Сергей Моррелл
Джордж Буш дает американским детям уроки охоты на бен Ладена.
Фото Reuters
Моя покойная тетя Мэри Сандерс рассказывала, что самым большим страхом ее детства был красный бомбардировщик, летящий на Нью-Йорк. Мэри просыпалась среди ночи, и каждый раз ей чудилось, что незнакомый полутень-полузвук подкрадывается в черном небе к спящему городу. Красный бомбардировщик так и не прилетел в Нью-Йорк. Россия и Америка стали братьями навек. Мэри прожила 10 лет в Москве, работая на Си-би-эс, а потом год назад неожиданно умерла от рака. Рака, надо сказать, Мэри никогда раньше не боялась, как не боялась и многих других вещей, которые обычно наводят на людей священный ужас. Она вообще была бесстрашная женщина. За день до смерти она сказала нам, сидевшим у ее ног на ковре в оцепенении от того, что все слова утешения закончились: «Все будет хорошо, не стоит бояться, это не страшно».
Нашему поколению, выросшему после холодной войны, не знакомы страхи ядерного апокалипсиса, заставлявшие маленьких Мэри не спать ночами, а днем – прятаться под партой во время ядерной войны «понарошку». Этот страх – может, еще где-то в генах, но уже точно не в крови. Когда Буш пугает нас ненайденным ядерным оружием в Ираке, нам не страшно. Мы знаем, что, когда он говорит «иприт», он подразумевает нефть. Наше поколение – шестнадцатилетних – не имеет страхов или идеалов, не верит политикам и не сердится на них за бесстыдное вранье. Наши родители считают нас циниками.
По логике вещей, мы должны верить хотя бы во что-то и бояться хоть чего-нибудь. Школа, где я учусь, находится в 200 метрах от рухнувших башен-близнецов. Ученики Стайвесонт были среди немногих людей, видевших первый самолет еще до того, как он врезался в башню. Они видели, как он летел – на нас, – он не крался исподтишка, как в Мэриных ночных кошмарах, он летел средь бела дня уверенно и неотвратимо. Все знали, что это не обычный самолет, но, не обученные прятаться под партой, стояли у окон и смотрели. Смотрели, как второй самолет врезается в WTC и как люди прыгают с крыш, потеряв надежду. Смотрели, пока не рухнула первая башня, после чего в школе стало темно как ночью от накрывшего ее облака. Если бы башня упала набок, она похоронила бы под собой школу, но она сложилась, как этажерка.
После 11 сентября у взрослых, даже у тех, кто не видел воочию происшедшего здесь, начались депрессии. Под благовидными предлогами они стали уезжать из Манхэттена, продали свои роскошные квартиры в Баттери Парк Сити по соседству с нашей школой. Власти вывешивали оранжевые флаги тревоги, пугая в первую очередь себя самих. А мы продолжали ездить в школу на метро даже тогда, когда бесстрашные обитатели соседствующей с нами Уолл-стрит временно пересели на водный трамвайчик. В разгар «эпидемии сибирской язвы», когда даже украинские домработницы ходили за почтой в перчатках и маске, мы по-прежнему не мыли руки (ведь утром все равно их пачкать).
Недавно в Америку пришел новый страх. В Ираке обнаружились схемы американских школ, а в самой Америке – 25 якобы свободно гуляющих чеченских террористов, пробравшихся к нам через мексиканскую границу. Слово «Беслан» вдруг стало более родным, чем в начале сентября. В итоге в минувший понедельник мой младший брат Кевин вместо урока математики просидел час в запертом шкафчике. В школе, где он учится, как и во многих других американских школах, прошли учения по отражению условной атаки террористов. Вернувшись домой, брат выдал мне страшную военную тайну – рассказал про то, как им удалось перехитрить бен Ладена (условного). В 9.45 по школьному громкоговорителю был передана кодовая фраза – «Всем собраться в комнате номер 5001» (нет такой комнаты в этой школе), после чего все дети побежали к шкафчикам, которые не простреливаются ни из окна, ни из коридора, и быстро спрятались в них. А «враги» тем временем искали в опустевшей школе несуществующую комнату 5001. Тут на место атаки прибыла нью-йоркская полиция, которая арестовала террористов, а маленькие герои вышли из шкафов.
Чем по сути отличаются эти учения от тех, тридцатилетней давности, когда отцы и матери нынешних школьников залезали под парту и сидели там, пережидая «условную» ядерную бомбардировку Нью-Йорка? Что более реально или нереально? Стоит ли мир сегодня ближе к апокалипсису, чем 25 лет назад?
К жуткому привыкаешь, и оно перестает казаться жутким. Каждый день я смотрю из школьного окна на огромную яму в земле, которая осталась после близнецов. Эту картину я уже вижу третий год подряд и не могу представить, что на будущий год здесь начнут возводить железный остов нового супернебоскреба, который должен будет вселить надежду в потухшие сердца мирных граждан и одновременно навести ужас на бен Ладена.
Мы не верим правительству, мы надеемся только на себя. И мне лично не хватает только Мэри, которая бы сказала: «Это не страшно, не стоит беспокоиться».
Нью-Йорк
