнивания. Обозначу сначала те из них, эффекты от которых появятся не сразу, но их надо было начинать реализовывать, что называется, еще вчера.
Прежде всего, как бы банально это ни звучало, страна остро нуждается в устойчивом и значительном экономическом росте. Это как раз тот случай, когда надо вспомнить, что «дороже всего нам приходится платить за пренебрежение банальностями» (Фридрих Ницше). Без этого все обещания власти серьезно повысить пенсионные выплаты нереализуемы в принципе. Далее, надо перейти от риторики к практике в области формирования современных рабочих мест в соответствии с требованиями очередной промышленной революции. Понятно, что все это предполагает проведение активной государственной структурной политики с отбором приоритетных проектов, реализуемых в рамках государственно-частного партнерства.
Кроме того, отмеченные нежелательные последствия увеличения пенсионного возраста могут быть существенно смягчены или минимизированы, если ими профессионально займутся соответствующие здравоохранительные и образовательные институты, которые сегодня к этому явно не готовы.
Теперь о мерах, которые могли бы дать достаточно быстрый положительный результат без увеличения пенсионного возраста.
Во-первых, это большой позор и вызов для страны, которая мирится с массовой нелегальной занятостью, в основе которой лежит бесправие работников, сплошь и рядом не получающих полностью белую заработную плату. По разным подсчетам, теневой фонд оплаты труда в России составляет около 10 трлн руб. в год. Если это так, то Пенсионный фонд РФ ежегодно недополучает 2,2 трлн руб. Ясно, что страна должна наконец начать активную борьбу с неофициальной занятостью, в которую, по разным данным, вовлечено более 20 млн россиян.
Во-вторых, мощным источником пополнения отечественного Пенсионного фонда должна, на мой взгляд, стать ликвидация регрессии в порядке внесения страховых взносов. Простые расчеты показывают, что у нас в 2017 году все, кто получал 900 тыс. руб. в год и менее, отчислял по 22% в ПФР, а те, кто зарабатывал больше (таких было почти 8 млн человек), вносили в ПФР только 10%. Таким образом, недополучение Пенсионным фондом составило 1 трлн руб. При взимании в ПФР даже не 22%, а всего лишь 19%, но с любой величины зарплаты ПФР пополнится на 200 млрд руб. И тогда можно было бы не проводить крайне болезненную операцию по увеличению пенсионного возраста. Еще, на мой взгляд, было бы целесообразно отменить ежегодный сбор с индивидуальных предпринимателей (ИП) в Пенсионный фонд в размере 26 тыс. руб., который ежегодно взимается просто по факту регистрации каждого из них. Между тем известно, что для подавляющего большинства предприятий мелкого бизнеса пенсионный сбор в таком размере – большое бремя, поскольку, как правило, он составляет 20–30% от их выручки.
В то же время налогообложение доходов ИП устроено таким образом, что после достижения выручки в размере 300 тыс. руб. и более начинается зона снижения налоговых ставок, то есть чем больше вы зарабатываете, тем меньшая доля от вашего дохода передается в государственную казну. А если удастся заработать больше 18 млн руб. в год, вас ждет полное освобождение от участия в пополнении Пенсионного фонда. В общем, как говорится, деньги к деньгам. Но это как раз тот случай, когда вместо социального выравнивания происходит увеличение и без того социально опасного неравенства.
Альтернатива очевидна. Полностью отказаться от регрессивности пенсионных взносов ИП и ввести общую единую ставку сбора в размере, например, 15%. При этом сбор должен начисляться на всю сумму денежных средств, перечисляемых предпринимателем на личный счет. Тогда можно ожидать, что 5–7% самой богатой части ИП, получающих 70–80% всех доходов ИП, переведут в Пенсионный фонд около 500 млрд руб., а для миллионов мелких предпринимателей реально улучшатся условия для развития.
В общем, русский либерализм пережил очередной чувствительный провал, и это очень печально. Потому как единственная разумная альтернатива теперешнему российскому «выборному самодержавию» (Лилия Шевцова) – это союз либералов, то есть людей, заботящихся о свободе для всех, а не только для себя, и социалистов, заботящихся о справедливости, не жертвуя при этом такой великой ценностью, как свобода. Но что ждет страну, если первые уверенно шагают к полной самодискредитации, а самоорганизация вторых вот уже четверть века остается в эмбриональном состоянии?..
Константин Ремчуков 
комментарии(0)