Поцелуй апсары

Пномпень остается главным азиатским пристанищем неприкаянных бродяг со всего света. Фото Reuters

Среди туристов в Камбодже наши выделяются. Их узнаешь сразу на улицах, дорогах, у речных причалов по отрешенным лицам и сосредоточенному взору. Они все время куда-то устремлены, чем-то озабочены и явно что-то замышляют. Что ими движет, что же гонит, лучше не спрашивать. Камбоджа и по сей день остается главным азиатским пристанищем разного вида дауншифтеров, убежденных скитальцев и неприкаянных бродяг со всего света. Много из России.

Но, если вы оказались в Пномпене не автостопом и не бэкпэкером, а по другой линии, вам не избежать посещения национального театра Ченла или концертного зала Чактомук, что на берегу Тонлесапа. Кхмеры любят эти храмы искусства, хранящие, как они говорят, настоящие корни, истоки древней культуры и так называемые духовные скрепы. Сюда, в этот чудный дворец из белого мрамора, архитектурный шедевр местного зодчего Ван Моливана обязательно поведут и вас, коли проявите интерес к национальной истории.

В Чактомуке заседает парламент, принимаются решения, возводят на престол и отрешают от трона, проводят фестивали, дают гастроли, играют свадьбы… Здесь до сих пор (уже больше 10 лет) Международный трибунал судит клику Пол Пота – Йенг Сари. Главных фигурантов давно уже нет в живых, но «дело» их живет, и говорят, будет жить еще года два-три, пока не кончится финансирование. Главные спонсоры почему-то теряют к нему интерес. Ни одна моя поездка в Пномпень не обошлась без того, чтобы не очутиться под его сводами. И всякий раз это свидание с магией.

На сцене – примы Королевского балета. В зале полнейшая темнота. И вот оно – чудное мгновение. На заднем плане, словно первый слабый сполох зари, медленно и торжественно загорается теплое сияние. В проеме арки вырисовывается силуэт апсары – «небесной танцовщицы». Она стоит недвижно, будто изваяние из слоновой кости, ее руки, изящно разведенные в стороны, кажется, держат на себе весь подлунный мир. Откуда-то из глубины звучит музыка, и волшебство началось. 

Движения плавны и таинственны, каждый жест, каждый поворот головы выражают определенное чувство – радость, переживание, восторг, разочарование. Внимание зала приковано к ее пальцам, которые ведут неспешный, целомудренный разговор.  В конце каждой фразы – небольшая пауза, чтобы зритель мог уловить смысл сказанного.

Каждый жест танцовщиц выражает определенное чувство. Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

Это напоминает чтение стихов, написанных античным гекзаметром. Фиксация позы – словно цезура в гомеровской строке. И глядя на сцену, приходится только сожалеть, что этот язык ты не понимаешь до конца. Кхмерский танец не прост для восприятия. Чтобы глубже вникнуть в сюжет, надо доподлинно знать скрытый смысл каждого жеста. Легенды утверждают, что апсарам совершенство пластики и пропорции тела даровали боги. 

В летописях говорится, что этим искусством удается овладеть далеко не каждому смертному. Во времена расцвета Ангкорской империи танцевальные группы составляли неотъемлемую часть королевского двора и богатых монастырей. На стенах Ангкор-Вата вы найдете множество барельефов с изображением небесных красавиц.

Храм,  посвященный индуистскому богу Вишну, служит одновременно святилищем и усыпальницей Сурьявармана II. С него, собственно, и началась традиция провожать в последний путь королей ритуальными танцами. А при дворе его наследника – Джаявармана VII (XII век н.э.) находилось уже более 3 тыс. апсар.

Иногда от уличных гидов можно слышать, что апсара – это нечто вроде мифических гетер, распутных дев и куртизанок, призванных ублажать и развлекать небожителей. Уверяю вас, это не так. От подобного заблуждения предостерегала меня и принцесса Буппхва Деви, сама еще совсем недавно блиставшая на подмостках Чактомука, являясь одновременно министром культуры и изящных искусств Королевства Камбоджа. Ее усилиями в 2003 году ЮНЕСКО внесла балет в список культурного наследия человечества.

Соблюдая династические традиции и обычаи, родная дочь Нородома Сианука покровительствует молодым талантам. Принцесса показывала мне фильмы, которые снял сам принц еще в молодости. Они с успехом шли на экранах Европы. Его мать – королева Сисоват Коссамак – пуще глаза берегла и опекала танцевальную элиту. В 1906 году на колониальной выставке в Марселе французы отвели ей целый павильон. Восхищенный изумительным зрелищем, Огюст Роден написал тогда акварелью несколько картин и подарил директору музея Сарро в Пномпене Жоржу Кросье. Их и сегодня можно видеть в стенах Национального музея.

…Трудно сказать, сколько длится действие, но равнодушным оно не оставляет никого. Зрелище явно обладает магическим свойством. Оно целиком захватывает зрителя, овладевает его воображением. Когда снова зажигают свет, зал не может выразить охвативших его чувств и пребывает в оцепенении. Гром оваций раздается, уже когда артисты устают кланяться и собираются уходить. Как водится, завсегдатаи кидаются за кулисы. Пользуясь случаем, я хотел бы выразить свою благодарность. 

Вон Савай сидела в своей комнате уже переодетая, чуть утомленная, но приветливая и доброжелательная. Здесь она выглядела еще обворожительнее, чем на сцене. Мы с ней давние знакомые. В юности ей довелось пройти тяжкие испытания – трудовые лагеря «красных кхмеров», голод, пытки и тюремные застенки. Пол Пот уничтожил почти 90% деятелей искусств и культуры Камбоджи. Вон Савай чудом выжила, и я, тогда собственный корреспондент «Известий» в странах Индокитая, был свидетелем ее возвращения.

После спектакля публика высыпает на набережную. У бассейна «великих жидкостей» в окружении каменных нагов, хануманов и гаруд вершится кружение.  Вновь возникают сцены из сказки, в которой только что побывал. В ушах звучит мечтательная музыка, и, как мимолетное виденье, снова является пленительный образ.  Хотя единственной декорацией здесь служат кроны вековых деревьев да остроконечные шпили монастыря Оналоум, за которые еще цепляется уходящая заря.

Тут же, неподалеку, в ступе Кантха Бопха, покоятся останки Нородома Сианука, умершего 10 октября 2012 года в одном из госпиталей Пекина, где он лечился от рака кишечника, диабета и гипертонии. Он прожил почти 90 лет и стал самым большим долгожителем в своей династии. Никто из Нородомов прежде не доживал до 65 лет. Какими только эпитетами – льстивыми и оскорбительными – не украшали его образ журналисты.

До последних дней Преа Бат Самдех Преа Нородом Сианук (его полное имя) оставался, наверное, единственным на планете, кто был близок с такими выдающимися личностями, как Шарль де Голль, Гамаль Абдель Насер, Никита Хрущев, Мао Цзэдун, Даг Хаммаршельд, Дуайт Эйзенхауэр, Джавахарлал Неру...  Являя чудеса политической эквилибристики, принц держал нейтралитет. В 1957 году он приезжает в Москву и получает крупную экономическую помощь. В Пномпене построили Университет имени кхмеро-советской дружбы, где преподавание велось на русском.  

К тому времени Сианук успел развестись с очередной женой и седьмой раз жениться на 16-летней красавице – полукровке-француженке Моник, остававшейся его спутницей жизни до смертного часа. Сейчас Моник носит титул «мать-королева» и зовется королевой Монинеат. А на троне восседает ее сын – Нородом Сиамони. Тоже учился балету. Долгие годы жил в Праге, хорошо говорит по-чешски и по-русски. По совместительству является президентом Кхмерской ассоциации танцев.