Анатолий Козак ТЕПЛЫМ туманным утром весны 1777 г. в одной из парижских тюрем стража вывела из грязной сырой камеры бледного, исхудалого смертника Жана Думье. Но смертника вели не на казнь. Думье предстояло прыгнуть с парашютом.
Впрочем, балахон из тяжелой грубой ткани, который нес впереди узника профессор Дефонтаж, походил на парашют не более чем, скажем, доспехи средневекового рыцаря на скафандр космонавта. И все-таки это был парашют - средство против падения. А Жан Думье был его испытателем. Изобретатель с трудом отыскал добровольца в тюрьме. (Длительные поиски в Париже и его предместьях, несмотря на обещанную награду - кошелек, туго набитый золотыми, не принесли успеха.)
Посмотреть на невиданное зрелище народ собрался: мальчишки, нищие, монахи, солдаты, торговцы, ремесленники. Содрогаясь от бившего его озноба, Думье взошел на крышу Оружейной башни - приют диких голубей и ласточек...
Он поднимался сюда, как на эшафот.
Дефонтаж помог смельчаку надеть "летающий плащ" и со словами ободрения легонько подтолкнул его в поясницу. Думье подошел к краю парапета. В туманной дымке он увидел черепицу крыш, голубую полосу Сены, а внизу, под ногами - каменные мокрые плиты площади и запрокинутые лица маленьких человеческих фигурок. Выбора не было.
Думье прыгнул.
Он раскинул руки в стороны как можно шире (так учил его Дефонтаж) и полетел вниз. Вернее, стал падать вниз. Ему казалось, что этому падению не будет конца, что оно длится вечность. На самом деле это заняло две-три секунды. Две-три секунды вдоль потемневшей кирпичной стены летел вниз, нелепо раскинув руки, человек, и над ним хлопали и болтались полотняные крылья...
Думье повезло. Он, как принято выражаться, благополучно приземлился и, не веря своим глазам, ощупал себя. Да, чудо свершилось: странный крылатый балахон, сшитый из лоскутков профессором Дефонтажем, помог человеку спуститься с высоты и остаться в живых.
Изобретатель награждает храбреца деньгами, узнику даруют обещанную свободу. Но здесь следы Жана Думье теряются в истории так же бесследно, как и он сам в тот день, когда, шатаясь от пережитого потрясения, сжимая в кулаке кошелек с золотыми, он поспешил покинуть место своего подвига и скрыться в узких улочках старого Парижа.
Это - заря парашютизма. Как медленно она разгорается и никак не может разгореться!
Еще задолго до Дефонтажа, в 15-м веке, похожий на кудесника своей серебряной бородой мастер из итальянского города Винчи по имени Леонардо нарисовал углем на листе плотного картона человеческую фигурку, висящую на шнурах под остроконечным колпаком. Внизу Леонардо да Винчи пишет: "Если взять полотняный натянутый шатер, у которого каждая сторона имеет 12 локтей в ширину и такую же высоту, то человек может сброситься с любой большой высоты, не опасаясь гибели". Построить такой купол и испытать его не удалось, но идея создания парашюта по праву принадлежит великому ученому эпохи Возрождения.
Какой-то американский инженер однажды подсчитал, что от рождения технической идеи до ее воплощения в готовой машине проходит примерно 25 лет. Если бросить взгляд на то, как развивался парашютизм, то можно согласиться с выкладками американца. Как раз немногим более четверти века потребовалось для того, чтобы идея Леонардо да Винчи обрела свое материальное воплощение в виде полотняного купола, натянутого на жесткий каркас, с которым его создатель Себастьян Ленорман спрыгивает из окна обсерватории во французском городе Монпелье. Изобретателю принадлежит и честь названия, которое он дал своей конструкции: "пара-шют", что в переводе означает "против падения".
Это произошло вскоре после знаменитого прыжка пресловутого Думье. Но если отчаянную храбрость смертника можно понять, то как объяснить поступок почтенного профессора, прыгнувшего под диковинным зонтом на глазах у толпы обывателей? Какая сила заставила рисковать жизнью Пьера Бланшара, первым спрыгнувшего с парашютом уже с воздушного шара? Что побуждало Жака Гарнерена несколько раз отстегивать высоко над землей сплетенную из ивовых прутьев корзинку парашюта и, сидя в ней, спускаться с аэростата?
Сегодня, когда на экране телевизора перед нами хоровод парашютисток, взявшихся за руки, плавает в бездонном водоеме неба, мы продолжаем преспокойно попивать кофе или покуривать, ожидая более интересной, более занимательной передачи. Ничего не поделаешь. Привыкли.
А теперь представьте себе молодую женщину, которая верит в Бога, никогда не видела самолет, да что там самолет - не знает, что такое двигатель внутреннего сгорания, земное притяжение, пенициллин, радио, пишущая машинка и даже шариковая авторучка, не говоря уже о компьютере и сотовом телефоне. И вот эта женщина не в комбинезоне и шлеме, а в чепце с лентами и длинном до пят платье с оборками прыгает с парашютом!
А сам парашют! Это не легкая, невесомая конструкция из синтетического шелка, такая изящная, нарядная и разноцветная, словно она родилась не в заводском цеху, а ее создавали поклонники высокой моды. Нет, это купол из прорезиненной, напоминающей брезент материи, который заранее раскрыт и привязан к оборочке аэростата. Подвесной системы нет - к стропам-канатам привязана маленькая корзинка-гондола, в которой и помещается парашютистка. Сидеть в ней, крепко вцепившись в прутья, казалось бы, не так уж страшно, но во время спуска корзинку отчаянно бросает и раскачивает из стороны в сторону, как гигантский маятник. (Уже позднее Жак Гарнерен проделал в куполе полюсное отверстие, через которое свободно проходил воздух, и парашют обрел устойчивость.) Так прыгала Элиза Гарнерен - первая женщина в истории парашютизма. Это конец XVIII века.
А первой женщиной, прыгавшей с парашютом с аэроплана, была Кайя де Кастелла, которая в конце концов погибла во время одного из своих "аттракционов" в начале двадцатого века.
С появлением первых аэропланов изобретатели пытались создать парашют нового типа - для авиаторов. Их имена сохранились в истории: Вассер, Эрвье, Орс... Но все их модели были слишком громоздки, неудобны в пользовании и ненадежны. Вспомните Кайя де Кастелла, пользовавшуюся парашютом такого типа: купол в кабину самолета не умещался, поэтому его приходилось крепить снаружи, к фюзеляжу, а это, в свою очередь, требовало и размещения самого парашютиста вне кабины. И смельчаки устраивались либо, как Кастелла, под кабиной на ремнях, либо, как Орс, между колес аэроплана.
Но если изобретатели проявляли в своих работах удивительную косность и полное, доходившее до курьеза отсутствие чувства реальности, то в мужестве им отказать было трудно. Так же, как врачи для того, чтобы испытать новую вакцину, впрыскивали ее себе в вену, так же, как ученые, чтобы доказать свою гипотезу, сами отправлялись через бури и штормы на край света, так и конструкторы парашютов никому не поручали испытаний: сам изобрел, сам и рискую! Рискую потому, что верю!
Не тогда ли родилась поговорка "Риск - благородное дело"? Жил-был в Париже дамский портной, австриец по происхождению Франсуа Рейхельт. Дела его шли хорошо. Но Франсуа забросил однажды все срочные заказы, очистил стол от замысловатых выкроек воланов, лифов и шлейфов и стал шить плащ. Потом он стал в своем диковинном плаще с пелериной прыгать с крыши дома... Соседи решили, что почтенный портной окончательно спятил, и махнули на него рукой. А Франсуа изобретал парашют для авиаторов.
Три года продолжалась работа, и наконец Рейхельт с разрешения муниципальных властей взобрался на одну из смотровых площадок Эйфелевой башни, на отметку шестьдесят три метра. Но Эйфелева башня - не крыша невысокого домика... Рейхельт разбился насмерть. Это - 1912 год.
Сохранилось несколько фотографий Рейхельта. На одной из них изобретатель в своем плаще. На голове - автомобильное кепи. Половину лица занимают толстые, лихо закрученные вверх усы. Вообще Франсуа больше смахивал на гренадера или циркового борца, чем на дамского портного. А вот другой снимок: Рейхельт перед прыжком. Здесь он еще больше похож на циркача - подняв кверху руки, он раскрыл этим движением полы плаща, напоминающие крылья - перепонки гигантской летучей мыши.
Но Рейхельт вошел в историю не только как подвижник, отдавший жизнь во имя благородной цели. В изобретении парижского портного была заложена ценная техническая идея: его спасательное средство было автономным. Это было как раз то, чего не хватало парашютам того времени.
И когда актер Петербургского Народного Дома Глеб Котельников, давней и постоянной страстью которого было изобретательство, решил сконструировать парашют, он тщательно изучил все сообщения об опытах Рейхельта. Сомнений не было - француз шел по правильному пути. Но почему плащ? Потому что он меньше, портативнее? Но плащ себя не оправдал. Значит, нужен легкий портативный купол. И однажды, увидев, как одна из актрис вытаскивает из сумочки тугой шелковый комочек и разворачивает его затем в большую тонкую косынку, Котельников догадывается: парашют должен быть из шелка - легкого и вместе с тем прочного!
Заслуга русского изобретателя также и в том, что он первый разделил стропы на два плеча. Теперь парашютист не висел, как кукла, подвешенный в одной точке, а мог, держась за стропы, маневрировать, занимая наиболее удобное для приземления положение. Купол укладывался в заплечный ранец, и прыгающий с помощью несложного устройства мог вытянуть его в воздухе на любом расстоянии от падающего или горящего самолета. Принципиальная схема РК-1 (русский, Котельникова, первый) легла в основу всех современных авиационных парашютов. РК-1 испытывался сначала с аэростата с помощью манекена, как сообщали тогда газеты, "весом пять пудов". Испытания модели прошли успешно. Вскоре парашют Котельникова был запатентован во Франции, считавшейся родиной воздухоплавания.
А летчики продолжали летать без парашютов...
Еще в годы Первой мировой войны Котельников предложил свой парашют военному ведомству. Ему ответили отказом. Рассказывают, что командующий Российскими Воздушными силами Великий Князь Александр Михайлович высказался по этому поводу так: "Парашют в авиации - вещь вредная, так как летчики при малейшей опасности будут спасаться на парашютах, предоставляя самолеты гибели". Что ж, резолюция с точки зрения воинского начальника, да еще члена царской семьи, вполне естественная: зачем открывать воинству путь к спасению, снижая тем самым его боевой дух?
Но шли годы, и уже при советской власти, когда молодая республика стала закупать первые партии парашютов - американских "Ирвинов" и французских "Жюкмессов", они продолжали лежать на складах. Журнал "Вестник воздушного флота" в 1920 году писал: "Вообще требовать от летчика, чтобы он сам выкинулся из самолета, - значит идти против его психологии".
А психология эта была проста: парашютной подготовки в те годы в летных частях еще не было, не то что парашюта - показательных прыжков многие летчики вообще не видели, да и не слыхать было, чтобы кто-нибудь спасся, прыгая с парашютом. О каком же доверии к нему могла идти речь? Об этом трудном времени в нашей авиации вспоминал один из старейших летчиков Герой Советского Союза генерал-полковник Михаил Громов.
23 июня 1927 года на одном из подмосковных аэродромов проводились испытания новой модели истребителя. Во время испытаний требовалось ввести самолет в штопор. Но вывести из него машину никак не удавалось. Как потом выяснилось, была допущена ошибка в самой конструкции. В этот день один из летчиков так и не вывел самолет из штопора, упал и получил серьезную травму.
Тогда Громову - уже ведущему испытателю - поручили подняться в воздух. Михаил Михайлович еще ни разу не надевал перед полетом парашют. Летал без него. А здесь надел. Настоял руководитель испытаний.
Введя самолет в штопор, летчик вскоре почувствовал, что выйти из него не может. До земли оставалось 500 метров - медлить было нельзя. И Громов решил воспользоваться парашютом. Прыгнул, сосчитал до трех и выдернул кольцо. Секунды - и над ним вспыхнул белый купол. А самолет, продолжая беспорядочно вращаться, врезался в землю...
Так впервые в нашей авиации парашют спас летчика. Новость эта мгновенно облетела летные части. Через некоторое время подобный случай повторился. Парашют стал завоевывать признание у авиаторов.
В наши дни парашют стал неотъемлемой частью техники, в том числе военной: с ним спускается с небес "воздушная пехота" - воины-десантники, мощные купола бережно доставляют в назначенную точку даже орудия и легкие танки... Специальные парашюты гасят скорость космических кораблей при посадке на землю, могучий, бог весть как устроенный зонт приносит из космической станции на землю ее недавних обитателей.
И тем не менее человечество даже не догадывается, какие еще услуги сможет предоставить ему парашют.
Ведь была в двадцатые годы казавшаяся тогда сумасбродной конструкторская идея, получившая название "Ступайте вниз". Согласно мысли ее авторов, при аварии самолета в воздухе пассажирский салон отделялся от корпуса и планировал на землю под куполом гигантского парашюта. Забавно? Немножко смешно? Но погодите - разве космонавты не приземляются вот так же, в спускаемом аппарате?
Не станем гадать. Воздадим лучше должное мужеству людей, для которых стремление к новому, неизведанному стало первой потребностью. Благородной и прекрасной.
