Гражданки куры

Глядя на моих кур-несушек, я часто думаю: кто мы, литераторы, если не те же куры, вечно всматривающиеся в землю в поисках муравья, семечка или, если повезет, червячка, клюющие друг друга, кудахчущие над своими яйцами, мечтая когда-нибудь снести не простое, а золотое. Мысль завести кур заняла мой ум, когда я решила по завету Льва Толстого жить натуральным хозяйством хотя бы летом, хотя бы на даче, в деревне.

Все началось со старой, уже непригодной для прямого назначения бани – я хотела было поселить в бане козу, но соседка, недоверчиво оглядев меня с ног до головы, покачала головой и отсоветовала мне это делать тоном, не терпящим возражений. Эта немолодая деревенская женщина давно уже взяла надо мной сельскохозяйственное шефство. Я согласилась, что коза – это слишком трудоемко, и задумала поселить в бане курочек. Современные куры устроены так, что умеют нестись и без участия петуха (разница только в том, что из яиц таких эмансипе не вылупятся цыплята). Меня это не устраивало, я люблю, чтобы все шло в согласии с природой, к тому же известно, что петух – украшение любого двора.

Охваченная энтузиазмом (в мае на даче всегда работаешь с энтузиазмом, который уже к июню истощается полностью), занялась устройством достойной жилплощади моим будущим кормилицам. Жилплощади с выходом из домика на оупен-эйр, для чего купила на строительном рынке у белозубого продавца пластмассовую симпатичную сетку. «Курыца – да, можно курыца! можно курыца!» (Эх, продавец-продавец! Чтоб тебя курица клюнула в нос за незнание куриной натуры! Как выяснилось позже – им нужна сетка в два раза выше.) Вдоль сетки я посеяла вьюнок, чтобы вышла живая изгородь. В бане я устлала сеном полки, на которых когда-то исходили потом побиваемые вениками крепкие колхозники и колхозницы. Отыскала мешок побольше и пошла к соседке. Петуха уже не оказалось, его отправили в суп за день до моего посещения. «Ничего, мужичка им потом купишь, а пока бери теток. Молодок не дам, бери бальзаковских, в два раза дешевле отдам», – сказала соседка и запустила в мой мешок симметричную компанию из двух черных и двух рыжих куриц. Доковыляв с мешком на плече до бани, я аккуратно вытряхнула их на волю, но вместо того чтобы осваиваться на новом месте, они раскудахтались, заметались, и самая шустрая пронеслась мимо моих ног на оупен-эйр, перелетела через хлипкую ограду и была такова. Я заперла остальных и пошла искать беглянку. Через час она уже разгребала грядки на соседском участке, и мы с соседкой и ее мужем пустились в охоту. Беглянка подскакивала, замирала в траве, взлетала, стремительно носилась, раскорячив желтые ножки в черных штанишках. В конце концов курицу загнали в мою калитку, она тут же умчалась в терновник, и остаток дня я потратила на то, что искала возможные лазейки вдоль забора и закрывала их кирпичами и досками и допоздна «повышала уровень сетки» за счет уменьшения территории оупен-эйра. Вопросы эстетики отошли на второй план.  Загон теперь являл... да что там говорить… Утром я проснулась от истошного лая. Я знаю эти интонации. Так наш эрдель Лева лает только на кошек. На сей раз лай перемежался топотом и подозрительными звуками. Лева, уподобившись омоновцу, гонял по 15 соткам мою оппозиционерку! В такие минуты он теряет над собой контроль (охотничий инстинкт сказывается) и не реагирует на команды. Он с дикими подвываниями загнал ее под дрова, и я ее оттуда вынула притихшую, с бьющимся сердцем. Прижимая ее правой рукой к груди, я направилась к бане. «Гражданки куры! Принимайте!» – сказала я радостно и замерла пораженная! В бане вместо трех сидела в гнезде одна рыжая. Да и та, увидав меня, спрыгнула с полки, выбежала в загон и, нырнув под сетку, убежала вон... Оказалось, что между сеткой и землей есть какое-то незамеченное мной, но замеченное курами расстояние… А еще говорят, куры – дуры. На месте убежавшей белело яичко – мой первый прибыток. Я положила его в карман и тем немножко утешилась. Целый день я видела их то тут, то там на участке и надеялась на их здравый смысл и возвращение домой... в баню. Бывшая их владелица посоветовала мне ловить их ночью, когда уснут на ветках. 

Чтобы не уснуть самой, я читала допоздна «Приглашение на казнь». Лева беспокойно гремел цепью и вздыхал. Ему хотелось охотиться... Трижды, снедаемая комарами, я выходила наружу и приближалась с покрывалом в руках к дереву, на котором птицы сидели рядышком, но головами в разные стороны, очевидно, с охранительной целью, для лучшего обзора. Три раза они при моем приближении спрыгивали с веток. Я потеряла надежду и пошла спать. Утром обнаружилось, что куры в поисках червей разрыли всю редиску и еще две грядки с семенами. Я понуро бродила по участку и формулировала мораль этой истории: нельзя петуха откладывать на потом. Он вам не простое украшение. Он духовный центр курятника. Без него хаос, бега, запустенье... Бабий бунт да и только…

Но петуха я так и не купила. Сначала в деревне ни у кого не нашлось лишнего, а потом обнаружилось, что лето уже кончается… К концу лета я обычно предаюсь рассеянию. Сижу, допустим, на диване, сочиняю статью, время от времени отрываю глаза от монитора и смотрю вдаль, в поле за окном. С поля в форточку тянет чем-то сдобным, будто кто-то печенье печет. С чего бы это кому вздумалось печь печенье в поле, к тому же оно явно подгорает, думаю я мимоходом. Когда запах становится невыносимым, понимаю, что это не с поля тянет, а с веранды, где сгорела перловка, предназначенная для кур. Приходится обращаться к ним с утешительной речью. Чувствую себя чиновником, прогулявшим бюджет: «Это, гражданки, трудности переходного времени». Они смотрят на меня безумными голодными глазами и кудахчут. О планах нашего колхоза на ближайшее будущее я уж не говорю – неловко как-то. Ведь в ближайшем будущем придется отрубить им головы (с помощью все той же соседки, которая мне их продала). Жутко об этом думать, потому что за лето куры освоились и проявили себя настоящими интеллектуалками. Бродят где хотят, ежевечерне возвращаются в курятник, а за петуха они принимают меня. Слыша мое «кококо», произносимое, видимо, очень правдоподобно, они бегут ко мне, как страусы, со всех концов участка, развивая бешеную скорость. Я это приписываю моему обаянию, хотя есть подозрение, что я их просто недокармливаю. Они даже научились есть малину, подпрыгивая, чтобы клюнуть с куста. Также с наслаждением клюют яблоки и груши. На пустой грядке устроили себе спа-салон: разгребают сухую землю и барахтаются в пыли, выставляя ножки в панталонах на всеобщее обозрение и закатывая глаза от блаженства. Они уже почти не боятся Леву – когда он бежит гулять мимо них, они взлетают на черемуху и презрительно поворачивается к нему задом. В общем, живем мы в гармонии. Жаль, что девать моих теток зимой совершенно некуда. Соседи отказались брать, говорят, старые уже, зимой нестись плохо будут, только корм переводить на них. Вот всегда так: только поумнели, опыт приобрели, настоящий вкус к жизни почувствовали, а уже и на тот свет пора. Все как у людей.