Станислав Иванов
А это уже Боливия. Так называемая дорога смерти. Фото автора
Если вы захотите немного отдохнуть от многолюдного и шумного Буэнос-Айреса и убедиться в том, что в Аргентине все-таки существуют железные дороги, прокатитесь в пригородной электричке до Ла-Платы. Главное, подойти к столичному вокзалу Ретиро с нужной стороны, а не попасть в царство социальной несправедливости Villa 31, по сравнению с которой московская площадь трех вокзалов покажется аристократическим кварталом.
Типичный подвижной состав аргентинских железных дорог выглядит так, словно на нем позавчера проехались жители этой трущобы. Зато 60 км до Ла-Платы вы преодолеете меньше чем за доллар. А в дороге даже успеете почитать. Проверкой билетов мало кто интересуется, хотя на входе на перрон вместо турникетов стоял какой-то человек в форме, а по вагонам ходил работник местной железной дороги. Единственное, за чем он следил, это чтобы люди не выпадали из вагона, ибо двери у него не закрывались, а многие любят сидеть, свесив ноги на улицу, несмотря на наличие свободных мест. Таким любителям покататься с ветерком он делал замечание и уходил в другой вагон.
Нынешняя Ла-Плата – тихий городок, но с самым большим кафедральным собором чуть ли не на всем континенте. Когда в конце XIX века из Ла-Платы захотели сделать административный центр всей провинции, то не скупились на архитектурные излишества.
В Ла-Плате все в порядке не только с религией, но и с наукой. Здесь очень хороший университет, а местная футбольная команда так и называется – «Эстудиантес» («Студенты»). Лучшая клубная команда Южной Америки конца 60-х, а в 68-м выиграла Межконтинентальный кубок у великой «Манчестер Юнайтед».
Школьников водят не только в церкви, но и на экскурсии в Музей естественной истории, в котором представлены интересные палеонтологические экспонаты. Музей стоит посреди живописного парка, где проходят музыкальные фестивали и где аргентинцы зажаривают свое любимое мясо на открытом воздухе чуть ли не в промышленных масштабах.
Большой плюс Ла-Платы – почти полное отсутствие иностранных туристов. И как следствие – специализирующихся на них грабителей. Да и вообще после некоторых районов Буэнос-Айреса во всех провинциальных городах Аргентины чувствуется более спокойная и умиротворенная атмосфера. Тут даже обед в уютной ресторации проходит, словно в узком кругу людей, знающих друг друга десятилетия. И конечно же, в подобных заведениях «для своих» вы не выйдете за пределы 10 долларов за превосходную трапезу с вином.
Но еще большее спокойствие и умиротворение вы почувствуете не в городе Ла-Плата, а если переплывете на другой берег одноименного эстуария – залива, образованного слиянием двух рек, Параны и Уругвая.
Все формальности и таможенный досмотр совершаются в Аргентине, вам остается лишь занять любое свободное место на судне (вряд ли оно будет у окна, если вы не плывете первым классом или не опередили всех в очереди на посадку) и свободно выйти в дружественном государстве уже со штампиком в паспорте. Виза гражданам России не нужна практически во всей Южной Америке. Ну и почитать в дороге успеете.
Пересекаем эстуарий и оказываемся в маленьком сонном поселении, которое будто и не выбиралось из состояния сиесты с XVII века. Хотя в своей истории он постоянно переходил из рук в руки у колониальных держав.
На окраинах Колонья немного напоминает родные курорты Краснодарского края – Анапу или Геленджик, пока в центре не становится самим собой – иберийским городком, перенесенным в Новый Свет. С маяком, остатками крепостных стен, переулками с брусчаткой, глинобитными домиками со старинными фонарями, в тени которых сидят их обитатели, вытащив деревянные стулья из жилищ и поигрывая на гитаре, словно бы для своих соседей, а не для забредающих к ним туристов.
Дом на площади близ маяка, где располагалось кафе со столиками на свежем воздухе, гордо именовался «Каса гранде». Он имел полтора этажа в высоту и полуразрушенный вид, что нисколько не умаляло его эстетической ценности даже для экспертов из ЮНЕСКО. В центре Колоньи проще встретить авто начала ХХ века, стоящее у какого-нибудь ресторанчика в качестве декорации, чем современную машину.
Четырех-пяти часов вполне хватает для осмотра всех исторических достопримечательностей, далее вы садитесь в автобус до Монтевидео и через три часа оказываетесь в уругвайской столице, где живет почти половина населения страны. Но это всего полтора миллиона человек.
Приплывая из великолепного и многонаселенного Буэнос-Айреса и попадая на улицы Монтевидео, вы словно сходите с прогулочного катера Вена–Братислава. Ощущения примерно такие же, когда после величественного имперского города вы оказываетесь в тихой провинции, хотя отплыли совсем недалеко. Безусловно, здесь тоже будут встречаться здания с претензией на вычурность, роскошь или монументальность, но их гораздо меньше, и многие из них не в самом лучшем состоянии.
Конечно, им далеко до настоящего тропического гаванского декаданса. Да и автопарк Монтевидео тоже не такой раритетный, как в Гаване, но иногда происходят удивительные встречи с советским прошлым. Например, давно ли вы видели вазовскую «девятку» в какой-нибудь зарубежной столице? А в Монтевидео они еще на ходу!
Ну а припаркованному в переулке «жуку» вообще не стоит удивляться – предыдущий президент сам ездил на таком. Хосе Мухика – президент-социалист – в молодости воевал в партизанском отряде, вдохновлялся идеями кубинской революции, жил в аскезе, а став во главе государства, легализовал многие вещи, за которые боролись хиппи времен «сексуальной революции» в 60-х, после чего отправился на своем «Фольксвагене-жуке» сидеть в саду на старом стуле, что он в принципе и так делал в годы правления под охраной всего двух полицейских.
Раньше богатые жители Буэнос-Айреса плавали на выходные тратить деньги в Уругвай, однако с нынешним падением аргентинского песо и общим экономическим кризисом скорее происходит обратный процесс. По крайней мере в субботу вечером в старом городе нельзя найти ресторан, где можно поужинать за 10 долларов, как в Сан-Тельмо, – разве что в буфете с китайской едой. Однако те аргентинцы, у которых кризис не отнял все капиталы, охотно вкладывают их в более стабильный рынок недвижимости и банковский сектор в Уругвае.
Если вы любите безлюдные улицы столичных городов, вам нужно встать на рассвете и отправиться на площадь Независимости, где вы повстречаете лишь редких мигрантов из Боливии или Парагвая, которые только что проснулись на лавочках.
В центре площади, как и положено, на коне восседает мужественный полководец, местный герой борьбы за независимость. Не очень оригинально, но что вы хотели – у южноамериканских стран пока еще не такая уж богатая история, пусть Уругвай и победил в первом мундиале. Но не ставить же на главной площади памятники футболистам.
На этот раз либертадора (освободителя) звали Артигас. Под землей ему вырыли нечто вроде мавзолея, только не стали мумифицировать. Артигас гордо смотрел вперед на прекрасный дворец Сальво. Очевидно, во второй половине ХХ века решили, что на площади как-то пустовато, и решили создать ему задний фон, отстроив многоэтажную железобетонную коробку.
Возможно, на контрасте с Буэнос-Айресом Монтевидео кажется еще безлюдней, чем на самом деле. А может быть, воскресным утром все ушли на мессу, ведь в Латинской Америке католицизм еще не сдал позиции так, как в Европе. В Кафедральном соборе и впрямь собирается народ. Но и после мессы, и во второй половине дня на улицах не заметно должного столпотворения, свойственного всем мегаполисам.
Для ознакомления с Монтевидео вам понадобится один полный день, чтобы понять, что уругвайцы – это те же аргентинцы, только произносящие букву L шипящими звуками, словно на бразильский манер. Поэтому вместо божественной «парижжады» вам предложат «паришшаду», которая не станет от этого менее вкусной. А дворец Сальво на площади Независимости не зря является архитектурным братом-близнецом Паласио Бароло, стоящим на Авениде де Майо в Байресе на другом берегу Ла-Платы.
