Олег Лапшин
Если основной научный профиль – горение, футболки должны быть красными, а не желтыми?
Стоял солнечный май, приближаясь к 11 часам утра. Сотрудники Томского научного центра группировались около Института оптики атмосферы и строились в колонны. Предполагалось праздничное шествие в честь дня рождения Академгородка.
Наверное, читатель сейчас гадает, как может выглядеть такое шествие. И наверняка думает, что, собравшись вместе, ученые должны выдать нечто феерическое – например нести огромный макет коллайдера, или же они начнут ходить от института к институту и показывать интересные фокусы, основанные на хитроумных и ярких опытах, поражающих глаз экспрессивной бесовщинкою.
Но нет, наши ученые не какие-то там цирковники (от слова «цирк»), это серьезные люди, и сценарии праздников у них тоже серьезные, может, чем-то напоминающие церковные, со степенными ритуалами и обрядами.
На этот раз собравшимся научным сотрудникам раздали униформу и бумажных белых голубей, некоторым достались и воздушные шарики. Униформа представляла собой футболку с надписью «Томский научный центр». Институту физики прочности и материаловедения выдали оранжевые футболки, Институту оптики атмосферы – синие, третьим – желтые. Как раз наш отдел структурной макрокинетики одели в желтые футболки. Хотя, положим, по идее нам должны были выдать какую-нибудь красноватую одежду, так как основной наш профиль – горение. Недаром девушка, профорг отдела и кандидат наук, гордо держала сделанный из блестящей бумаги похожий на олимпийский факел. Наверное, факел символизировал и предмет изучения, и победы, и научные искания с огнем в руках в темных бесконечных коридорах непознанного. В общем, пока что все шло по заведенному ритуалу, так как факел в подобного рода мероприятиях присутствовал всегда.
Вскоре по громкоговорителю объявили общее построение. Сотрудники встали в колонну, возглавляли которую одетые в красную полугусарскую форму девушки-барабанщицы вместе с юными музыкантами из местного кадетского корпуса. А вот это уже было ново, ритуал нарушен – хвала, хвала сценаристам!
Мне даже показалось, что я открыл рот, когда мысленно произносил слово «хвала», но так и застыл разиней, но уже в удивлении и даже в некотором шоке от следующего зрелища: впереди всех в авангарде колонны заняли почетное место старый военный грузовик и полуторка годов Великой Отечественной. К грузовику зачем-то была прицеплена пушка, а в его кузове сидело несколько человек, мужчин и женщин, одетых в военную форму Красной армии.
Забили дробь барабаны, натужно заиграли трубачи, затарахтел грузовик – и, вздрогнув, странная процессия двинулась вдоль главного проспекта по направлению к поликлинике. Впрочем, в этом месте сценарий нарушен не был: в день рождения Академгородка праздничное шествие всегда двигалось к поликлинике, к зданию с очень широким, похожим на палубу крыльцом, готовым всех разместить и отвезти в чудесную страну спокойных и радужных пилюльных снов…
Люди шли за машиной с пушкой, держа в руках бумажных голубей. Голуби походили на белые карабины с крыльями, на которых можно было спокойно разместить дополнительный боекомплект. Даже можно сказать, что в компании пушки находящиеся в наших руках бумажные голуби напоминали боевые самолеты-ракетоносцы, готовые в любой момент по чьему-то приказу взлететь с живого пятачка теплых ладоней.
Тем не менее мы, сотрудники Томского научного центра, продолжали покорно идти за привязанной к грузовику пушкой, время от времени натыкаясь на обильные черные масляные пятна, которые оставляли на асфальте старые военные автомобили.
 |
| Барабанщики во главе колонны ученых – это что-то новенькое в сценарии. Фото автора |
Вскоре, с барабанно-трубной музыкой сделав правый поворот и пройдя мимо супермаркета, наша похожая на воинствующую гусеницу красно-желто-синяя колонна, растянувшись вдоль поликлиники, остановилась.
«А зачем надели на нас футболки таких цветов? – подумалось мне. – Нет чтобы, например, нарядили людей в красные, синие и белые, под цвет российского триколора. Непременно так бы и сделал, если бы я был распорядителем праздника. И не было бы у меня этих старых военных автомобилей…»
Между тем народу с шарами и другими праздничными знаками все прибавлялось и прибавлялось. Люди тесно примкнули к рядам научных сотрудников, обступив со всех сторон длинное и широкое каменное крыльцо поликлиники.
Праздник набирал обороты. На крыльцо один за другим начали взбираться руководители Томского научного центра, представители от мэрии города. Они говорили приветственные речи, хвалили наши институты, подвели итог, что много уже пройдено и еще больше предстоит пройти.
Затем разместившийся там же, у входа в поликлинику, небольшой самодеятельный оркестр заиграл оптимистичную музыку, и солнце повеселело. Оно еще сильнее вырвалось из небесного плена, энергично протискивалось через узкие косяки тверди, по-настоящему воссияв над бумажным факелом отдела структурной макрокинетики.
По истечении некоторого времени, когда на палубе крыльца поликлиники спело еще несколько человек, торжественная часть праздника завершилась. Начались шутки, прибаутки. Волной отхлынув от поликлиники, гусеница колонны распалась, а люди на своих двоих поскакали в разные стороны, однако основная их масса направилась к импровизированной ярмарке.
А около мясного магазинчика, прозванного в народе «профессорским», танцевали люди в солдатской форме, еще один импровизированный солдат играл на гармошке.
По Академгородку летали пущенные вверх цветные шары. Они чем-то напоминали сказочные планеты, на которых жизнь, наверное, была счастливой. Похожие на прилетевшие из мира радости неопознанные объекты – шары бескорыстно дарили людям щедрые лучи спокойствия и веселья.
Планеты-шары пролетали над прицепленной к грузовику пушкой и даже иногда, как казалось, инстинктивно шарахались от нее в сторону. Пушка молчала и зияла над миром своей черной дырой, мечтая поглотить его целиком: белый мир вместе с желтком солнца съесть, как яичницу.
Гармонист играл про «танки наши быстры», девушки-солдаты танцевали возле пушки, а я пошел к расположенному неподалеку банкомату. Денег в нем не оказалось. Оставив голубя-самолет на банкомате, я вышел на грохочущую патриотической музыкой улицу.
Пущенные некоторое время назад вверх воздушные шарики теперь разноцветными легкими ядрами катались по земле. Они напоминали эхо в том смысле, что шары, падая и ударяясь об асфальт, чуть отскакивали от него и перемещались дальше, до нового эха, пока наконец где-нибудь не успокаивались и не прекращали свое движение, рассыпанными горошинами драже символизируя окончание праздника.
Высоко в небе над городом летел серебристым наконечником самолет, а я стоял на земле неподалеку от старой пушки. Люди понемногу начали расходиться. Мне тоже необходимо было зайти домой и наконец-то снять эту выданную на демонстрации желтую футболку. Послышались похожие на выстрелы хлопки. Нет, подумал я, это все же не пушка. Наверняка не она. Видимо, салютуют фейерверком где-то в районе памятника академику Зуеву – основателю Томского научного центра.
В сторону института шла наша девушка-профорг, неся в руках реквизит – негасимый бумажный факел, который, словно Вифлеемский огонь, совсем не обжигал руки… Скоро бумажный факел будет положен на книжный шкаф, стоящий в 514-й комнате. Я его часто там видел, когда бывал в этой комнате по делам. Ровно через год факел снова должен появиться на праздновании дня Томского академгородка. Правда, после пушки даже боюсь и загадывать, что может возглавить нашу мирную колонну в следующий раз.
