Владислав Корнейчук
Памятник Г.Х.Андерсену, привычный атрибут датской столицы.
Фото ИТАР-ТАСС
Сегодня «заграница» в сознании обывателя, если сравнивать ее с Россией, выглядит уже не столь привлекательно, как когда-то.
Проехавшись в очередной раз по городам и весям Балтийского региона, автор этих строк неожиданно понял: связанные с этими местами стереотипы помогают осознать, кто мы, откуда и куда идем.
Столица Дании – один из самых крупных в северной Европе городов, с его гипертрофированным либерализмом, как никакое другое место, возможно, олицетворяет в сознании бывшего советского человека «загнивающий капитализм». Здесь давно разрешили регистрировать однополые браки. На копенгагенских улицах достаточно часто попадаются спившиеся эскимосы (самый большой остров в мире – Гренландия – территория Дании, пользующаяся самоуправлением). Среди местных таксистов, кажется, нет ни одного датчанина, сплошь брутальные бородатые мусульманские мужчины.
Никого в Копенгагене не удивляет то, что обитателей незаконно заселенного «Молодежного дома» власти выдворяли оттуда долго и с боями: всех поразило, что здание в конце концов у «сквоттеров» отобрали. В датской столице лежащему посреди вокзала в неестественной позе человеку никто не мешает, если он сказал, что помощь ему не нужна. И так далее.
Прежде всего Копенгаген ассоциируется у российского туриста, не удосужившегося еще побывать в этой части света, со сказками Андерсена, парусниками, дворцами, музеями и вообще находящейся в полном расцвете западной цивилизацией┘ Первый удар по стереотипам может настичь «очарованного странника» еще в самом начале – на Центральном вокзале датской столицы. Изрядно замусоренное и попросту грязное с околачивающимися в нем подозрительными типами вместительное здание наводит на мысль о том, что в подобных заведениях в России порядка чуть ли не больше.
Если вы окажетесь в Копенгагене в субботу или в воскресенье, то поразит вас обилие не только мусора, но и пьяных, невменяемых людей и проституток. В той или иной степени такой контингент будет попадаться любому, кто решит пешком мимо Ратуши по Стрёгет дойти до Новой королевской площади. Бригады наперсточников, спокойно обдуривающие прохожих в этом сердце западноевропейского благополучия и порядка, на копенгагенском Арбате – Стрёгет, – не могут не удивить, конечно, русского путешественника, постепенно освобождающегося от стереотипов.
Мое пребывание в датской столице пришлось на выходные. Проснувшись ранним воскресным утром, я вышел на свежий копенгагенский воздух (спасибо ветрам Балтики и велосипедам) и обнаружил, что на улицах центра столицы Дании полным-полно нетрезвых людей европейской внешности. Гуляк, сумевших вспомнить свой адрес, развозили по домам бодрые таксисты азиатской внешности. Сидевшая возле вокзала на скамейке чернокожая проститутка задала мне, еще толком не проснувшемуся, сакраментальный вопрос: не хочу ли я, дескать, секса? Сцена напоминала аналогичную сцену в фильме «Бриллиантовая рука». В том числе и в части реакции потенциального клиента: «Цигель-цигель ай лю-лю!»
Выпив «двойной эспрессо» и съев «датский хот-дог» по цене примерно в два раза дороже, чем точно такой же в Москве, я взял курс на видный практически из любой точки города шпиль, вокруг которого вьется винтовая лестница. Это Храм Спасителя. В двух шагах от него вход в самопровозглашенный «свободный город». Анархисты, хиппи и прочие «неформалы» поселились в 1971 году в заброшенных казармах Кристиансхавна и не слишком изобретательно окрестили коммуну «Кристианией». Власти с некоторых пор стали называть это странное образование социальным экспериментом. А как же иначе, ведь «┘решения здесь принимаются не большинством, а консенсусом».
┘Первые двое мужчин, вышедших из этого странного места мне навстречу, своими сизыми бессмысленными и одновременно целеустремленными физиономиями напоминали обычных алкоголиков. Случайно забрели в царство консенсуса? Вряд ли. Обитатели «Кристиании», несмотря на вполне хипповский вид, обладали внешним и скорее всего внутренним сходством с встреченной на входе парой, а также излучали какое-то невероятное уныние, вызванное, видимо, в частности перманентным бездельем. Можно разве что восхититься тем, как мощно эта довольно заурядная коммуна пофигистов распиарена.
Вообще говоря, в Копенгагене о том, что нас что-то важное с датчанами связывает, вспоминаешь и в Музее кораблей викингов (наши Рюриковичи из их варягов будут) и угадывая в местных набережных выстроенный Петром Великим по западным канонам Санкт-Петербург┘ С другой стороны, встречая на улицах потомков викингов (способных некогда, если верить преданиям старины глубокой, руководить не слишком якобы смышлеными славянскими племенами), испытываешь сомнения в том, что сегодня они столь же пассионарны, сколь и на заре истории государства российского. Слишком уж часто в Копенгагене попадаются 40–50-летние пирсингованные мужчины в майках, джинсах и кедах (впечатление, что «парни» собираются в ближайшее время всерьез заявить о себе как о рок-звездах) и с собачкой на поводке, которая им нужна, чтоб получать от государства гарантированное количество крон на пиво.
Визит в столицу Дании может избавить иного русского путешественника не просто от стереотипов, а даже и от комплексов. Порядка и культуры в реальном Копенгагене куда меньше, чем в придуманном. Довольно затруднительно, согласитесь, после унылой «Кристиании» и наперсточников Стрёгет думать о том, что Дания могла бы стать в чем-то примером для России, размышлять в духе: «Эх, было бы неплохо поселиться в Копенгагене!» И ведь я еще не рассказал о дородной скандинавской женщине, решившей справить нужду в тени красиво оформленной (явно не без участия прогрессивного датского дизайнера) витрины огромного универмага в центре датской столицы... Тогда, ускорив шаг, смущенный автор строк подумал: «Как же узко смотрят на мир те, кто утверждает, что русские не умеют себя вести!»
Копенгаген-Москва
