София Вишневская
Дверь была распахнута настежь. На меня надвигалось симпатичное существо лет двадцати. Фото Дениса Медведева/PhotoXPress.ru
Утро началось, как обычно, часов в двенадцать. Позвонила подруга детства и голосом, будто она только что похоронила всю свою семью, сказала:
– У меня сели крылья.
Не зная, что сказать по этому поводу, я вздохнула. Она повторила мой вздох.
– Я не могу летать в крыльях, которые жмут.
– Никто не может, – успокоила я ее. – Не печалься, ты со сцены такая молодая. Настоящая Синяя птица.
– А что ты сейчас делаешь? – сразу повеселев, спросила она.
– Сплю.
В это время в дверь постучали. Утром я не люблю гостей. Вечером теперь тоже. Устала слушать чужие дикие истории, которых у меня своих в запасе миллион.
– Кто? – спросила я с робкой надеждой, что ошиблись дверью.
– Я! – ответило лирическое сопрано.
– Кто – я? – проявляя бдительность, спросила я.
На весь подъезд грянуло:
– Вы любовница моего папы?
Не открывая двери, нужно было честно признаться: « Нет! Не я». Но я умная всегда потом. И дверь была распахнута настежь. На меня надвигалось симпатичное существо лет двадцати.
– Вы любовница моего папы? – строго повторила она.
– А кто твой папа?
– А что, у вас их много?
– Кого? Пап?
– Нет! Любовников!
Со времен своей юности я помню фразу Патриции Хольман, говорящей всего об одной футбольной команде и об одном джаз-оркестре.
– Ты кто? – спросила я.
– Майя.
– А папа твой кто?
– Профессор!
– Что же у вас произошло?
– Мой папа был такой добрый, умный, веселый, он нас так любил.
– У тебя умер папа?
– Почему?
– Ты говоришь о нем в прошедшем времени.
– Тогда умер.
– Когда?
– Вчера.
– Давно.
|
|
«Любовь моя, зачем я живу без тебя…» - прочитала я чужое письмо и заплакала. Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru |
– И что тебе не понравилось? Содержание, стиль, почерк?
– Я что, редактор, ошибки проверять?
– Я бы только радовалась. Твоему папе еще пишут любовные письма. Тебе ведь никто не пишет?
– Откуда вы знаете?
– По лицу видно.
– А вам пишут?
– Конечно, вот целый ящик, – нахально соврала я.
– От папы?
Возникла пауза…
– Он вас не любит,– радостно догадалась девчонка, – не любит!
Я вдруг обозлилась.
– Любит он меня! Больше всех на свете. Всю жизнь.
В это время Майя быстро подошла к моему письменному столу, схватила iPad, мои любимые зеленые часы из полиуретана, наглые, но придающие уверенность. Зачем-то прихватила цветные скрепки и ластик. Быстро покидав все в сумку, так же громко, как я, заорала:
– Это не ваше! Папа тратил на вас все наши деньги!
– Хочешь платье? Косметику? Библию?
– Библию не надо. У нас есть одна. Евангелие называется. А платье новое?
«Господи! – подумала я. – Даже если меня посетила справедливая кара, то почему она такая алчная и лживая?»
– Письмо покажи.
– Сначала платье отдайте!
Она взяла платье, я – письмо. Зачем оно мне было нужно, не представляю.
– Не пишите нам больше, – строго наказала Майя и гордо удалилась, хлопнув дверью.
«Любовь моя, зачем я живу без тебя…» –прочитала я чужое письмо и заплакала.
– Она была цыганка? – спросила подруга детства утром следующего дня после моего подробного отчета о происшедших за сутки событиях.
– Да нет.
– Аферистка?
– Черт знает!
– А как она поняла, что ты с Луны свалилась?
– Ты думаешь, что только цыгане в людях разбираются?
– Ой, ладно теперь умничать. Знаешь, что бы я сделала на твоем месте? Как только она спросила: «Вы любовница моего папы?», я бы побежала в ванную, набрала полное ведро кипятка и только потом сказала: «Да, это я!» Открыла бы дверь и плеснула от всей души. В лицо, в глаза! Потом сказала: «Детка, твой папаша – козел старый, письма спрятать не может в собственном доме, а ты к порядочным людям лезешь». И пинком под зад, чтобы все ступеньки пересчитала, чтоб костей не собрала. А потом еще мордой об асфальт. И снова кипятком…
– Хороший монолог для Синей птицы! – сказала я и положила трубку.
Через минуту раздался звонок.
– А письмо настоящее?
– Да!
– Слушай, а на конверте есть их адрес? Я слетаю.
– Только надень крылья!
Начинался новый день. Опять нужно было жить.
Дарья Гармоненко 
комментарии(0)