Александр Крылов
Православные священнослужители в Абхазии прислушиваются к мнению жрецов традиционного культа.
В научной литературе дохристианскую религию абхазов до сих пор чаще всего называют язычеством. Однако вера этого народа, в которой господствует идея единого Бога-Творца, никак не может считаться политеистической. Наиболее точно было бы называть ее «традиционной религией», сложившейся в процессе исторического развития абхазского этноса без формообразующего воздействия мировых религий – христианства и ислама.
В 1994–2001 годах мне довелось проводить исследования в Абхазии и присутствовать на богослужениях в разных селах республики. Именно тогда возникло ощущение, что все происходящее по своей атмосфере и глубине религиозного чувства в гораздо большей степени соответствует начальным этапам развития человечества, чем современному миру. Записанные мною обращения жрецов и простых крестьян к высшим силам часто имели сходство с клинописными текстами древних малоазийских молений и псалмами Ветхого Завета.
В своей повседневной жизни абхазы продолжают сохранять устойчивый календарный цикл традиционной обрядности. Во время моления на родовых и фамильных сходах 13 января каждого года абхазы обращаются к Богу с просьбой отвести беды, болезни и прочие напасти от всех своих родственников, о том, чтобы род продолжался и благоденствовал. Весной и в начале лета проводятся моления об урожае у ритуального кувшина «ахапьщща». В этих богослужениях и ритуальных застольях абхазы начинают принимать участие с раннего возраста.
Наряду со своей основной задачей – защитой Абхазии от внешних врагов – наиболее почитаемые абхазские святилища (Аныхи) выполняли важную функцию в регулировании социальных отношений внутри абхазского этноса. В прошлом при помощи святилищ решались конфликты между отдельными людьми и кланами.
Аныхи были местом очистительной присяги для людей, подозреваемых в совершении преступления, к их помощи обращались пострадавшие с просьбой покарать обидчиков либо, если те неизвестны, указать на виновных. Опираясь на авторитет святилища, обвиняемые могли не только доказать собственную невиновность, но и спасти свой род от угрозы кровной мести, присягнув в собственной невиновности. Подозреваемый в преступлении сначала заявляет о своей невиновности, а потом должен сказать: «Если я виновен, пусть погибну я и моя семья».
 У абхазов свои религиозные обряды, восходящие к дохристианским временам. |
Принцип коллективной ответственности рода за каждого своего представителя был одной из характерных черт традиционного абхазского права. До сих пор клятва, данная в святилище, считается священной, ее не позволяется нарушать ни при каких обстоятельствах. Подобное нарушение считается величайшим грехом, кара за который падает на весь род клятвопреступника.
Рассказывая мне о том, каким образом Бог может наказать виновного, жрец святилища Дыдрыпш Заур Чичба особенно подчеркивал, что если человек так и не признает своей вины, то он становится причиной гибели всей своей семьи, рода и фамилии и лишь затем умирает сам. За годы работы в Абхазии мне приходилось слышать много историй вроде легенды о некоем Кубаре Брандзба, наказанном Свыше за грех тем, что вымерла вся его семья, весь род, но сам он «дожил до глубокой старости и до того одряхлел, что уже все окружающие желали его смерти и даже он сам мечтал об этом».
Искренняя вера крестьян в могущество Аных в сочетании со свойственной абхазам ответственностью за судьбы родственников в большинстве случаев являлась достаточной гарантией истинности приносимой присяги. До сих пор решиться на ложную клятву, судя по всему, могут лишь немногие. Страх перед могуществом и всеведением высших сил приводил к тому, что нередко люди, действительно совершившие те преступления, в которых их обвиняли, боялись приносить очистительную клятву в святилище и, чтобы избежать этого, признавали свою вину. Вместе с тем, по единодушному убеждению моих абхазских собеседников, преступник может без всяких колебаний принести ложную клятву в церкви или мечети.
Абхазы, в течение тысячелетий сохранявшие приверженность религиозным представлениям своих предков, под давлением политических обстоятельств были вынуждены обозначать себя христианами или мусульманами. Действительно, в политическом плане Абхазия с VI века была частью христианского мира, а в XVII–XVIII веках – мира ислама. Однако у абхазов не было двоеверия: в народной массе продолжала господствовать традиционная религия.
 Политические руководители республики – частые гости на ритуальных застольях (третий слева – президент Сергей Багапш). Фото автора |
Официальное принятие абхазами христианства или ислама свидетельствовало не об их переходе в новую веру, а о признании княжеским домом своего вассального положения по отношению к Византии, Османской империи или России, а также о лояльном отношении к этим державам местного населения. Именно этим объясняется та легкость, с которой абхазы номинально переходили в новую веру, а затем, в случае изменения политической обстановки, отказывались от нее.
О том, что переход абхазов в новую веру имел характер политического акта и носил формальный характер, красноречиво свидетельствуют события ХI века, когда абхазская царская династия перебралась в Кутаиси. После этого в Абхазии прекратилось церковное строительство. В том же XI веке в соседней Грузии, по свидетельству историков, христианство процветало.
Наш век глобализации и информационных технологий ведет к распространению единых культурных и поведенческих стереотипов. Это обостряет проблему этнического выживания немногочисленных народов, сохранения их языка, культуры и религии. Удастся ли абхазам сберечь свою религиозную, культурную самобытность и противостоять глобализации и ассимиляционным процессам? В первую очередь это зависит от того, насколько абхазы все еще способны хранить верность обычаям отцов и дедов.
