Небесный город

Живой Журнал как крупный узел путей, ведущих в разных направлениях.
А.Н.Петров. «Москва. Казанский вокзал». 1981. Опубл.: В.С.Манин. «Русская живопись ХХ века». Том 3. СПб., «Аврора», 2007

«Что ты делаешь с утра первым делом - умываешься или читаешь Живой Журнал?» – дразнили одну мою знакомую. Сама-то я долгое время думала, что вопрос непринципиальный: понятно же, что без обоих мероприятий утро не начнется. С тех пор бывали разные периоды – Первая любовь, Ни дня без строчки, Воспитание чувств, Прерванная дружба, Конец прекрасной эпохи, Возвращение┘ Все эти кризисы, приливы и отливы так или иначе знакомы каждому пользователю ЖЖ.

Персонаж картины

Сначала, когда он только появляется, кажется, что у комнаты вынули одну стену - или, скорее, что ты можешь войти в картину на стене. При этом удивительно чувствуешь свою включенность, моментальную реакцию мира на твое слово. Даже просто запись о повседневной жизни – способ борьбы с хаосом, оформление его, преображение, пусть и зачаточное. Воспитание привычки если не к самоанализу, то к самоотчету.

Вскоре замечаешь, что смотришь на мир сквозь жанр записи в дневнике поста, как сквозь объектив фотоаппарата: события, встречи, уличные сценки моментально укладываются в сознании в формат дневника – ты не только переживаешь жизнь, но и тут же облекаешь ее в слово, делаешь более живой и настоящей. Значительно позже начинаешь тяготиться ограниченностью такого взгляда – как любой рамкой; жизнь перестает укладываться в посты. Когда собирается группа важных для тебя друзей-читателей, трудно бывает написать хоть строчку: все время помнишь, сколько глаз на тебя смотрит и чьи это глаза.

Но в какой бы стадии отношений с дневником я ни находилась, всегда чувствовала необходимость защитить ЖЖ, когда сталкивалась с предубеждениями не-пользователей.

Аргументы

«Живой Журнал заводят от невостребованности – личной или профессиональной, или по крайней мере оттого, что настоящая жизнь недостаточно наполнена». Это – самое распространенное мнение. По моим наблюдениям, самые интересные и важные дневники появляются от чрезмерной полноты жизни – когда неясно, что же делать с излишками, распирающими изнутри. Журнал – от щедрости, от избытка, но он и возвращает сторицей, помещая тебя непосредственно в поле, где складывается культура. Видеть, как у тебя на глазах рождается текст, развивается мысль – из наслаждений жизни это одной музыке, может быть, уступает. В картину затягивает, конечно: дневник требует самоограничения. «Не больше часа в день», – обещала я себе. «Часа в день! – говорили мне. – Откуда мы возьмем такую роскошь? Этот час лучше пообщаться с ребенком». При этом случается, что ребенок сидит в своем блоге, игнорируя родителей, и окликнуть его можно лишь комментарием.

«Журнал – это салон, там играют в игры, занимаются выстраиванием собственного образа, а не разговором о существенном». Но ведь это не «Одноклассники» и не Facebook, где себя предъявляют полом, формой носа, возрастом, намерениями – здесь общаются значительно более непосредственно. Ты можешь работать со своей маской, но строй ума, образ мышления, тип юмора, способ ведения диалога неподдельны и проступают сквозь все маски. Стиль, интонация выдают подлинное лицо – собственно, чем более настоящим мы располагаем?

Автор соединяется здесь с персонажем, работающим на образ автора, и идеальный коллективный читатель всегда тут же: у каждого поста есть хотя бы один идеальный адресат, необязательно знакомый с самого начала, но именно с ним возникнет резонанс. Роман по ЖЖ очень внятен: мне нравится, как ты думаешь.

«Журнал подменяет выстраивание подлинного научного аргумента, внутренний диалог с самим собой поверхностной перепалкой», – считают филологи. Но журнал – это как раз школа риторики. Какой еще жанр позволяет моментально поделиться гипотезой с группой коллег и услышать возможную критику? Тебя сразу поймают на неточности мысли или слова. В то же время это прекрасная прививка против монологического мышления: привыкаешь угадывать возможные возражения, даже когда пишешь текст совсем другого жанра. Во многих интересных работах я узнаю посты, с которых все начиналось. И, наконец, ЖЖ сам формирует способ восприятия текста, воспитывает читателя, приглашая его к критическому восприятию, отучает от конформизма.

«Вести дневник? – протестуют писатели. – Но как же я представлю свои сырые мысли, образы, фразы на общее обозрение? Они потеряют вкус, к тому же их могут утащить». Более глубокие страхи: каждый писатель боится, что только что написанное произведение – последнее, а тайный страх писателя, ведущего ЖЖ, – что он перестанет писать что-либо помимо постов в дневнике. Это жанр соблазнительный – и прямому перенесению на бумагу не подлежащий. Дневник – моментальный слепок с мгновения, ему вредно быть совершенным, герметическим. Пост необработан – он взывает к комментарию. Но недооформленное, непроговоренное, сырое, будучи выплеснуто в дневник, рискует так никогда и не приобрести облик. Это черты, приобретенные до опыта, и всегда есть опасность, что опыт не состоится. Однако ЖЖ – это по крайней мере способ существования образов и мыслей, которые иначе остались бы невоплощенными. Он и становится тем самым опытом, в современной культуре не менее важным, чем герметическая, завершенная работа, существуя наравне с ней. В конце концов - почему не примириться с самоценностью этого жанра? Ведь дети ценны не потому, что из них вырастают взрослые, это просто совершенно особый биологический вид.

Внутреннее пространство вне

Приехав в Москву, встретившись вместе и попеременно с прекрасными френдами, которые давно уже перешли в разряд друзей, я почувствовала легкий укол зависти – сколь прекрасны московские френды, и куда гуще, чем в Америке, но тут же своей мысли устыдилась. Ведь обитают они не в Питере или Москве, а том небесном Городе, где каждый может оказаться, заведя дневник. Не случайно ЖЖ снится многим в виде коридоров или улиц – он и город, и дом, идеальное загробное царство, где живут даже случайные слова, мысли и вечный полдень длится.