Наталья Арт Свет, идущий от русской культуры - от Тютчева и Бунина, Ахматовой и Блока, Цветаевой и Гумилева, - продолжает освещать грустные сумерки нашего отечества и в сегодняшний, совсем негармонический и немузыкальный исторический момент. Правда, мы настолько преуспели в коллективном и личном манкуртстве, что этот мир - абсолютно наш, давно освоенный и пережитый - кажется сегодня далекой Галактикой, которую надо открывать заново. Хорошо, что появляются люди, способные вернуть нам наше собственное наследство...
Пока телеэкраны и эстраду захлестывают агрессивно-глупая попса, блатные или зэковские песни, некие вирши, наспех слепленные со "звуками му", самые стойкие москвичи осмеливаются тайно любить русский романс. Да, любовь эта почти тайная, поскольку публика и исполнители, подобно первым христианам, собиравшимся в пещерах, собираются в негромких залах, в театрах и театриках с небольшой сценой, куда приходят только те, кто точно знает, что его ждут открытия. Что поразительно, эти открытия действительно происходят.
Мир русского романса после почти трех веков своей скитальческой жизни и даже эмиграции, в том числе внутренней, и жизни в подполье чудом уцелел и продолжает жить в наше смутное время. Можно надеяться, что сегодня он после волны 60-70-х годов ХХ века переживает второе рождение и мы являемся свидетелями его второго пришествия. В 60-х годах интерес к романсу поддерживался бурным развитием бардовской песни, поэзией шестидесятников, чьи стихи почти мгновенно становились балладами и романсами, органично вписываясь в русскую культурную традицию. Теперь, все смелее осваивая это огромное пространство, мы открыли для себя запрещенный мир Белой гвардии, русской трагедии ХХ века и русской эмиграции и традиционные духовные песнопения.
Несомненно, первопроходцем и первооткрывателем здесь была прежде всего Жанна Бичевская, чье служение России до сих пор не оценено по достоинству. Те, кто знаком с новыми открытиями в ее творчестве - циклами "Русская Голгофа" и "Верую", - понимают, о чем идет речь: о новом измерении. И потому сегодня особенно ясно понимаешь, что русский романс - это на самом деле не жанр, а целый мир национальной духовной культуры, равный расширяющейся Галактике, где друг с другом неразрывно связаны народная и городская песенные традиции, баллада, авторская песня и духовные песнопения. Очень долго в этой Галактике, открытой и заново воссозданной Бичевской, существовала только она одна, но относительно недавно на этой территории стали появляться и другие "пришельцы". Один из них - московский певец и композитор Александр Данилов.
Художественная и интеллектуальная Москва давно открыла для себя это имя, тем более что пришелец оказался свой - коренной москвич с Пятницкой, родившийся в семье с казачьими корнями, где любили и умели петь. Впрочем, как и в обычном московском дворе его детства, где по сию пору не забыли, как это делается.
Александр Данилов учился в Государственном институте театрального искусства имени Луначарского по специальности "актер музыкального театра" (слава богу, ничего "актерского" в манере Данилова нет), затем окончил Духовную академию, много выступал и гастролировал. Начинал свою музыкальную карьеру, как водится, с бардовских песен, почему и был замечен мэтром Владимиром Берковским: в личном архиве до сих пор бережно хранится листок с нотами "Под музыку Вивальди" с подписью: "Саше Данилову - с уважением, Берковский, 1987 г.".
В мире бардов можно было оставаться до седин - неплохой, в сущности, мир, уже обжитой, не хуже других, к тому же давно освоен не только элитой и бывшей фрондой, но и народом (что всегда ценно). Но тут случилось нечто для посторонних глаз непредвиденное: Александр Данилов неведомо как и неведомо почему совершил прыжок в другую реальность, где романсы, песни и баллады становятся вдруг духовной песней, личной проповедью - без скуки и занудства. Хотя никаких глобальных потрясений он лично не пережил: человек с типичной московской внешностью, у которого внешне все складывалось довольно благополучно.
Прыжок в другую реальность был документально зафиксирован: два года назад вышел первый диск Александра Данилова, который разошелся мгновенно, - и московская публика тут же оценила и высокий профессионализм, и ставшие, не побоюсь этого слова, шедеврами романсы на стихи Бунина, Тютчева, Фета и Балтрушайтиса. Самым поразительным оказалось точное "извлечение" скрытой в стихах музыки - казалось, что ее никто и не писал специально, она просто существовала всегда, сама по себе, только нашелся наконец человек, который смог ее услышать и записать нотами. На первом диске высокая классика органично соседствовала с песнями, балладами и романсами на стихи Вегина, Грушко, Рецептера. Вдруг стало очевидно, что Александр Данилов обладает абсолютным слухом на слово, а мелодии не повторяют друг друга - при общем узнаваемом стиле автора, которому особенно удаются изысканные полутона и тончайшие переходы из одной тональности в другую (в чем "грусти есть невыразимый тон").
В музыкальном творчестве Данилова уже сложились и складываются целые циклы - "волошинский" и др.; их коллективным исследователем и рецензентом является пока тонкий элитный слой - профессора и студенты столичных вузов, дипломаты, ученые, актеры. Хотелось бы - особенно при агрессивных попсовых "зайках" и ихних "мадамах Брошкиных", - чтобы к творчеству Александра Данилова прониклись пониманием родственные души и из других слоев российского общества. Сама атмосфера концертов такова, что "галактика Данилова" постоянно расширяется: сегодня он продолжает работать над "бунинским циклом" (возможно, это будет вообще новый пласт в творчестве Данилова - русская эмигрантская поэзия) и подготовил очередной диск. В него войдут и новые вещи: "Любите живопись, поэты!" на стихи Заболоцкого, романс на стихи Рубцова "В минуты музыки печальной┘", а также романс на стихи Рецептера "Оставь меня на крайний случай┘".
Вопреки всему мы имеем сегодня второе пришествие русского романса - и есть надежда, что он вернется в широкие массы, в народ из подполья, куда загнала его, как редкого зверя из Красной книги, всесильная и наглая попса.
Впрочем, есть своя прелесть и в том, что можно любить русский романс "тайно" и тайно же посещать эту Галактику, ибо необходимо сознавать, что, когда все продано и предано, как писала Ахматова, твоя некоммерческая любовь к этому редкому гостю тоже есть форма существования особо упрямых белковых тел.
