Алексей Малашенко
Белки и политологи – две главные приметы политической весны и в США, и где-нибудь в российской провинции.
Фотоколлаж Михаила Митина
Год или даже больше назад в опубликованном на этой же полосе материале назвал я Вашингтон «городом белок и политологов». Белок теперь стало меньше (орехов на всех не хватает), зато раздобрели крысы и еще больше стало политологов. Они слетаются, как грифы, посудачить о президентских выборах в России. В конце февраля немалое их количество явилось из Москвы, чтобы в разных конфигурациях помечтать о том, какие будут российско-американские отношения после выборов президента. Наверное, они разузнали-таки, кто им станет. После конференции в посольстве был прием.
Из Москвы пишут и звонят, что там холодно. Зима в отечестве в феврале все-таки разбежалась. Ветер, демонстрации, митинги, все жалуются, что мало снега. Московские коллизии отсюда смотрятся иначе. Подмигиваю американцам, которым хочется вникнуть в Россию, даже повлиять на нее. Московские интриги в американском зеркале – отражение застенчивой надежды на то, что в России можно что-то изменить. Нам в России хочется того же. Мы искренне доказываем себе, что перемены грядут, а приняв по 300 грамм, даже верим в них.
Забыл договорить насчет зимы. Здесь ее не было. Помню былые вашингтонские заносы, когда не ходили поезда, даже знаменитый скоростной «Амтрак» до Нью-Йорка, не работал Белый дом, а ветер сдувал дамочек в шубках и почему-то в босоножках. В этом году такого безобразия нет. Минус 9 ночью уже событие. Очевидно, Господь решил поддержать Обаму на его нелегком пути реформ и перезагрузки отношений с Россией.
Теплынь. В феврале зашкаливает под +20, а обещают и еще выше, что делает какой-то ирреальностью и российские холода, и российские президентские выборы.
Две звезды – одна Марс, другая не могу запомнить какая, насквозь дырявят вашингтонское небо. В Москве звезд пока больше, несмотря на модернизацию и «Единую Россию» (кто помнит – в каком-то старом фильме было «ты хоть звезды-то не воруй!»).
Вот в чем ЕР не виновата, так это в окончательном крахе вашингтонского метро. Развал этот теперь можно с легким сердцем назвать перестройкой. Только и читаешь на электронных табло: эскалаторы на станциях «Дьюпон серкл», «Метро сентер», «Хантингтон», «Кливленд», «Френдшип хайтс» и др. и пр. не работают, что поезда идут до... как бы то объяснить – в общем, едешь в Крылатское, а высаживают тебя на Киевском вокзале. Так, однажды мы не смогли добраться от станции «Фогги Боттом» (это для вас пустой звук) до станции «Пентагон» (вспомнили про американскую военщину?). Впрочем, отдадим должное американской демократии – там, где не ходят поезда, пускают до нужной тебе станции «шаттлы», не те, которые в космос летают, а простые автобусы: билет бесплатный, а за возвращение в метро на нужной тебе станции денег уже не берут. Вам приходилось в Москве ждать поезда 17 минут? Да у нас если такое случится, это уже катастрофа похлеще, чем митинги на Болотной и Поклонной горе, вместе взятые.
Впрочем, Вашингтон – город по отечественным меркам маленький, остановки в метро каждые секунд 40–50. Книжечку раскрыть некогда. В Москве, например, проводит МГИМО (Московский государственный институт международных отношений) или ИМЭМО (Институт мировой экономики и международных отношений) конференцию, так, пока до них доберешься, забудешь, зачем пришел. Подбежишь второпях, запыхавшись, к директору ИМЭМО академику Дынкину и спросишь: «Саш, ты чего?» А он в ответ: «А ты чего?»
Не то что здесь: вышел из Фонда Карнеги, повернул налево – и ты в Институте Хопкинса, перешел через дорогу и попал в Центр изучения мировой экономики Петерсона, прошел шагом еще несколько сотен метров – вот тебе и Центр стратегических и международных исследований, коль не лень, минут за 20 пешком доберешься и до Джорджтаунского университета, и до Университета Джорджа Вашингтона...
Шагаешь на встречу с коллегами мимо растущих возле каждого дома и домика желтых и синих анютиных глазок и садовой разноцветной капусты. В конце февраля зашевелились под незатихающим здешним ветром разноцветные весенние цветы. Впрочем, в Вашингтоне все разноцветное и разнообразное. Особенно людское. И вот что интересно – в Нью-Йорке, этом урбанистическом чудовище (есть, правда, экстраваганты, которые от него без ума), разнообразие не столько раздражает, сколько подавляет. Возникает идиосинкразия к этой несуразице и мешанине, в том числе человеческой. Хочется успокоительных черно-белых красок.
В мягком Вашингтоне разнообразие востребовано психологически. В метро с удовольствием рассматриваешь лица белой, темной, японско-китайской, латиносской и прочих национальностей. Не хватает лишь лиц кавказской национальности, которые бы наверняка встроились в эту антропологическую мозаику.
Славно постоять на тротуаре М-стрит (здесь почти все улицы называются по буквам и по цифрам) в районе Джорджтауна с двух-трехэтажными домами-магазинами, домами-ресторанами и порассматривать проходящие мимо физиономии. Одеты все кто во что горазд. Моды в Вашингтоне как не было, так и нет. Мелькают натянутые на мужские головы зеленые, синие, даже оранжевые шерстяные с длинными завязками шапочки, сверкают лысины, цокают каблучки, хлопают широченные голенища женских сапог. В «Чайке» действительный статский советник Сорин говорит, как он восхищался толпой в Генуе... Жаль, не довез его Чехов до Вашингтона.
Много городов в Америке. Но Вашингтон запал в душу более всех. Одна моя коллега, профессор Ира, узнав, что мне опять лететь в американскую столицу, посочувствовала: охота, дескать, тебе опять тащиться в «задрипанный» Вашингтон? А вот охота!
А еще кроме Вашингтона люблю город Боровск Калужской области. Там так же спокойно и человечно. Белок там можно развести, а политологи совсем уж ни к чему.
