Кто живет под кроватью. Про фильмы ужасов, детские сказки и девичьи страхи

В девяностых наше поколение открыло для себя чудо чудное – видеосалоны. Фото РИА Новости

Всегда испытывала особую привязанность к фильмам ужасов: и смотреть любопытно, и хочется поймать свою порцию адреналина. Окунуться в тот самый момент, когда кожей чувствуешь леденящий страх и замираешь от надвигающейся неизвестности. При этом понимая, что ты дома, в безопасности, и что в самый жуткий момент можно просто закрыть глаза, и пугающая картинка исчезнет.

В детстве я очень боялась темноты и страшных сказок. Помню, фильмы с Бабой-ягой в исполнении Георгия Милляра вводили меня в оцепенение. При его появлении на экране я быстро ретировалась за кресло или мамину спину. Позже, когда научилась читать, меня бросало в дрожь от гусей-лебедей и от Хозяйки Медной горы. Но с упорством носорога отложив страх на потом, я проглатывала страницу за страницей.

– Зачем ты читаешь это, если так боишься? – спрашивала закадычная подружка Наташка. – Читай про Тимура и его команду или про Тома Сойера. Там вообще ничего такого. Люди как люди и без всяких Баб-яг.

Несмотря на испытываемый ужас, хотелось узнать, чем закончится та или иная «страшная история». Подспудно ожидаешь, что добро по-любому обязано победить. Ну невозможно же – заинтриговать читателя, испугать его хорошенечко, сюжет всячески закрутить, – и чтобы в конце злодей торжествовал! Пережить целый спектр эмоций и так и не дождаться хеппи-энда – страшное разочарование, тем более для второклашки.

Будучи подростком, я увлеклась Гоголем. Ах, Николай Васильевич, сколько чудных вечеров мы вместе провели! Какие могут быть уроки, когда Оксана крутила Вакулой как хотела. Я зачитывалась «Вечерами на хуторе близ Диканьки», пока в наш сельский клуб не привезли «Вия». Сказать, что после сеанса я бежала на третий этаж до нашей квартиры, перепрыгивая через две ступеньки, – значит промолчать. Я летела! А потом еще долго избегала темных коридоров и подъездов с выбитыми лампочками. Ну уж нет, я в вашу адскую парадную без фонарика ни ногой!

В старшем подростковом возрасте детские страхи уже перекрываются духом авантюризма.

– Ночью? В лес? Да с полпинка! – хорохорились мы друг перед другом и бесстрашно шли по темным закоулкам засыпающих улиц к березовой роще. Правда, в те времена бояться особо было нечего, разве что прячущихся мальчишек в кустах боярышника. (Потом вся школа гудела о том, какие дураки мальчишки и что девчонки визжали, как стая бешеных гиен, но каждый субботний вечер история с боярышником повторялась снова и снова.)

В девяностых наше поколение открыло для себя чудо чудное, диво дивное – видеосалоны. Отчетливо помню свой первый фильм ужасов под названием «Зловещие мертвецы». Темная и холодная комната, два обычных телевизора – и звенящая тишина. Затаив дыхание и вжавшись в стулья, мы с застывшими лицами следили за героями на экране. Естественно, в самый нагнетающий момент находился весельчак, который гаркал тебе в ухо: «Бу-у!»

Орали все, даже те, кто находился за дверями и ждал своей очереди на сеанс.

«Вий» был первым русским фильмом ужасов. Кадр из фильма «Вий» (1967)

В студенческие годы я перечитала всего Стивена Кинга. Мы прогуливали физкультуру в парке, списывали высшую математику у старосты курса и читали мистику, разбавленную детективами. Мне кажется, что в начале двухтысячных чтением увлекались все – интернета ведь еще не было. За первые десять лет брака у нас с мужем образовалась приличная библиотека. Он увлеченно внимал космическим войнам, а я не изменяла своим приоритетам: сказки и Гоголь, в сотый раз.

Что до кино… Со временем появилось много комедий с несмешными шутками, костюмных исторических драм с приличной актерской игрой, космических блокбастеров… А вот заставляющий впасть в анабиотическое оцепенение хоррор днем с огнем стало не найти.

И вообще страсти поутихли. Мой страх перерос в сарказм. Помню, как однажды ночью смотрели с подругой жуткий фильмец, тогда эта картина была в фаворе у всех любителей пощекотать себе нервы. Злобная девушка с опущенными на лицо длинными волосами выходила-появлялась из телевизионных помех. Зрелище не для слабонервных, но нам почему-то было дико смешно.

– Вы обе ку-ку, – крутил пальцем у виска муж и включал фонарик на телефоне, чтобы преодолеть темный коридор. – Даже мне, взрослому мужику, не по себе, а вам лишь бы поржать.

Все, больше меня не напугать гусями-лебедями, даже если они начнут стаями вылетать из плазменного экрана! Чушь и вздор все эти ужастики!

Тот самый момент, когда кожей чувствуешь леденящий страх и замираешь от надвигающейся неизвестности.  Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

Бальзам для души. Все, как я люблю. Ночь. Безлюдная улица. Старый фонарь скрипит на ветру и где-то в глубине сумрака громко каркает ворона.

Устроившись поудобнее, на всякий случай подтаскиваю одеяло поближе к физиономии. Вжавшись в кровать, цепляюсь глазами за главного героя и не понимаю, зачем он намеренно тащится ночью в заброшенную часовню у старого кладбища. В комнате полумрак. Тусклый свет экрана падает на ядовито-красную соляную лампу, чем только подчеркивает вечерний нуар. Страшно.

По квартире беззаботно ходит муж, хлопает дверью холодильника, у соседей громко играет музыка, но я натянута, как струна, и полностью погружена в просмотр. Давно я не испытывала этих холодящих кровь эмоций. Что же, что же произойдет дальше? Что ждет этого отчаянного мужика в мрачной часовне с прохудившейся крышей и покосившимися надгробными плитами, обросшими паутиной и мхом?

– Приффеееееет, – краем уха я слышу странные шипяще-шепелявые звуки. Прислушиваюсь – это не с экрана. Зловещее шамканье совсем близко, оно здесь, в комнате. Я на автомате натягиваю одеяло до глаз и цепенею, только пульсирует правый висок.

– Приффеееееет, – сипло и с причмокиванием бормочет нечто под кроватью.

Сказать, что я перепугалась до седых волос, – ничего не сказать. Я даже не заметила, что рядом стоит муж. Когда он только вошел?

– Дебильный фильм, скажи? – Муж удивленно смотрит на мое перекошенное лицо. – Ты чего? Дурацкий фильм, говорю. Бред какой-то.

– Ты что, не слышишь? Кто-то под кроватью разговаривает, – еле шепчу я, готовая бешеной белкой взобраться ему на голову.

– Ну, слышу, – спокойно отвечает муж. – Это кот. Он всегда так громко чавкает, когда умывается.

Боже, какое облегчение! Если одномоментно забыть, что великаны мейн-куны умываются, как хлюпающая стая уток, то порция зашкаливающего адреналина обеспечена!

А фильм действительно оказался дурацким, кот и муж подтвердят. Оба вырывались и плевались, но все-таки поддержали меня – досмотрели его вместе со мной до конца. С тем типом ничего особенного не произошло. Ударился головой о балку, влез лицом в паутину и провалился в деревенский туалет.