Великий импровизатор

Анатолий Фирсов с женой и ребенком. 1972.

С АНАТОЛИЕМ ФИРСОВЫМ мы вместе работали на чемпионате мира по хоккею 1971 года, который проходил в Швейцарии на катках Берна и Женевы. Каждый день Анатолий рассказывал мне, что происходит в команде, разбирал игру партнеров, оценивал действия соперников, а я, положив все это на бумагу, диктовал написанное редакционным стенографисткам.

То был шестой подряд чемпионат мира (вслед за Любляной, Веной, Олимпийскими играми в Гренобле, двумя подряд турнирами в Стокгольме), на котором мы встречались, говорили, случалось, гуляли по улицам вместе с Фирсовым. Тогда, наверное, и родилась книга Анатолия "Зажечь победы свет", которую я помог ему написать. Сдали мы ее в издательство летом 1971 года, но к читателю книга попала лишь два года спустя. Однако об этой печальной истории чуть позже.

	Анатолий Фирсов во время вручения приза юным хоккеистам. На заднем плане Анатолий Тарасов (в военной форме).

Чемпионат же в Швейцарии, где Анатолий в восьмой раз стал чемпионом мира, запомнился мне, между прочим, и фантастическим достижением Фирсова. Никогда прежде ни один наш хоккеист не забрасывал на чемпионате мира шведам четыре шайбы. А тут еще и подряд! Тот матч в Берне наши выиграли 8:0. Когда девять дней назад Толи не стало, газеты, радио и телевидение припомнили все замечательные успехи Фирсова - и три золотые олимпийские медали, и восемь титулов чемпиона мира, и семь побед на европейских первенствах. К спортивной статистике добавлю только две даты - впервые за сборную команду Советского Союза Фирсов сыграл 21 декабря 1962 г. в Праге, а на чемпионатах мира дебютировал 28 января 1964 г., в олимпийском Инсбруке: в те времена главные хоккейные соревнования проводились одновременно. Восемь сезонов подряд Анатолий вместе с партнерами выигрывал чемпионаты мира. Фирсов стал героем, если хотите, символом хоккея. Он был невероятно трудолюбив, но никто и никогда не рискнул утверждать, что Анатолий работал на льду. Он - творил. Вдохновение, бесконечная импровизация, наитие, творчество - что угодно, только не скучное вымучивание очков.

Анатолий Фирсов на люду (справа). 1972. Фото Анатолия Бочинина

Из тех тренеров и игроков, с кем довелось мне работать, точнее всех о Фирсове-хоккеисте говорил Анатолий Тарасов, тренер, которому Толя верил больше, чем кому-либо: "В игре Анатолия поражает его скорость. Прежде всего с к о р о с т ь мысли. Порой мне кажется, что игра Фирсова состоит из непрерывного ряда озарений: в горячей напряженной обстановке, мгновенно ориентируясь, он находит самые неожиданные решения. Затем с к о р о с т ь исполнения того или иного технического приема, паса, обводки. И в-третьих, скорость бега. Три скорости, взятые вместе и перемноженные. Он мысленно в игре, не отделяя задуманное от исполнения, думает синхронно с действиями и действует синхронно с поисками правильного решения. В матче Анатолий всегда очень разный. Даже партнеры по звену, хорошо как будто знающие товарища, никогда не могут с определенностью сказать, что "сделает он в следующее мгновение, и потому они стараются быть всегда наготове, всегда ждут от Фирсова паса".

Не только красота, изящество, остроумие. Но и результат. На Олимпиадах и чемпионатах мира Фирсов сыграл 57 матчей и забил 66 голов. Нередко самых главных. Определяющих ход матча, решающих.

И все же, вспоминая хоккеиста Фирсова, в первую очередь говорили не о заброшенных им шайбах. Говорили о поразительно доброжелательном человеке. Веселом, заводном, компанейском. Об улыбке Анатолия, о его склонности к шуткам и розыгрышам. Конечно же, припомнили и "батяню" Фирсова - его роль в стремительном взлете молодых Владимира Викулова и Виктора Полупанова, ставших первоклассными мастерами. Обычно тройку именуют по фамилии центрфорварда. Тройки Альметова, Старшинова. Тройка Петрова и тройка Ларионова. Но тогда было иначе: тройка Фирсова, хотя Анатолий был крайним нападающим.

Он знал себе цену. Но страшно стеснялся, когда его хвалили. Чувствовал себя не в своей тарелке. В книге "Зажечь победы свет" он признавался: "Мне, право же, неловко читать бесконечные упоминания о моем вкладе в становление молодого звена. Неловко, потому что мои юные партнеры дали мне не меньше, чем я им. И я имею в виду сейчас не только то, что молодые хоккеисты приносят с собой что-то новое - в технике, в тактике, в игровой манере, чего не было у прежних партнеров. Я говорю прежде всего о том, что с приходом Викулова и Полупанова иным стало мое отношение к спорту, к самому себе. На первых порах я не очень надеялся (хотя к тому не было оснований) на помощь дебютантов и потому вдвойне, втройне серьезнее и основательнее готовился к матчам. И в конце концов привык к новым нагрузкам, к иному ритму спортивной жизни, к иному отношению к игре, и хотя ребята выросли, окрепли, стали знаменитыми чемпионами, я иначе относиться к матчу, к хоккею уже не мог".

Как-то в разговоре о молодых игроках Фирсов заметил: к ним иногда относишься, как к Иришке и Толику. А детей своих он любил очень. Как и Надю, жену. Они были немыслимы друг без друга, и, скорее всего, уход из жизни Надежды стал причиной неожиданной вроде бы кончины Анатолия. Но он в последнее время чувствовал себя неважно, хотя и бодрился, играл в команде ветеранов. В феврале, зная интерес Анатолия к теннису, я пригласил его сыграть в турнире "Большая шляпа", который проводит журнал "Теннис +". Услышав, что на пару дней, на субботу и воскресенье, надо ехать в Тольятти, Толя отказался: "Тяжело мне уже это... Пригласи лучше, когда в Москве играть будете". Фирсов был, как сказали бы раньше, "общественником". Но не из тех, что заседают. Из тех, что делают. Он был комсоргом ЦСКА и одним из вдохновителей детских турниров "Золотая шайба". Он был избран народным депутатом СССР. Не по "партийным спискам", не от КПСС, профсоюзов или "спортивных организаций". Он был выбран по одномандатному округу. В Москве. Стал душой, мотором детской спортивной школы. Потом, после упразднения Верховного Совета, руководил спортивным пансионатом в Швейцарии. Надеялся, что найдет возможность привозить туда ребят из России. Увы, финансовые проблемы бывает трудно преодолеть даже самому одаренному человеку... А теперь снова о книге. "Зажечь победы свет" родилась, конечно, не вдруг, не сразу. Но было у нее неожиданное начало. Знаменитый тренер Анатолий Тарасов однажды затеял необычный разговор.

- Ты, Олег, коммунист.. Но знаешь ли ты, в чем твой партийный долг? Твой долг помочь Фирсову написать книгу. Тем более, у вас хорошие отношения...

К тому времени я помог Тарасову написать несколько книг, каждая из которых переиздавалась, и не однажды. Их общий тираж перевалил за полмиллиона экземпляров. И вот теперь тренер хотел, чтобы книга была и у его любимого ученика. Но тогда, увы, уже подоспело время, когда на долю Фирсова выпали новые испытания. Книга была в типографии, когда Фирсов в Саппоро в третий раз стал олимпийским чемпионом. А после Саппоро тренеры нашей команды Аркадий Иванович Чернышев и Анатолий Владимирович Тарасов подали в отставку. На их место пришли новые люди, и едва ли не первое, что они предприняли - исключили из национальной команды трехкратных олимпийских чемпионов - Виталия Давыдова и Анатолия Фирсова как ближайших друзей, соответственно Чернышева и Тарасова. В Праге на чемпионате мира, спустя пару месяцев после Саппоро, Фирсова уже не было. Как не было его в сборной, когда прошла первая в истории серия матчей канадских профессионалов из Национальной хоккейной лиги с нашими хоккеистами. Это было тем более несправедливо, что отцы НХЛ заметили европейских любителей только потому, что украшал их Анатолий Фирсов.

Анатолия приглашали играть клубы из Монреаля и Бостона. Фирсову очень хотелось попробовать себя в профессиональном хоккее. "Ты будешь там нашим лазутчиком, если удастся пробить такое решение", - говорил ему Тарасов. Но время для "трансферов", как называют такие переходы в спортивном мире сегодня, было еще далеко. Тогда "принимались решения". И гениальный хоккеист Анатолий Фирсов оказался не нужен хоккею. С 1964-го ездил он на чемпионаты мира, но вот в 1972-м его, как он выражался, "отцепили" от сборной.

Отношение к нему в спортивных верхах изменилось неожиданно. И сегодня не понимаю, почему. Книгу все же издали, но очень скромно. Выкинули все иллюстрации. Впрочем, тираж сохранили приличный - 90 000 экземпляров. И не ошиблись. Книгу "Зажечь победы свет" быстро раскупили.

А Толя особенно болезненно воспринимал отсутствие в книге фотографий. "Говорят, - сказал он мне после очередного визита в издательство, - проблемы с бумагой". Он верил, святая душа, в такие объяснения. Был полон энергии, и однажды, когда я из Костромы, где был в командировке, позвонил в свою редакцию, меня огорошили. "Звонил Фирсов, достал вагон бумаги, просил выяснить у тебя, куда ее направить". Толя надписал мне сигнальный экземпляр книги: "Олег, пусть первая наша книга будет не последней. 21.12.73. Фирсов". Не получилось. Что-то не сошлось.