"Прячась в логово свое, волки воют: "Ё-моё"

Весна многовекого Гдова. Фото со страницы города Гдова в «ВКонтакте»

На Чудском озере я отдыхала не раз. Там недорого, и можно купить свежую рыбу, роскошный репчатый лук (многие знатоки ценят его выше знаменитого крымского) и огурцы, поставить палатку в оборудованном всей инфраструктурой кемпинге или зимой остановиться в уютном гостевом доме. Там ходит много рейсовых автобусов и есть ресторанчики русской староверской кухни – исторические деревни староверов стоят по всему пути вдоль озера. Много пляжей и удобных спусков к озеру, по которому снуют рыбачьи лодки, стоят на берегу сотни удильщиков. Но нюанс – все это на эстонском берегу Чудского, Пейпси, или озера Пейпус (под этим именем озеро воспето в повести Вильгельма Кюхельбекера). Хотя есть и берег Чудского в Псковской области, где как минимум одно знаменитое место – Кобылье городище, близ которого, как считается, Александр Невский доблестно победил несметные силы псов-рыцарей. А также древний город Гдов.

Это был мой второй приезд. Впервые это было в начале нулевых, тогда мы «пилили» сюда на поезде. Он еще ходил, медлительный-медлительный «гдовский экспресс» с Балтийского вокзала, в перестуке колес мысленно отбивались строки Бродского: «В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром. И нарезанные косо, как полтавская, колеса с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника жиром оживляют скатерть снега, полустанки и развилки, обдавая содержимым опрокинутой бутылки. Прячась в логово свое, волки воют: «Ё-моё». «Жизнь – она как лотерея». «Вышла замуж за еврея». «Довели страну до ручки». «Дай червонец до получки».

Тогда не было гостиницы, и глава администрации поселил нас в однокомнатной квартире надежной местной женщины, которая переместилась на кухню. На Кобылье городище нас возили сквозь грязь и камыши на старой «буханке», а еще показывали новую турбазу с суточной стоимостью крошечных домиков с двухъярусными кроватями – в цену примерно трех-четырех звезд «на той стороне». И еще показывали терминал порта Сторожинец, из которого тогда мечталось вернуть водное сообщение с «тем берегом» – с отдельным водным погранпереходом по озеру: «Только вот у федералов бумаги зависли». А в городе руины древней крепости, которую в XVI веке не смог взять Баторий, потом взяли шведы, потом шведы вернули, а очень потом Александр Второй Освободитель не дал руины сровнять с землей, поэтому они еще есть. Мы уезжали, покоренные мистической памятью древнего места, чувством возможных перспектив – ведь в самом деле, тут даже красивее, чем «на том берегу». И дороги от Питера и Пскова не самые скверные.

Это вам не «Фордзон», этот трактор свадебный. Фото со страницы города Гдова в «ВКонтакте»

…Поезд давно не ходит. Бывшая железная дорога, впрочем, осталась частью пейзажа – шпалы. Рельсов давно нет, народ «вынес и эту дорогу железную», но шпалы видны в весенней травке. Однако есть переезды, обозначенные знаками, – и вот с них рельсы не убраны, машине приходится прыгать, а выровнять проезд силами местных дорожников нельзя, это самоуправство и штраф. С той самой поездки я время от времени следила за гдовскими событиями. Например, за осенними выборами – там есть оппозиционные депутаты, и выбрали нового главу. 

Тут случаются и муниципальные скандалы, когда речь идет о канувших в никуда суммах, за которые уважающий себя московский или даже питерский муниципал поленится дотронуться пальцем до клавиатуры. Здесь это суммы серьезные и жизненно важные. Кроме самого города, здесь на площади 3,4 тыс. кв. км раскиданы десятки деревень. Трудоспособного населения чуть больше 6 тыс. (всего жителей 12 тыс.). Работающих из них – втрое меньше. Многие на «отхожем промысле».

Бываю скандалы и покрупнее. Так, неясно, каким образом евросоюзовский миллион евро, полученный на очистные сооружения, был израсходован так, что старые очистные сломали, а из новых потекла черная жижа. Вокруг этой темы продолжается битва «старых» властей с оппозицией. Но я приехала не за политикой. Я возвращалась с «тех берегов» и решила сделать крюк и навестить друзей – просто провести ночь и утро в патриархальной тишине древних мест, поскольку здоровье требовало оттянуть возвращение в весенний мегаполис с его пыльными бурями.

Гостиниц здесь по-прежнему нет. Баз появилось больше, но они дороговаты и далеко от города. «Букинг» вообще предлагает как «ближайшие» гостевые дома в Эстонии, но ближайшие они – это если вплавь и нарушая границу. А ближайшая чашка заваренного кофе – это на заправке вне города.

Но мы у друзей, и поэтому утром приносят большую канистру с березовым соком необычайной сладости. Приносит здешний фермер, у него огромное хозяйство, есть свиньи, бычки, картошка разнообразных и немыслимой вкусности сортов. Он еще и депутат и бьется за всякую справедливость, но я приехала не для политики. К тому же у депутата-фермера куча дел, он убегает, а нам надо пойти к крепости. Там ничего не изменилось – те же руины, но они в самом деле древние.

По дороге наш друг показывает лавку с хлебом из местной пекарни. Вкусный, говорит. Идем к горе, по дороге видим бронзовую новенькую фигурку красавчика в эполетах – герой войны 1812 года Коновницын. Старое краснокирпичное здание школы. Здесь, говорит наш проводник, как раз здание под гостиницу. И кафешку бы хорошую. Не хватает ночлегов и мест для пропитания, а есть и музей, и событийные вещи – тот же День рыбака здесь очень значимый праздник. Город-то прекрасный, и места кругом прекрасные. Мусор только вот, ветхие строения, безобразие всякое.

Эту школу и еще несколько домиков стоило бы отдать хоть за рубль инвесторам, если бы нашлись, рассказывают мне. А я думаю: будь я властью, еще и приплатила бы. Или освободила бы от кучи налогов. Но, объясняют, все наоборот: хочешь аварийный памятник или даже не памятник – плати, и много. Владельцам заводов, газет, пароходов, которые могли бы потянуть эти будущие гостиницы и прочие объекты для туристической привлекательности, Гдов даром не сдался. Остальным не потянуть.

Мы фотографируем у музея старый трактор – настоящий «Фордзон», переданный на площадку перед музеем здешним трактористом – между прочим, в рабочем состоянии. Гуляем по улицам и дворам, где люди пытаются как-то эстетизировать быт – вот и цветочки уже высажены на клумбочки. А «понаехавший» владелец торговой точки разместил напротив нее скульптуры-фонтаны: лев, восточная девушка и т.д. Этот устрашающий китч внезапно вызывает теплое чувство – жизнь, попытка сделать что-то новое и для услады глаз. А то эти сараи и обшарпанные малоэтажки удручают при всем характерном для внутреннего туриста настрое всепрощения и стоицизма. И на самом деле пусть лучше эти львы и девицы, чем если вдруг выстроят среди съежившихся домишек стеклобетонный огромный офис.

Но весна, и, уезжая домой, по дороге мы поминутно ахаем от пейзажей невиданного лиризма (к озеру поворачивать уже не стали, расстройств хватило и без того). Березы просто сияют – это движется сладкий сок по стволам. Сюда хочется опять приехать. Но наталкиваясь колесами на очередной переезд призрачной бывшей дороги, снова и навязчиво слышишь Бродского: «…обдавая содержимым опрокинутой бутылки. Прячась в логово свое, волки воют: «Ё-моё».

…Когда я вернулась в Петербург, вдогонку прилетела печальная новость: в центре Гдова рухнуло здание бывшей школы. То самое, краснокирпичное, бесхозное, красивое. Где мы стояли и говорили о возможной уютной гостинице или хостеле. С кухней и гостиной. С кафешкой. Там, конечно, нужна была серьезная реконструкция внутри. А теперь этого здания уже нет. Ё-моё.