Восемь часов в Пекине

Исторические хутуны, уцелевшие среди многоэтажек.

Когда в самолете вместо вина мне дали маленькую банку пива, я подумал, ну ладно, бывает. Возможно, впереди меня сидели русские молодцы, которые выпили весь алкоголь с первой попытки. За дешевый билет можно было вытерпеть и безвкусную еду: примерно такие же мусорные контейнеры с плохо подогретыми полуфабрикатами выдают ныне голландцы или французы, но европейцы по крайней мере берут с собой приличный запас алкоголя и не выпивают его по дороге. А уж у турок и арабов никогда не было проблем с нормальной выпивкой и горячей закуской.

Китайские авиалинии доставили меня в целостности во все пункты назначения по маршруту Москва–Пекин–Хошимин–Пекин–Москва. Поэтому я считаю их хорошей организацией. Не важно, что рейсы вылетали на час позже заявленного времени. Стыковки в Пекине специально были предусмотрены очень длительные, и во время первой я вышел погулять по китайской столице. Я всегда так делал: бродил по Дели и Стамбулу, возвращаясь из Катманду; по Мадриду, прилетев из Сантьяго, а в самом Сантьяго перед полетом на остров Пасхи.

Для транзитных пассажиров из России и Белоруссии, которые хотят размять ноги во время пересадки, виза не нужна. Мы прибыли в Пекин субботним утром в начале ноября. Сели в пустой автобус за 20 юаней (примерно 175 руб.), доехали до центра примерно за полчаса, пробок не было. Мой белорусский друг прилег за задних сиденьях, но помощник попросил соблюдать приличия.

На рассвете было плюс 5, днем солнышко разогрело воздух до плюс 18. Как я понял, для Пекина это была хорошая погода, тем более что обошлось без смога. Не все ходили в защитных масках! Некоторые граждане в почтенном возрасте даже умудрялись выполнять упражнения дыхательной гимнастики цигун на едва проснувшихся улицах. Подобная психопрактика определенно лучше, чем пробежка в магазин за пивом по утрам. 

Площадь Тяньаньмэнь в дымке. Фото автора

Однако ближе к вечеру атмосфера стала напоминать некоторые дни моего детства, когда у нас в Марьине на юго-востоке Москвы еще не закрыли литейно-механический завод, на котором периодически что-то взрывалось. От него приходили черно-сернистые тучи, словно из Изенгарда, где Саруман изготавливал на своей магической фабрике армию орков. Нет, таких туч при мне в Пекине не наблюдалось, но отдаленные здания иногда застилала белая дымка. Неудивительно, ибо когда мы заходили на посадку, я видел в иллюминаторе череду промзон, окружавших Пекин. А самый последний отрезок полета проходил будто бы в зоне сплошной облачности, и мы увидели землю, только когда соприкоснулись с ней при приземлении. Кто-то ведь на планете должен что-то производить, чтобы люди в странах «золотого миллиарда» могли дышать свежим воздухом и самонадеянно причислять себя к креативному классу.

Мой попутчик был страстным почитателем светлого пива и дегустировал все подряд сорта со всего мира. Он продолжал это делать и в Пекине, хотя в местном пиве алкоголя было примерно столько же, сколько процентов жирности в кефире – 2,5 и 3,2. Я не очень понимал, зачем умножать количество мочи в мире, однако по своей маргинальной привычке выпил за компанию три бутылки жидкости в закутке около какой-то станции метро, а затем в саду около Запретного дворца. Все-таки надо было проникать в местную культуру и через гастрономию. Еще одной кружкой я запил «утку по-пекински» в заведении, где не было ни одного европейца. Мой попутчик назвал это блюдо «заманухой для туристов», а не культурным явлением планетарного масштаба. Когда сначала нам принесли куски утиной кожи и палочки, я тоже, было, подумал, что меня подло обманули, выманив 168 юаней. Но затем подали и всю оставшуюся утку в разных вариациях, дополнив соусами, бульоном и тончайшими рисовыми лепешками. Так как это был единственный прием пищи за день, не считая комбикорма на борту самолета, то я остался весьма доволен в отличие от моего друга, который сказал, что лучше бы он поел лапшу с кузнечиками на рынке. Вообще-то мои принципы приема пищи с его принципами полностью совпадали, обычно в азиатской повседневности я обедаю за 2 доллара. Но я обязал себя съесть эту чертову утку, ибо не собирался ни возвращаться в Пекин, ни посещать одноименный буржуазный ресторан в Москве.

С архитектурой в Пекине все просто: китайцы понастроили многоэтажек, оставив в центре несколько исторических районов-хутунов с узкими и кривыми улочками и магазинчиками каллиграфической продукции. Это единственное место, в котором есть ваша любимая атмосфера и «погруженность в старину», где приятно ходить и уютно себя чувствуешь, несмотря на то что тебя может случайно задеть мопедом проезжающая мимо девушка в маске. Иногда «атмосфера старины» предполагает слишком узкое пространство между домами.

К участку Великой Китайской стены недалеко от города мы съездить не успели и не увидели племен чжурчжэней и сяньби, кочующих на горизонте.

Что касается знаменитой площади Тяньаньмэнь, то это отличное место, чтобы собрать миллион терракотовых воинов во славу императора или столько же хунвейбинов для телепередачи «Культурная революция», которую вел «великий кормчий» дедушка Мао. Мавзолей Мао Цзэдуна с его огромным портретом (привет дедушке Ленину) – одна из архитектурных доминант этой площади. Спустя 20 лет на нее вышла другая студенческая молодежь с благородными лозунгами борьбы против коррупции и за права человека (схема везде одинаковая), однако, как мы видим теперь из 2018 года, китайское руководство осуществило реформы эволюционным путем, не сопровождая их развалом и ослаблением страны. Пусть и проявив жесткость в 1989 году, разогнав протестующих танками. Конфуций, чьи труды и мировоззрение до сих пор оказывают заметное влияние на все китайское общество, однозначно посоветовал бы поступить таким же образом.

Лично у меня не возникло желания остаться на этой площади подольше из чисто эстетических мотивов. Подобные чувства возникают на любой европейской и даже южноамериканской площади в центре крупных городов, когда вы садитесь на лавочке и любуетесь фонтаном у собора хоть целый час, и вам это не надоедает. Зато мой белорусский товарищ ощутил себя настоящей звездой. Так как он парень большой и статный, под 2 метра ростом, к нему целыми стайками подбегали черноволосые китайские девчонки с палками для селфи и просили сделать совместные фото.

– Теперь я понимаю, как ты себя чувствовал, когда мы пили с тобой на книжных ярмарках или на концертах группы «Макулатура» и ко мне подходили девочки за автографами.

– Тебе пора уже приобретать международную известность, а не лежать на диване, – советовал мой друг, улыбаясь в девичьи смартфоны, пока я скромно стоял в стороне. – В Китае писателя Зорана Питича, это мой псевдоним, никто не знает! (См. рецензию на его книгу в «НГ-EL» от 15.02.18.)

– Да его и в России никто не знает.

Подводя итог моего кратковременного пребывания в Пекине, могу заявить следующее: если вы маоист, поклонник уринотерапии, любите ходить с дешевым и хорошим смартфоном по улицам в противогазе, сторонник употребления в пищу жирных уток и всей остальной фауны, включая насекомых, то Пекин – город вашей мечты. А еще внутри пекинского аэропорта лучше находиться в шубе и валенках, чтобы не околеть от холода.

Вот какие мысли посетили меня, когда я высадился в Пекине на 8 часов по пути в Сайгон. Но, как вы понимаете, за это время сложно серьезно углубиться в великую китайскую цивилизацию и проникнуться ею по-настоящему, без всяких шуток. На самом деле все то, что они проделали со страной за последние десятилетия, заслуживает огромного уважения. Но, несмотря на все свои экономические успехи, китайцы все равно относятся к русским, словно к старшим братьям. По крайней мере в бытовом общении. Даже китаец с новозеландским паспортом, встреченный мной в африканской саванне четыре года назад, тут же изъявил желание исполнить несколько русских народных песен на китайском. Конечно же, «русский с китайцем – братья навек», и «экономическое чудо» у них действительно чудесное. Но я надеюсь, они не будут и дальше достигать его путем превращения страны в свалку промышленных отходов, и жители городов смогут ходить без защитных масок. И свободно дышать в любом смысле.