Юрий Гуллер
Память о семейной истории передается из поколения в поколение. Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru
Дело это не новое, но постепенно захватывающее все большее количество людей и в России, и в других странах. Раскопки семейной истории, поиски утраченных родственных связей – это ведь не только очень интересно, но и чрезвычайно поучительно. Занявшись ими, сможешь до конца понять, что ты совсем не первый, не единственный, а просто колечко, ниточка, связывающая день вчерашний и день сегодняшний: потянешь за нее – и такая бездна открывается!
Наш личный век не так уж и велик. Ну, 70, 80, изредка 90 лет – и вторая после тире цифра появляется на могильном памятнике. Ты живешь своей жизнью, принимаешь решения, подчиняешься обстоятельствам и принимаешь случай за судьбу. Иногда страстно хочешь заглянуть в будущее, искренне жалея, что машина времени придумана писателями-фантастами, а не имеет место в действительности. Но ведь осознание прошлого, а тем паче семейного прошлого – это тоже путешествие во времени! Пусть вспять, супротив движения стрелки часов, но – путешествие. А значит, это продолжение твоей собственной жизни за счет лет, прожитых твоими предками.
Наши отцы, деды, прадеды и прапрадеды прожили жизнь, неотделимую от своего времени. Даже если они волею обстоятельств не делали революцию, не вершили судьбы людей в тиши начальственных кабинетов, не брали в руки винтовку, а просто прожили свой век в крестьянской избе или в покосившейся сторожке на далеком полустанке, время не прошло мимо них. Они были его свидетелями.
Что остается после всех нас? Дневники и записные книжки. Письма с фронта, сложенные треугольниками или написанные на листочках, вырванных из тетрадки в клеточку, лежащие в пожелтевших конвертах с обычными, совсем не коллекционными марками. Фотографии обитателей XX, в лучшем случае конца XIX века, черно-белые, окрашенные коричневой сепией, иногда с заштрихованными или выскобленными из общего снимка фигурами. А еще случайно сохранившийся трамвайный билет, театральная программка, камушек с июльского пляжа…
Когда-то особняки знати украшали портреты предков, написанные известными (а чаще – безвестными) художниками. О них помнили, их делами гордились или стыдились (всякое бывало). История дворянских родов была записана в специальные книги и забвению не подлежала. Но многие годы советской власти научили потомков, что о предках лучше помалкивать. И все или почти все оказалось как бы несуществующим. Но историю таких семей восстанавливать все-таки легче, чем память о предках-крепостных, прадедах-мещанах или солдатах-кантонистах.
И как же быть нынче тем, у кого в роду не было ни полководцев, ни министров, ни знаменитых писателей? Искать! Рыться в семейных архивах (если они есть), делать запросы в организации, обязанные по роду деятельности что-то фиксировать, записывать, беречь для потомков. Пользоваться теми крупицами прошлого, которые сохранились в памяти пожилых родственников, расшифровывать даты и надписи на обороте семейных фотографий.
Тут могут помочь даже «ничейные» фото из интернета. К примеру я, москвич в третьем поколении, находил там фотографии нашей улицы, нашего дома, двора, снимки кинотеатра «Диск» на Большой Марьинской улице, в который мы с родителями ходили на редкие кинопремьеры конца 1940-х и где я по нескольку раз пересматривал серии знаменитого «Тарзана».
|
|
Возможно, среди участников революционной забастовки начала века в Санкт-Петербурге – предок кого-то из тех, кто сейчас смотрит на эту фотографию. Фото © РИА Новости |
Расчетная книжка деда мне расскажет, сколько он получал за каждый аршин выработанного им плюша. А парадная фотография, сделанная в 1902 году в фотоателье на Кронверкской улице, где стояла фабрика, на которой он работал, и дом, в котором квартировало все семейство, послужит для меня подтверждением того, что заработка деда хватало на вполне достойную жизнь семейства.
Мамино свидетельство об окончании бухгалтерских курсов в городе Николаеве, куда семья переехала в 1913 году. Там черным по белому, на двух языках (русском и украинском) указано, что моей будущей маме присвоена квалификация «счетовода 1-го разряда». Помнится, знаменитый Александр Корейко в те же годы трудился на должности всего-навсего счетовода 2-го разряда! Правда, в отличие от подпольного миллионера чемодана с банкнотами в распоряжении нашей семьи не было, и после смерти деда в июле 1928 года кормить семью приходилось на те полсотни рублей в месяц, которые стала получать мама, устроившись в бухгалтерию судостроительного завода. Этих денег в отличие от заработков ткача начала века на жизнь хватало с трудом.
Что еще помогает почувствовать жизнь моих родителей? Большинство фотографий, как и оставленных при эвакуации из Москвы вещей, погибло во время войны (никакая бронь жилплощади не спасала квартиры эвакуированных от корыстного любопытства управдома и дворника). Но несколько фото уцелело, и я теперь могу «примерить на себя» и пиджачную пару деда, и полувоенную (по моде тех лет) гимнастерку отца, а заглянув в послевоенный альбом, вновь почувствовать себя в колючей, мышиного цвета школьной форме 1950-х…
Старший сын, который продолжает в отличие от меня собирать осколки семейного прошлого, уже привил на наше семейное древо веточки почти 300 родственников двоюродного, троюродного, а то и четвероюродного колена. Я теперь знаю, где в одном из сел на волжском берегу в 1942 году в общей могиле похоронен мой дядя, но пока не знаю, где лежат многие мои родичи, раскиданные по всему земному шару. В нашем семейном альбоме появляется все больше фотографий, хотя вопросы, имена и даты, требующие подтверждения или уточнения, возникают еще чаще.
Так сколько веков нам на роду написано? Ровно столько, сколько мы сумеем вспомнить и сохранить из нашего общего семейного прошлого.
комментарии(0)