Среди мифов и рифов

Если власть не очень ясно указывает обществу его дорогу, людям остается вера в магию национальных символов. Фото Reuters

На вопросы ответственного редактора приложения «НГ-сценарии» Юрия Соломонова отвечает профессор РГГУ, доктор философских наук, культуролог Игорь Яковенко.

– Игорь Григорьевич, о том, что мы сегодня существуем в информационном обществе, виртуальном пространстве, «глобальной деревне» Маршалла Маклюэна и прочих средах новой реальности, жизнь напоминает нам круглосуточно. Но мне кажется, что в массе своей люди слабо понимают, что же такое с ними случилось. Вроде приятное, но одновременно сложное и часто пугающее…

– Сложность этой темы заключается в том, что сегодня мы имеем дело с неким качественным скачком в области культуры, человеческого сознания, понимания новых, невиданных технологий, коммуникаций и т.д. Все эти и другие вещи – носители нового качества нашей жизнедеятельности.

Когда происходят такие скачки, у людей, которые эти процессы проживают, часто не находится слов и моделей понимания происходящего. И если мы начинаем задумываться над этими изменениями, используя для этого старые, привычные понятия, определения и прочие инструменты познания, у нас не складывается новая картина мира.

Это первое, чем надо предварить наш разговор. Второе мое соображение касается так называемого гнета прогресса.

Дело в том, что одним из бесспорных итогов ХХ века является то, что в прошлом столетии была окончательно похоронена мифология Просвещения и мифология Прогресса. Возникли прогнозы, утверждающие, что свет знаний не разгонит тьму, а люди, поверившие в идеи просвещения, не станут счастливыми. Развитие прогресса не обеспечит всех людей работой, но вызовет множество проблем, связанных с экологическими, продовольственными проблемами. Кроме этого, лавинообразно растет угроза самоуничтожения человечества именно за счет совершенствования оружия современных войн.

– Но разве в прежние времена не было такого сопротивления историческому развитию? Когда-то первобытных людей могло напугать расставание с каменным топором…

– О том, что нововведения всегда вызывают настороженное отношение, свидетельствует история человечества. Но не будем погружаться в далекое прошлое. Давайте взглянем на не столь уж далекие годы.

Мы-то, вышедшие из советского времени, помним многие запреты, ограничения, наказания, которыми располагала и пользовалась тогдашняя власть. И одно дело, когда речь о несогласии с идеологией того режима, с критикой, разрушающей механизмы управления обществом.

Но скажите мне, разве в то время можно было транслировать по информационным каналам вопиющую чушь о постоянном приземлении на просторах страны летающих тарелочек, о контактах с инопланетянами? О том, что Гитлер до 1975 года жил под землей в Антарктиде, где и умер? О том, как можно собственными силами, на своей кухне вылечить себя от самых тяжелых болезней? Находятся люди, и их немало, которые верят во все это. Почему это происходит – специальный вопрос. Дело в том, что это носители мифологического сознания, и их душа требует мифологических баек, фантазий. Вот она – настоящая, подлинная истина, которую скрывают от нас злые силы.

Зрелое, рациональное сознание позволяет человеку лучше видеть неприглядную реальность жизни и пытаться ее изменить. Это достойнее пребывания в том иллюзорном пространстве, которое выстраивается для нас сознательно и целенаправленно теми, кто обладает властными ресурсами.

– Но в то же время власть может начать тревожиться о том, что люди начинают проявлять недовольство реальным положением…

– Конечно. И в этом, если хотите, состоит диалектика истории. Иначе для чего руководство благосклонно относится ко всем этим фабрикам иллюзий, на которых сегодня работает огромное число мифотворцев, лжеученых, пропагандистов и попросту шарлатанов, сознательно и не без корысти деформирующих наше представление о реальности?

Начиная примерно с 2000 года российское телевидение взяло курс на такое «развлекалово», которое неустанно упрощает, снижает качество информационной, художественной, развлекательной и всякой иной медийной продукции.

«Пипл хавает» – это стало негласным принципом этой весьма доходной индустрии, механизмом отвлечения общества от реальных проблем. А в результате это отодвигает массовую аудиторию как от насущных и не решаемых в стране проблем, так и от ошибок и действий власти.

Неудивительно, что при таком отношении к развитию общества резко обозначили себя кризисные процессы в науке, образовании, культуре.

Принципы распределения средств на развитие этих сфер сегодня таковы, что в лучшем положении оказываются не самые талантливые, а самые лояльные и как бы понимающие политику власти деятели. Отсюда постоянный отток из страны тех креативных, творческих и вовсе не презирающих свою страну людей, которые лишены возможности самореализации на родине.

Я это ощущаю по своей работе в системе высшего образования. Не лучше дела и в школьном секторе.

– Совсем недавно Минобрнадзор проверял компетенции учителей, предложив им испытать себя на единых федеральных оценочных материалах (ЕФОМ), которые используются в работе с учащимися.

– Я про это тоже читал. В испытании участвовали 67 субъектов РФ и 22 тысячи учителей. Так вот, с математикой и информатикой и основами духовно-нравственной культуры народов России не справилась почти половина участников.

По истории, экономике, России в мире, русскому языку и литературе «двойку» получил каждый четвертый учитель.

«Пятерку» я бы поставил лишь главе ведомства Сергею Кравцову за неожиданное признание: «Лучше объективная оценка, чем высокая и оторванная от реальности…»

Этот пример показывает, что в нашем образовании, как, впрочем, и в других сферах, нет такой конкуренции, которая отбирала бы людей компетентных, талантливых, добросовестных… Отбор идет по линии родственных связей, знакомств, обменов услугами и, конечно, не без коррупционных схем. Иными словами, мы имеем дело с тем типом вертикальной динамики, который традиционно отличает общества, заходящие в тупик. И наше общество должно отдавать себе в этом отчет.

– Но общество, как ни печально, в большинстве своем пребывает либо в патриотической эйфории, либо в состоянии устойчивого равнодушия.

– Это обеспечивается теми механизмами, о которых мы уже говорили. С другой стороны, есть альтернативный, пока еще не столь видимый процесс конкуренции между телевизором и холодильником. Если этот конфликт входит в критическую фазу, чудодейственность пропаганды и увеселительных передач начинает иссякать, а затем и сильно раздражать.

Чтобы понять нынешнее состояние общества, власть должна серьезно изучить, скажем, результаты недавних региональных выборов.

Другой пример, характеризующий ситуацию, – это сбор общественностью средств на погашение штрафа, вынесенного Роскомнадзором журналу New Times. За пять дней было собрано 25 миллионов рублей.

Если кто-то скажет, что это была тайная помощь недругов России ее внутренним врагам, то это в очередной раз только подтвердит непонимание любителями теории заговоров любого ранга реального состояния нынешнего общества.

– Давайте теперь обратимся к внешнему миру. К тому, что происходит в других странах, в той же Европе, и не может не касаться наших проблем.

– На мой взгляд, в Европе, как, впрочем, и в мире происходит сдвиг политического дискурса в сторону правых идей и сил. Австрия, бывшая территория Югославии, Венгрия, Италия… Мы видим, как эти, да и другие страны возводят вокруг себя заборы. На этом фоне Ангела Меркель, не разделяющая политики изоляционизма, теряет своих сторонников в парламенте. В это же время Англия оказалась практически на грани ухода из европейского сообщества.

Иными словами, эпоха раздела мира между СССР и США окончательно завершена. Мы сегодня в новой политической реальности, которая выстраивается вокруг таких полюсов, как Китай и Соединенные Штаты. Традиционный русский вопрос «Третьим будешь?» ни от КНР, ни от США нашему государству не зададут. А Россия будет и дальше делать все для демонстрации своей мощи и величия. Наверное, это важно как фактор мобилизации общества против якобы многоликих внешних и внутренних врагов. Но что это дает реальному развитию страны, обычным людям, наконец, самой власти? История свидетельствует: пребывание общества в иллюзорной реальности очень дорого обходится.

Мышиное царство XXI века. Фото Reuters

В этом отношении нашей надеждой становится информационное общество. Даже если мы в нем сегодня не задаем повестку дня, Интернет уже ограничивает возможности манипулирования общественным сознанием, независимо от того, кто этим занимается – власть, оппозиция или «вашингтонский обком».

Сегодня в России телевизионные пользователи в своем большинстве – люди старших поколений. Однако не все. Российская история показывает, что люди мыслящие и желающие узнавать как можно больше о том, что их волнует, – эти в любом возрасте будут стремиться к независимым источникам информации.

– Раньше я иногда считал в метро тех людей, которые читают бумажные книги. Их становилось все меньше. Сейчас вижу другое – рост числа пожилых пользователей мобильным Интернетом. Что уж они там ищут, с кем общаются – это другой вопрос.

– Безусловно, Интернет – зеркало нашей реальности. Там есть все, что нас окружает, огорчает, радует в подлинной жизни. А возраст уже не является большой помехой.

– Ну, а если к вам на экзамен приходят ребята со своими электронными суфлерами и потом отвечают так здорово, что, как говорится, от зубов отскакивает…

– Сейчас в нашей стране проблема понимания прочитанного материала, выявление в информации различных смыслов является одной из серьезнейших. Дело в том, что у нас нет традиции изучения логики, риторики. Если в Европе образование начинается с изучения Древней Греции, Рима... а дальше Средневековье, Новое время. И все это через риторику, дискуссии. А мы с вами можем вспомнить расхожую сентенцию «Кто спорит, тот ничего не стоит!».

Европеец ищет и устанавливает истину в ходе дискуссии. А у нас источником истины стала иерархия. Апелляция к высшему авторитету выступает последним аргументом в споре.

– А вам не кажется, что в последние десятилетия и особенно с приходом в США к власти Дональда Трампа отношение к западному обществу и тамошним элитам стало в России меняться в более трезвую сторону? Меня трудно заподозрить в антиамериканизме или антизападничестве, но что-то у них там тоже пошло не так…

– О том, что Европа качнулась вправо, я уже сказал. Теперь о западных тенденциях и проблемах в целом.

У нас в России нет резко выраженной исламской проблемы. Мы живем с мусульманами в мире и гармонии уже немало столетий. В советское время приезд в Москву жителей исламских республик был ограничен. Сейчас все свободно. На улицах Москвы мы можем встретить людей как из российских автономий (Татарстан, Башкортостан), так и из государств советской Средней Азии. В основном это те, кто приезжает сюда работать. Но они заполняют дефицит лишь низкооплачиваемых специалистов. И это сегодня всех устраивает. Что будет дальше, сказать не могу. Возможно, появятся новые проблемы.

В наших школах в отличие от стран с рыночной экономикой нет предметов, помогающих растущим поколениям осваивать бизнес, разрабатывать собственные проекты и т.д. Нам надо со школы, даже с младших классов вводить курсы экономики, чтобы дети учились экономически мыслить. Советский человек этого в принципе не знал и не умел. Да и до революции экономическое мышление было достоянием пяти процентов населения. Причем в этом множестве присутствовали евреи, греки, русские немцы – одним словом, «злокозненные инородцы», которых, прежде всего за это, не любили и преследовали великорусские «патриоты».

Кроме экономического ликбеза нашим школам потребуется начальный курс права. Опорные знания и навыки юридического и экономического мышления надо прививать с ранних лет. Без этого не создашь ни современную экономику, ни гражданское общество и социальное государство.

– А на фоне нынешней напряженной и опасной международной обстановки вас не огорчает, что в свое время куда-то пропала горбачевская концепция общечеловеческих ценностей?

– Иногда я встречаю статьи каких-то идеалистов на эту тему. Но лично у меня концепция общечеловеческих ценностей вызывает скепсис. Желание создать такую теорию появилось впервые после Второй мировой войны. Оно было продиктовано государствами-победителями и европейской цивилизацией. Но Европа – это еще не весь мир.

Когда в 2016 году Родриго Дутерте, став президентом Филиппин, пообещал внесудебные расстрелы воротил наркобизнеса, его стали критиковать США и Европа, он ответил на это обещанием выйти из ООН и оскорблением генерального секретаря этой организации. Евросоюз он назвал «библейским чистилищем», а Барака Обаму послал к черту.

Вот вам пример уважения и принятия общечеловеческих ценностей. Но это еще «семечки».

Весной 1994 года в африканской Руанде представители народа хуту устроили геноцид другому народу, населявшему эту же страну, – тутси. За пару месяцев было уничтожено, по различным оценкам, от 500 тысяч до миллиона человек. Причем, на наш глаз, между хуту и тутси не было никаких различий.

Геноцид происходил в присутствии нескольких международных организаций, а также миротворческого контингента ООН, оставшихся практически в стороне.

Какие могут быть общечеловеческие ценности, сплачивающие мир, если его развитие сегодня представлено самыми разными историческими стадиями и разными локальными цивилизациями.

Сегодня критический период переживает исламский мир. Это связано с выходом мира ислама из традиционного общества. А это исключительно болезненные процессы. Происходящее очень опасно для христианского мира, в котором существуют свои жгучие противоречия.

А взять экологические, климатические проблемы… Они тоже завязаны на разном отношении к тем или иным ценностям. Экономические контрасты на уровне континентов, бедный Юг, богатый Север. Даже на уровне одной Италии есть мощное социальное расслоения частей страны. А «золотой миллиард» против остального населения планеты? Все это проблемы людей, их способностей к взаимодействию, как с технологиями, так и друг с другом.

Но и те, и эти, и всякие иные другие связи определяются неким феноменом социокультурной целостности, то есть единством человека и культуры.

Поэтому когда нам объясняют, что культурой надо управлять сверху или направлять ее в правильную сторону, с помощью пропаганды или цензуры, это иллюзия. Культуре присуща самоорганизация. Но это не значит, что власть не должна вкладывать деньги в музеи, библиотеки, театры, кинематограф и т.д. Но сегодня на превратность метода финансирования влияет мысль нашего министра культуры Владимира Мединского, заявившего, что историческая истина – это то, что отвечает интересам государства, так, как эти интересы трактуют носители высшей власти.

Патриотизм – это очень трудная  и порой топорная работа. Фото Reuters

Это очень опасная иллюзия. В таком случае власть начинает опираться на мифы, отвечающие ее текущим интересам. К мифам подключается пропаганда, и картина реальности исчезает за туманом ложного патриотизма.

Только настоящая история и настоящее прошлое страны могут помочь нынешнему обществу построить достойное будущее.

Это очень сложное дело. Потому как российское общество очень болезненно врастает в посткоммунистическую реальность. Страшно сказать, но огромные массы людей сегодня находятся в режиме доживания или выживания. Маленькие города и поселки, бесперспективные деревушки и села. Это все люди, потерявшиеся в новой реальности.

Если говорить о каких-то надеждах, то они есть скорее у их детей или внуков, не отягощенных советским опытом жизни, который сегодня пригоден разве что в той части, где речь заходит о патерналистской помощи, которую периодически использует (не всегда бескорыстно) нынешняя власть.

– Недавно Интерфакс сообщил о презентации такой новой учебной дисциплины, как деструктология. По мнению автора, профессора одного из московских вузов, урон нашим людям наносят «не только экстремисты и террористы, но и деструктивные субкультуры, суицидальные игры и увлечения, секты, маги и псевдоцелители, психокульты и медицинские диссиденты». Автор уверен: деструктология заметно повысит даже уровень национальной безопасности. Как вам такая программа?

– В любой культуре есть процессы позитивные, есть процессы изменений и есть процессы хаотизирующие. Это всегда было и будет. Но делать отдельную науку с таким разнородным набором явлений, которые по отдельности еще не очень изучены, но уже собраны в некий корпус темных сил, посягающих на национальную безопасность… Назвать этот набор наукой я бы не отважился. Это скорее идеология.

– Но социология – это наука. И один из представителей этой науки, Григорий Юдин, недавно высказал такую мысль: государственная пропаганда говорит нам, что Россия – уникальная страна со своим историческим путем, и это замечательно, а Левада-центр говорит, что Россия – уникальная страна со своим историческим путем, но считает, что это ужасно. Как вы оцениваете такое разномыслие?

– Социологи, разумеется, могут иметь разные оценки совпадающего, единого мнения о России как уникальной стране. Один считает, что отдельный исторический путь – это хорошо. Другой такую историческую дорогу считает ужасной.

Но давайте признаем, тот социологический центр, который считает особый путь России прекрасным, имеет больший шанс на господдержку, признание заслуг и награды. А авторы мрачных, ужасных прогнозов будут чувствовать себя как минимум некомфортно. Но давайте спросим себя, разве за последние 30 лет наблюдается устойчивое, последовательное развитие России? Думаю, что какие-то качественные подвижки произошли. Свернулась советская экономика, и общество худо-бедно осваивает рыночную теорию и практику. Мы вроде бы избавились от дефицита товаров и продуктов.

Ну, а как обстоит дело с ВВП? А с наукой, образованием, культурой, медициной? С нормальной демократией, наконец?

Все эти зависшие во времени проблемы означают, что наши национальные ценности находятся в конфликте с императивом общеисторического развития. И такой конфликт отличает не только нас. Ценности исламского мира находятся в страшном раздрае с этим же императивом. Короче говоря, мы особые, и это многих, к большому моему сожалению, кажется, устраивает…

– Кстати, об императивах. «Справедливость – императив цивилизации права» – так называлась лекция, которую весной этого года прочел на VIII Петербургском международном юридическом форуме председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин. Под конец лектор призвал «увидеть и признать, что после исчезновения социалистического лагеря с его коммунистической идеологией, как полюса в глобальном диалектическом единстве противоположностей, освободившееся место сразу начали занимать самые темные силы регресса, носители крайне тоталитарной, квазирелигиозной идеологии, оправдывающей практику терроризма». Вы согласны с такой причинно-следственной логикой?

– Логика интересная. Но можно ли представить себе любого человека, наследующего любую другую идеологию, которому не пришло бы в голову сообщить, что на место его ушедшей с политической арены партии пришли темные силы регресса, мастера политической торговли, пестующие терроризм и т.д.?

Теперь о том, что же произошло в реальности. Да, рухнул мировой коммунизм, и это совпало со временем модернизационного перехода исламского мира. Поэтому под квазирелигиозной идеологией Зорькин, я думаю, имеет в виду исламский мир.

Но мне кажется, что к квазирелигиозной идеологии можно отнести и некоторые процессы, характеризующие сегодняшнюю Россию.

Это представление РПЦ о своем главенствующем статусе среди равных традиционных религий, несмотря на то, что это равенство закреплено Конституцией страны. Это периодический разгул радикальных православных организаций, взявших на себя право цензоров художественного творчества и наносящих вред различным мероприятиям в области культуры. Это несовершенный закон об оскорблении чувств верующих, позволяющий вольные интерпретации его статей в ущерб общественным интересам и не способствующий согласию самых разных социальных групп.

– Игорь Григорьевич, вы же не только ученый, философ, культуролог, но и преподаватель с огромной практикой. Каким вам видится сегодняшнее студенчество с точки зрения жизненных целей, ценностей, мировоззрения? Можно ли сказать, возможно, нарушая научные критерии, что сегодняшние студенты – это жители иной, скажем, сетевой цивилизации?

– Ответственно говорить о целях и ценностях целых поколений не так просто. Что представляется мне позитивным. Сегодняшние ребята более практичны и реалистичны, нежели студенты 30-летней давности. Они живут в реальном мире. Все они включены в современные информационные технологии, большинство владеет английским. А это важнейший канал коммуникации в современном мире. Практически у всех есть лакуны на уровне школьного курса. Но это не столько их вина, сколько беда.