Александр Зорин Мы поставлены перед фактом: природа не дает свидетельств о благости Творца. Природа сурова, жестока. Ее сложнейшие законы говорят нам о колоссальных интеллектуальных ресурсах мироздания, но только не о том, что в основе их лежит творческое начало и что оно является началом благим. (Первый воинственный крик и аккордные удары по игрушечному пианино. Сквозь шумовые залпы пробивается голос девочки: "Не бей меня, пожалуйста, не бей┘ Ты ведь не знаешь, где нота "до", а я знаю".)
Поэтому понимание Бога как высшего блага было настоящим открытием для греческой философии. И откровение ветхозаветных пророков о том же: Бог есть Бог добра и справедливости. Хотя выступает Он часто в суровом обличии, окруженный грозными атрибутами стихийности - небеса колеблются. Его присутствие уничтожает все окружающее. Он, как смерч, как взрыв. Явление Божественной славы, по определению одного писателя, похоже на ядерный взрыв.
И на самом деле тайну, что Бог есть любовь, открывшуюся в Новом Завете, человек вычислить был не в состоянии. Логически она не вытекала из того, что человек знал. Это явилось откровением свыше. Просветленным ликом. А вокруг стояли лики грозные, суровые, страшные, как в Мексике или Финикии. И они отражали правильное видение природы человеком. Природа действительно похожа на Молох, она действительно пожирает. Значит, когда мы говорим о том, что за всем этим трагическим процессом стоит благость, это вовсе не есть философское заключение, а это есть тайна, которая в конце концов сосредотачивается вокруг Христа. Он пришел явить нам эту сокровенную тайну. И когда ученики просили Его: "Покажи нам Отца", - Он ответил: "Видевший Меня, видел Отца". То есть видел Христа, как абсолютное благо. За всем этим стоит любовь, которая нам непонятна и недоступна, непонятный и недоступный замысел, но направленный ко благу. (Голос родителя: "Оль, возьми, сломает┘" - "Не сломаю, - отвечает малыш. - Смотрите все, мам, посмотри на нас!!!" Видимо, просьба обратить внимание не имела результата, и малыш стал громко и натужно кашлять: мол, я заболел, а вы все равно меня не замечаете┘)
Второе, о чем необходимо сказать, прежде чем говорить о посмертии: в силу какой-то таинственной для нас причины природа не являет нам царствование Бога. Мы говорим Царство Божие приблизилось. Значит, его до сих пор не было. Абсолютное благо, исходящее от источника жизни, не господствует в мире. Оно находится все время в борьбе или в противостоянии с противоположными тенденциями. И по каким-то таинственным причинам это противостояние снимается тем, что Божественная воля из мрака делает свет, из зла - добро. Конечная цель, если судить из Откровения Нового Завета, заключается в том, чтобы Дух - подобие Бога в человеке, воплотился, обрел силу материи, имел реальность не только духовную, но реальность физическую, потому что, если бы это было не так, то Бог не создал бы вообще видимый мир. Видимый мир, вся природа с игрой ее космических сил, каким-то образом входит в замысел. И когда мы встречаем существо, сочетающее в себе дух и природу, мы видим, что это существо находится на вершине эволюционной лестницы.
К такому существу на самом деле направлена вся эволюция!
И об этом говорит нам апостол Павел, что вся тварь стенает и мучается, ожидая откровения сынов Божиих, то есть нас, людей. Значит, в мире что-то неблагополучно, именно в природе. ("А у меня вот какая машина, лучше твоего пианино!" Девочка доказывает обратное, ударяя одновременно по всей клавиатуре. Далее плач, рев, рык, грохот посыпавшейся посуды. Тишина. )
Каждый человек, как часть природы, своим развитием должен что-то сделать для нее. Но человек вступил в мир, где существует материальный распад. Он существовал и до человека. Смерть не внесена человеком. Первые живые существа (останки их сохранились), которым миллиарды лет, почти ровесники Земли. Мы узнали о них, потому что они умерли. И мы нашли их микроскопические останки. Но это была смерть катастрофическая, скажем, их там придавило, засыпало. Но в какой-то момент смерть явилась как начало конструктивное. Для усложнения и развития живых существ, что вело в конечном счете к человеку, необходимо многоклеточное существо. Одноклеточное практически бессмертно, если не случается катастрофа. Оно не умирает, оно только делится. Первое многоклеточное было первым смертным живым существом. Хотя жизнь бросила вызов разрушительным процессам Вселенной, но оказалась неспособной от нее отгородиться. Отсюда начался распад, который можно преодолеть только на каком-то высшем этапе эволюции.
И вот здесь, в промежуточной фазе, мы сталкиваемся с проблемой смерти. Смерти человека.
Проблема была поставлена людьми по-разному. Скажем, в Египте считали, что в ином мире все повторится, продолжение будет аналогично этому. Для древних египтян смерть не была развоплощением. Они прекрасно понимали, что человек - это все-таки и плоть тоже. Поэтому они сохраняли мумии, если мумии не было, заменяли специальными фигурками. Они знали, что смерть человека не ведет к прекращению его жизни. Очевидно, также думали и первобытные люди, когда клали в могилу предметы домашнего обихода. Духам предметы не нужны. Это глубоко укорененное воззрение. Оно живо до сих пор. Много раз я видел, как люди клали в гроб деньги, как совершенно серьезно просили покойника передать привет маме, родственникам. Едва ли они могли бы объяснить, почему они это сказали, но какая-то нужда в этом была.
Платон, создатель современной идеалистической философии, считал, что самым ценным в человеке является дух, а плоть - лишь временная оболочка, обуза, тюрьма. И смерть - апофеоз, триумф духа. Наконец он избавился от тяжкого бремени. Надо сказать, что такого рода оптимистическое представление распространилось гораздо больше, чем предыдущие. Оно до сих пор проникает во все религиозные, философские, христианские воззрения. Платон говорит, что вся жизнь человека должна быть подготовкой к смерти. И что по-настоящему человек живет только, когда освободится от плоти. А нынешняя жизнь - прелюдия. (Тишина, вызванная рухнувшей посудой, продолжалась недолго. Кого-то отшлепали и выдворили на лестничную площадку, собрали осколки, подмели, и тут же раздались первые аккорды дребезжащего пианино. Праздник снова вступил в свои права. Петя, хозяйский сын, скомандовал: "Пойдемте играть под кровать!")
В Индии считали так: плоть - вещь, может быть, и не плохая, но настолько незначительная, что является просто манифестацией божества, а на самом деле ее нет. Есть только Бог и дух. Материя - вспышка божественного.
Теперь вернемся к Священному Писанию. Мы не находим там ни того, ни другого, ни третьего. Ни утверждения, в общем-то, наивного для нас, что жизнь после смерти такая же, как здесь. Мы не находим там утверждения, что смерть есть венец и вожделенная цель человека. Более того, апостол Павел называет смерть "последним врагом". Последний, то есть самый крайний враг.
Значит, отсутствие в Откровении Нового Завета дуализма духа и плоти подчеркивает, что замысел Божий не в том, чтобы полностью освободить дух от плоти, а в том, чтобы создать совершенное существо, каковым является одухотворенный человек.
Меннониты, есть такая христианская группировка, устраивают на похоронах праздник, чуть не пляшут. Это крайнее проявление оптимизма. Человек пошел в Царство Божие - надо веселиться и радоваться. А что разлучаемся, так ведь на время. Ясно, что мы догоним друг друга.
Но что-то здесь не вяжется с духом Священного Писания┘ Мы скорее чувствуем правоту Иоанна Дамаскина в известном песнопении надгробном, которое поем за каждым отпеванием: "Плачу и рыдаю, когда помышляю смерть и вижду во гробе лежаще по образу Божию созданну нашу красоту безобразну, бесславну, не имущую вида". Почему? Не потому, что он расстается с близким, это понятно, это действительно печально, но это временно┘ Чего уж так отчаянно огорчаться┘ Нет, на самом деле здесь происходит что-то недолжное, какая-то катастрофа; замысел о человеке один, а получается, что он разрушен.
Более того, в смерти есть величественный момент. И многие люди, которые умирали у меня на руках, в этот момент видели какие-то духовные прозрения.
Но все-таки я никогда не мог избавиться от ощущения, что смерть есть победа материи над духом. Она выживает его из квартиры. И дух вынужден покинуть свой дом. (Это моя машина! Нет, моя!!! Алик силится перекричать обидчика, тот прорывается к столу: "Не хочу под кроватью, буду здесь играть! Ой, почему у вас здесь крутится и мигает?..". По дребезжащему пианино дубасят чем-то тяжелым, как по водосточной трубе, - мерно и безостановочно┘ Папа не выдерживает: "Дети! Не слышно же ничего! Неужели не понимаете! Оля! Запри их на кухне!")
Безусловно, это аномалия в развитии человека, и поэтому должна быть исправлена. Апостол Павел пишет, что есть тело душевное, есть тело духовное. Существует какая-то форма телесности совершенной как замысел о мире - гармоничная природа. Но это некий венец эволюции. И залог этого венца - воскресение Христово, когда Христос явился в теле духовном. Всегда надо помнить, что воскресение Христово радикально отличается от воскрешения Лазаря. Лазаря нужно было развязать от пелен, чтобы он вышел. Лазарь вернулся к той же самой жизни, где его ожидал тот же неизбежный конец. Это была просто отсрочка. Были случаи и у святых, когда они оживляли людей. Но на время. То, что произошло с Христом, не имеет ничего общего с воскрешением Лазаря. Тело исчезло. А не встало и пошло. Произошла скорее метаморфоза. Полная трансформация. Поэтому ученики не могли Его сначала узнать.
Именно поэтому Символ веры заканчивается не словами "верую в бессмертие души", что является предметом знания, а "чаю воскресения мертвых и жизни будущего века". Вот - эсхатология Символа веры. Человек все-таки должен выполнить Божий замысел. И брак между материей и духом должен осуществиться.
(Слышно дерганье кухонной двери, приглушенный гомон, сквозь который назидательный голосок девочки: "Нельзя туда, нельзя, там идет урок!" Но препятствие отброшено, линия фронта прорвана, и в комнату врывается передовой отряд! "А что вы тут делаете?")
