Янина Жиляева
Где кончается театр и начинается жизнь, порой и не понять.
И вот перед вечерним спектаклем, когда духота дошла до предела, количество людей на улицах стало рекордным, в такой автобусик набились шестеро взрослых и четверо детей. Детям было жарко, тошно, скучно, на лицах тоска и уныние. А вот одной малышке было и вовсе противно. Она не хотела сидеть у мамы на коленях. Она хотела занять свое, собственное место на сиденье. Места не было. Малышка орала. Представьте: стиснутые, как селедки, трое взрослых на одной лавочке – и лицом к лицу, на другой лавочке, еще трое взрослых. И на руках дети. И вся эта легкомысленная алюминиевая конструкция черепашьими шагами пробирается сквозь плотный людской поток, от края и до края заполняющий узкие средневековые улицы.
И в этой компании сидит молодой человек. Такой изящный метросексуал в темных очках на пол-лица с совершенно ничего не выражающим выражением лица. Мамы дергаются на сиденьях, девочка кричит, дети ноют. А он, казалось, ничего не видит и не слышит, спокойненько себе сидит и едет по городу. И тут в каком-то особенно узком переулке у нашего аккумулятора кончилась зарядка. «Тока нет! – сказала водительница. – Не заводится!» И тут этот молодой человек подает голос: «Мадам! А что если автобус подтолкнуть?» Мадам, тощая, в микро-мини-шортах и в маечке, в замшевых сапогах на каблуках, выскакивает из автобуса: «Как толкать?» «Да я подтолкну! – говорит ей молодой человек. – Вы не смотрите, что я такой хилый на вид, я могу толкать. Я актер из театра марионеток, я много чего могу».
Все пассажиры, и мамы с детьми, и молодой человек, дружно вышли и, не сговариваясь, стали автобус толкать. Даже орущая девочка замолчала. Она шла по тротуару рядом с мамой и смотрела. Автобус на самом деле оказался легким. Его нужно было не столько толкать, сколько катить. За рулем сидела наша водительница и беспрерывно бормотала: «Ах, большое вам спасибо! Ах, это у меня случилось в первый раз! Ах, как неудобно, я сижу, а вы меня везете!» «Мадам! Следите за дорогой!» – вежливо, но настойчиво поправлял ее молодой человек.
Финалом этой чудесной истории было столкновение на перекрестке с грузовичком – на дорогу выпала коробка апельсинов, и оранжевые шарики раскатились во все стороны. Толпа разошлась и принялась собирать апельсины. Одуревший водитель куда-то убежал и, кажется, так и не заметил ни потери апельсинов, ни их счастливого обретения.
Нас всех пересадили на новый подоспевший на место аварии «Пешеход», артист театра марионеток объявил свой спектакль, а две авиньонские мамы раскрыли свой секрет: оказывается, они едут в городской Дом вина, где устраиваются дегустации и можно бесплатно пропустить стаканчик. «Вот пока мы тут с тобой на автобусе, – сказала мама капризной девочке, – папа наверняка уже давно пешком дошел и уже второй стаканчик выпивает». Девочка понимала, что речь идет о чем-то важном, и маме не перечила.
 |
| Динамичный, минималистичный, в меру эротичный, абстрактный и достаточно зрелищный – стандарт современного театра. Фото с официального сайта Авиньонского фестиваля |
За билеты, купленные с рук, платят часто чеками. То есть на улице достают чековую книжку и тут же на коленке выводят суммы, имена и фамилии. Одна мадам, правда, попросила заплатить ей наличными. «Она – бельгийка!» – в оправдание объяснил ее спутник. Никто, как ни странно, не смеялся. Все билеты продаются по тем ценам, которые на них напечатаны. То есть по номиналу. Никакой спекуляции!
Среди артистов принято ходить смотреть спектакли коллег. Поэтому у них самая большая бронь. И у них же, как правило, чаще всего можно купить билет. Не успевают, меняются планы, да мало ли что, они же на фестивале работают!
На спектакль Кэти Митчелл мне продал билет Массимо. Массимо Фуско, как я прочитала в программке, участник D’apres une histoire vraie, нового спектакля, поставленного специально для Авиньонского фестиваля Кристианом Риззо. Риззо – вообще-то один из любимчиков фестиваля последних лет. Этот спектакль создал за полтора месяца. Риззо – многогранная личность: и художник, и режиссер, хореограф. Как объяснил мне директор театра Де ля Вилль, который оказался моим соседом, то, чем занимается Риззо, трудно определить внятными терминами: «Он исследует пластику человеческого тела и обычно очень увлечен видео».
В этот раз никакого видео не было. Не было ни слова текста. Не было и музыки как таковой. Был ритм, вибрирующий, медитативный. Серая сцена, серые углы, серый пол. И восемь молодых танцовщиков, одетых в джинсы и майки. В общем, начало предвещало скуку смертную. Или провокацию.
Попасть на спектакль Риззо удалось не всем. Очередь за лишним билетиком все не кончалась. Звонок дали с задержкой минут на 10. Что знак больших ожиданий и важности события. Как правило, авиньонские спектакли идут строго по расписанию, как поезда ТЖВ.
Пожалуй, спектакль Риззо можно назвать идеальным фестивальным продуктом: он динамичный, минималистичный, в меру эротичный, абстрактный и достаточно зрелищный.
О том, как создать современный театральный продукт, интересный публике, художественно цельный и при этом кассово успешный, рассуждали Антуан Дефур и Алори Герже в своей работе «Жерминаль». Никакого отношения к классике эта «Жерминаль» не имеет! Группа артистов прямо на сцене ведет диалог на молодежном сленге: как сделать так, чтобы получился интересный спектакль? Оказывается, сам факт дискуссии на эту тему – уже и есть продукт современного театрального искусства.
Для тех, кого особенно растрогал процесс поиска нового театрального языка, в фойе размещена выставка, где та же самая история рассказана уже языком комиксов.
Спектакли заканчиваются глубоко в ночи, плавно перерастая в ужины и следующие за ними нон-стоп завтраки в уличных кафе под платанами. Особые ценители искусства выходят ночью на прогулку, вооружившись ножницами: срезают на память самые интересные афиши. Так, не удержавшись, поступила и я. Утром, схватив чемодан в одну руку, афишу в другую, бежала на вокзал. Рядом со мной сновали мальчики и девочки с тележками. Каждый из них вез свою порцию картонок с афишами, к которым были аккуратно привязаны веревки. Там, где ночью образовались пустоты, они привязывали новые афиши. И кажется, что спектакли не заканчиваются никогда. Стоит только сойти с поезда на остановке «Авиньон–Центр», и ты всегда будешь в театре.
Авиньон
