Сергей Шаповал
Исправительно-трудовыми наши колонии называются до сих пор.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)
Вчерашний день отмечен в календаре годовщиной события, так или иначе отразившегося в истории пятнадцати государств, которые ранее входили в состав Советского Союза. 11 июля 1929 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных». Этот документ положил начало широкому использованию рабского труда и определил все последующее развитие советской пенитенциарной практики.
Система, при которой параллельно существовали места заключения для политических противников режима и для обычных уголовных преступников, зародилась в первые годы советской власти, когда действовали Чрезвычайные комиссии. Тогда же постепенно вошло в правило преимущественное содержание заключенных не в тюремных, а в лагерных условиях, то есть в удалении от городов и с непременной обязанностью трудиться. Уже в 1918 году Наркоматом юстиции РСФСР были сформулированы основные принципы пенитенциарной политики: обеспечение полной самоокупаемости мест заключения (когда доходы от труда заключенных превышают расходы на их содержание) и полного перевоспитания осужденных. В более поздние годы это стало называться «перековкой».
Созданные еще в 1919 году лагеря принудительных работ (концентрационные лагеря) формально принадлежали НКВД РСФСР, однако фактически ими руководили чекисты – тем более что председатель ВЧК Дзержинский одновременно занимал пост наркома внутренних дел. Днем возникновения лагерной системы можно считать 13 октября 1923 года. Постановлением СНК СССР от этого дня был образован Соловецкий лагерь особого назначения – знаменитый СЛОН. Предназначался он для изоляции врагов советской власти.
В 1925 году Сталин взял курс на индустриализацию. Официально провозглашалось, что индустриализация направлена на повышение благосостояния народа, однако достаточно неискушенного взгляда, чтобы понять: индустриализация носила милитаристский характер. Строилось огромное количество военных заводов, которые должны были снабдить армию техникой для «великих освободительных походов».
Строительство предприятий требовало колоссальных средств. Для их получения Сталин начал в 1929 году коллективизацию сельского хозяйства. Согнанные в колхозы крестьяне уже не могли свободно продавать хлеб, он изымался практически за бесценок, продавался за границу, а на вырученные деньги проводилась индустриализация.
Коллективизация и вспыхивавшие в ее результате крестьянские восстания привели к тому, что началось гигантское распухание лагерной системы. Это и стало предпосылкой для принятия постановления «Об использовании труда уголовно-заключенных». В нем на ОГПУ возлагалась задача «развития хозяйственной жизни наименее доступных, наиболее трудно освояемых и вместе с тем обладающих огромными естественными богатствами окраин нашего Союза, путем использования труда изолируемых социально опасных элементов, колонизации ими малонаселенных мест». Началось создание сети ИТЛ – исправительно-трудовых лагерей, которые Солженицын назвал истребительно-трудовыми. Они возникали в Сибири, на Севере, на Дальнем Востоке и в Средней Азии. Туда в последующие годы хлынул миллионный поток заключенных, своим рабским трудом осуществлявших «великие сталинские стройки».
Все лагеря, существовавшие на территории Советского Союза, можно, таким образом, разделить на две группы: на лагеря особого назначения – с 1918 по 1929 год, и исправительно-трудовые – с 1929 года. (Нацистская Германия стала использовать труд заключенных лишь в 1942 году под давлением обстоятельств военного времени. Гиммлеру уже не нужно было ничего изобретать, он взял готовую модель.)
Заключенные строили дороги и крупные промышленные предприятия, осушали болота, добывали уголь и золото, заготавливали и отгружали лес. Осенью 1930 года в ОГПУ было учреждено новое структурное подразделение – Главное управление лагерями. Так появилась аббревиатура ГУЛАГ, вошедшая впоследствии во все языки мира. Стали создаваться лагеря, предназначенные для реализации крупномасштабных проектов: Беломорско-Балтийского канала, Байкало-Амурской магистрали, канала Москва–Волга, строительства никелевого комбината и освоения района его расположения в Норильске.
Показателен пример Беломорско-Балтийского канала, ставшего первой великой стройкой ГУЛАГа и во многом определившего дальнейшее развитие советской лагерной системы. Канал строился «по инициативе и заданию товарища Сталина». Установленный срок – двадцать месяцев. (Надо отдать должное эстетскому куражу вождя: не полтора и не два года, а год и восемь месяцев.) ГУЛАГ успешно справился с поставленной задачей. Солженицын приводит красноречивое сравнение: «Панамский канал, длиною 80 км, строился 28 лет, Суэцкий длиной в 160 км – 10 лет, Беломорско-Балтийский в 227 км – меньше двух лет». При этом было выполнено распоряжение товарища Сталина: на стройку – «ни копейки валюты». Возникла новая экономическая модель, позволившая и страну очищать от ненужного человеческого материала, и возводить крупные объекты – причем такие, которые сделались символами архитектуры и промышленности: от московских высотных зданий до Норильского никелевого комбината. Жить в высотке всегда считалось престижным, промышленные гиганты стали предметом серьезной борьбы в процессе приватизации.
Морализировать по поводу великих свершений ГУЛАГа сегодня считается признаком интеллигентского слюнтяйства. Тема закрыта, о постановлении 1929 года нет даже упоминания в «Хронике России. ХХ век». В моде прагматичный промышленник, вышибающий прибыль из «объекта великой стройки».
Интеллигент Ключевский в свое время вывел формулу: «Мысль без морали – недомыслие, мораль без мысли – фанатизм». Россия, похоже, нашла третий путь.
