Александр Кассис Норвегия и Россия издревле были добрыми соседями, и их контакты в искусстве (совместные выставки, театральные постановки) становятся нормой. В музыкальном сотрудничестве за последнее десятилетие немалую роль сыграл пианист и композитор Миша Альперин (с начала 90-х живущий в Норвегии и преподающий в консерватории Осло). Вместе с нашим знаменитым валторнистом Аркадием Шилклопером и норвежскими джазменами они записали несколько дисков в студии Осло. Другой пример - запись квартета пианиста Андрея Кондакова на севере Норвегии. Из самых недавних событий - Дни норвежского джаза в Ярославле и Москве в 2000 г., концерты норвежских джазменов вместе с российскими в ЦДХ (Даг Арнесен, Сигурд Ульвесет), и, пожалуй, самое заметное событие - концерт саксофониста Яна Гарбарека, появившегося этой весной у нас в стране спустя четверть века.
Норвегия славится своими фестивалями, выступать на них престижно. Конгсбергский - один из старейших джазовых праздников в Европе. Основанный в 1964 году, за прошедшие годы он обрел статус одного из ведущих джазовых смотров планеты. Правда, на 38-м фестивале наших не было.
Конгсберг-2002 стартовал выступлением американской знаменитости - саксофониста Джошуа Редмана. Переигравший со многими звездами (Мельдау, Хиггинс, Метени), музыкант представил свой новый бэнд с участием органиста-клавишника Сэма Яхеля и ударника Грегори Хатчерсона. Такой инструментальный расклад - орган/ударные/сакс - типичен для 60-х годов, и та музыка, которая звучала с подмостков "Конгсбергхаллена" (крупнейшего концертного зала этого города с 20-тысячным населением), воскрешала традицию тех лет: эйсид/соул-джаз, но насыщенный интеллектуализмом и технической изобретательностью Редмана. Более удачным, на мой взгляд, был альянс одной из ведущих в Норвегии групп Бугге Вессельтофта "Новая концепция джаза" с Джошуа Редманом. Норвежский музыкант - именитый электронщик-клавишник, блестяще управляющийся со своими аппаратами, играет современный трип-хоп-джаз, но опять же с оглядкой на традицию. Некоторые его темы напоминали версии группы Чика Кориа начала 70-х "Вернись навсегда" с лиричными соло на сопрано-саксофоне Редмана (хотя основной горн маэстро - это тенор-сакс).
Чарующе звучал квинтет американского трубача Тома Харрелла. Музыкант демонстрировал не только красоту звука (матовость тембра его трубы завораживала), но логику и глубину мысли. В отдельных пьесах Харрелла проскальзывали испанские мотивы, словно он отдавал дань лире покойного Майлса Дэйвиса, его бессмертным "Испанским скетчам". Знаменитый барабанщик Рой Хэйнз, игравший с Чарли Паркером в начале 50-х, так и назвал свою программу - "Памяти Пташки". (Пташка - кличка знаменитого боппера). Шутник и балагур Хэйнз сделал из своего представления настоящее шоу, где вопреки ожиданиям темы Паркера стали лишь преддверием стилистически разнообразной программы - звучали джаз-самбы, баллады, даже вальс и карибские ритмы. В группе выделялся пианист Дэйв Кикоски, сорвавший чуть ли не львиную долю аплодисментов. Другой американский маг ударных - 65-летний Элвин Джонс (его москвичи помнят по недавнему гала-концерту в Москве "Триумф джаза") - выступил с программой, где царил дух музыки Колтрэйна, в квартете которого Элвин работал первую половину 60-х. В своем обращении к публике он признался, что счастлив играть в этом городе спустя 27 лет. Мало того, он даже опознал в зале журналиста, писавшего о Джонсе в 1957 г. "Будто вчера виделись", - заметил он, и зал счастливо заулыбался. Потом публика взорвалась аплодисментами, когда квинтет Элвина сыграл эллингтоновский хит IT DONT MEAN A THING... Еще одна легенда, соратник Колтрэйна по 60-м пианист МакКой Тайнер, представил на этот раз не трио, не биг-бэнд, а квартет с участием знаменитого вибрафониста Бобби Хатчерсона. Свинговали они от души, будто всю жизнь играли вместе. Похоже, формула вибрафон-фортепиано снова становится модной. Вспомним пары Милт Джэксон - Джон Льюис, наших современников Гэри Бертона и Макото Озоне...
О норвежцах, демонстрировавших у нас искусство своего джаза, немало сказано. Но ведь те музыканты - лишь толика необъятного норвежского джазового мира. Мне приходилось перемещаться из зала в зал, с улиц (там тоже играли) в пабы и клубы, чтобы составить наиболее полное представление о современном норвежском джазе. Серого, проходного материала не было. И даже если норвежцы играли (в основном юниоры) джаз в той или иной устоявшейся идиоме, стиле, ключе, он всегда искрился выдумкой, был пронизан оригинальным видением традиции. Именно молодежь и делала в Конгсберге погоду, некоторые прогоны так и назывались - "молодые норвежцы".
Молодой норвежский джазмен, как правило, уже сложившийся музыкант с опытом и практикой выступлений на международной сцене. Артистическая планка довольно высока, конкуренция огромна. Твори, выдумывай, пробуй при непременном условии - знании азов джазовой школы в целом. Техника - условие для джазмена уже непреложное. Такие группы, как норвежско-шведский "Атомик", играющий современный боп, или электронно-фри-джазовая группа "Вибути", или же "Нюмаркколлектив", творящий современный ритм и блюз и интересно преломляющий новоорлеанскую традицию, - все они представлены в среднем 30-летними джазменами и являются гордостью современного норвежского джаза. Но и им на смену уже приходят 20-25-летние энтузиасты - и достойно перехватывают эстафету.
Программа "Джазинтро-2002" представила в Конгсберге ярких дебютантов - группу "Сфинкс" саксофониста Андерса Гренсета (необоп, но заквашенный на романтике и инкрустированный яркой ритмикой) и ностальгический бэнд гитариста-вокалиста Бьорна Видара Солли, со вкусом исполнившего несколько хитов 50-60-х .
Вокалистка Сольвейг Слеттайель, выступившая в последний день фестиваля в одном из джаз-клубов Конгсберга (днем раньше там блистал джазовым остроумием американский пианист виртуоз Ури Кэйн), поразила публику оригинальным прочтением классических джазовых баллад, спетых на чистейшем американо-английском, но звучавших по-норвежски. Словом, американская классика обрела новое рождение, где не было намека на банальность и сантименты. Кристально-чистый голос Сольвейг контрастировал с нервным драйвом ритм-секции, создающим драматический контраст (пианист Мортен Квенильд и басист Матс Эльертсен). В блиц-интервью 30-летняя Сольвейг поведала мне, что она открыта любому стилю в джазе. Будь то фанк, фьюжн или даже панк-джаз, и вот это именно и работает на образность в ее творчестве. Некогда она работала в женском вокальном квартете "Квитреттен", что обогатило ее опыт пения "скэтом". "Баллады нужно петь сердцем, но сегодня они требуют современной окантовки", - добавила Сольвейг.
Знаменитая саамская певица Мари Бойне, увы, не представила лучшую версию "world music", хотя она и исполнила несколько удачных йойк - стиль пения, напоминающий отдаленно тирольский йодль. Из авангардистов отмечу германского пионера фри-джаза Петера Бретцмана, собравшего коллектив музыкантов разных рас и национальностей. Его состав украсил интенсивный сакс шведа Матса Густавссона, выступившего отдельно с декламатором-абсурдистом из Голландии Яапом Блонком. Камерный минималистский джаз звучал в городской кирхе в исполнении квартета Кристиана Валлумреда. Они создавали именно ту музыку, которая именуется музыкой тишины, затаенного дыхания.
Фестиваль - это и праздник, и рабочая лаборатория, поиски и находки, успехи, но порой и неудачи. К счастью, неудач в Конгсберге не было. Под рокот водопадов порожистой реки Логан я расставался с уютным городом, чей городской ландшафт ласкает взор, а окружающие горы напоминают о величии древней страны. Пожалуй, лучшего места для джазовых соревнований не сыскать. Природа и музыка здесь стали единым целым.
Конгсберг-Москва
