Павел Виноградов
В иные пещеры вход скрыт толщей воды и открывается только во время отлива.
Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru
Этот деликатес, знакомый многим из тех, кто отправился в путешествие по странам Юго-Восточной Азии, хотя бы понаслышке, относят к разряду наиболее экзотических блюд. Столь же редких и своеобразных, как, скажем, филе королевской кобры или мозги живой обезьяны. Речь идет о супе из ласточкиных гнезд. Настоящие гурманы не отказывают себе в удовольствии отведать его хотя бы раз, если уж довелось оказаться где-нибудь в Сингапуре, Бангкоке или Сайгоне.
В дорогих ресторанах его подают по цене сотня долларов за порцию величиной с чайную пиалу. Можно и дешевле – у себя дома. Упаковки или жестяные банки с надписью «BirdNest» продаются на рынках и в магазинах в большом количестве. Но это уже, как говорится, не тот фасон. Настоящее ласточкино гнездо – пища богов. Все дело в том, что тебе подают.
Лагуна отливала ослепительной белизной. На сверкающей глади, словно ювелирные вкрапления, темнели одинокие скалы и мелкая россыпь бамбуковых посудин, похожих на скорлупу кокосовых орехов. Берег плавно уходил от нас, раздвигая, словно занавес, живописную панораму бухты Сам Бонг у северной окраины Нячанга.
На фоне взлохмаченных пальм четко выделялась белая нитка моста через реку Кай. Отсюда он казался еще изящнее, чем на фотографиях в рекламных проспектах. Еще ближе к облакам стали завитые кверху шапки чамских храмов ПохНогар. Обращенные к морю, они служат нам навигатором и алтарем одновременно.
Тунг – капитан нашей «Жемчужины» смотрел на берег и что-то бормотал себе под нос. Очевидно, молился. Утром он ходил к гадалке, что сидит у ступеней ПохНогара, и просил погадать. Старая вещунья обещала удачу и покровительство морского владыки.
В этих водах отражается история. В прошлые века, еще до эпохи великих географических открытий, здесь хозяйничали пираты. В этническом плане – разноплеменный сброд. Беглецы из Японии, Китая, Кореи, Вьетнама, Филиппин занимались морским разбоем и нигде не вили гнезда. Собственно, это и есть Южно-Китайское море, о котором сегодня там много говорят и спорят в обществе, на газетных полосах и даже в Международном суде в Гааге.
Но мы читаем более древние источники – записки субрекарга британской Ост-Индской компании Томаса Боуира, который пишет, как местное купечество везло в своих трюмах из Китая набивные шелка, фарфор, чай, ртуть, имбирь…
Из Сиама – сандаловое, красное, черное дерево, бетель, лак, перламутр, слоновую кость, изумруды, пайлинские сапфиры…
Из Батавии – жемчуг и серебряные украшения, киноварь… Из Манилы – благовония, табак, серебро, воск, сухожилия… Из Вьетнама – золото и железо, узорчатые шелка и хлопок, орлиное дерево и ласточкины гнезда…
С незапамятных времен во Вьетнаме суп «ен-сао» был украшением любого царского стола. На королевском пиру императора Ли Тхань Тонга – большого жизнелюба и покровителя муз (это он заложил в Ханое Храм Литературы в 1070 году), поэты состязались, воспевая ен-сао как божественный напиток.
По китайской версии, его впервые приготовили в XIII веке кулинары молодого императора из династии Цзинь. Случилось это в не самый подходящий момент – с севера на Пекин двигались войска Чингисхана. Армия императора была разбита, ее остатки укрылись на безлюдном острове в окружении скал. Голодные солдаты стали искать пропитание, но остров покрывала лишь чахлая растительность.
И тогда внимание императора привлекли колонии ласточек. Их гнездами были облеплены все камни снизу доверху. Искусный повар по указу владыки приготовил довольно сносное блюдо, оно понравилось всем – и сюзерену, и воинству. С угрозой голода было покончено.
Наша «Жемчужина» бойко шла своим галсом. Справа темнеющей цепью тянулись скалистые острова. Тунг, подняв руку, спокойно произнес: «Вот, ты хотел ен-сао. По весне сюда слетаются на гнездование тучи саланган – мелких иглохвостых стрижей, своим темным оперением и геометрией крыльев напоминающих ласточек. Отсюда и пошло название островов – Ласточкины.
Имея короткие ноги, не приспособленные для жизни на земной тверди, саланганы большую часть времени проводят в воздухе или в гнездах. Зато сильные крылья обеспечивают им в полете большую маневренность и высокую скорость. Каменные утесы, изрезанные берега и лабиринты фьордов – идеальное место для гнездования. Там не нарушают покой проходящие суда, закрыта дорога хищнику. Только бьются о скалы шумные волны да гуляет вокруг соленый ветер.
Огромные колонии саланган селятся в каменных гротах и пещерах, куда не так просто добраться даже опытному скалолазу. В иные пещеры вход скрыт толщей воды и открывается только во время отлива. Таких пещер немного. Одна из них – пещера Хо неподалеку от Дананга, другая, самая большая – пещера Чонг в пяти километрах от Нячанга.
К ней мы и подошли. По скользким камням пробрались к самому входу. Птицы носились над нашими головами взволнованными стаями. Стоял такой гвалт, что мы не слышали друг друга. Внутри пещеры я поднялся на уступ и глянул вниз. Подо мной в воде плавали змеи – вечные спутники саланган в период гнездования.
Лепить гнезда саланганы начинают весной. Выбирают укромное место и принимаются за работу. Первое гнездо с примесью глины и песка, куда уже отложены яйца, охотники срывают со стен. Ласточки, подчиняясь инстинкту продолжения рода, берутся за второе. Они торопятся сделать вторую кладку. Но и на сей раз добытчики ценнейшего продукта забирают гнездо в свой подсумок. Остается совсем немного дней, чтобы саланганы успели вывести потомство. И они в третий раз принимаются за работу. Это гнездо совсем маленькое, лепится только из слюны, без примесей, главное – успеть.
 |
| Так выглядит продукт до варки из него супа. Фото Reuters |
Саланганы творят жилище для маленьких птенцов из последних сил, буквально из собственной плоти. Выделения подъязычных слюнных желез являются единственным строительным материалом. День за днем они вытягивают из себя нитки слюны, наращивая полукружье нового гнезда. Влажный климат сохраняет гнездо мягким, не давая ему засохнуть в течение недели. Желатиновая масса с красноватыми и розовыми прожилками – самая ценная по вкусовым качествам, а потому самая дорогая и редкая на рынке. За один килограмм – сотня миллионов донгов (около 4,5 тыс. долл.).
На соседних скалах охотники строят специальные леса из бамбука и взбираются по отвесной стене при помощи альпинистского снаряжения. Часами сборщики гнезд висят на веревках на высоте до сотни метров, рискуя жизнью и буквально играя со смертью.
Самая горячая пора сбора «урожая» длится недолго – около семи дней. За это время при хорошей погоде и сопутствующей удаче удается собрать десятки килограммов качественного продукта. На берегу на специализированных фабриках его сортируют, фасуют в емкости и отправляют на экспорт – в Гонконг, США, Австралию…
По сравнению в другими странами региона – Малайзией, Таиландом, Индонезией, где также занимаются подобным промыслом, вьетнамские ласточкины гнезда считаются самыми вкусными и питательными. Говорят, все дело в местном климате и особых природных условиях.
Последний заход охотники за гнездами делают уже, когда птенцы вывелись и встали на крыло. Затем со стороны Филиппин приходят тайфуны и сметают в море все, что осталось на скалах и внутри пещер. До следующей весны…
