Полтора ангела: Бродский в Исландии

Официальная исландская пресса утверждает, что Бродский остановился на острове на пути из Америки в Европу. Фото РИА Новости

О том, что Бродский бывал в Исландии, я услышал году так в девяносто третьем. У нас на работе трудился компьютерщик. Скромный, толковый, отзывчивый. Оказалось – звезда панк-рока! В Исландии это сплошь и рядом: работаешь с человеком бок о бок, вдруг бац – он знаменитость!

Компьютерщик познакомил меня с Язычником. Хильмара Ёрна Хильмарссона считают отцом современной исландской музыки. С 2003 года он еще и верховный жрец неоязыческой религии асатру на острове. Именно Хильмар поведал мне о приезде Бродского в Исландию в июне 1978-го: «Мы сидели всю ночь в доме с большими окнами на Гардарстраети (Садовой). Потягивали вискарь. В саду не затухал огонек сигареты: это дежурил агент из советского посольства».

Так всю ночь и дежурил, беспробудно пыхая? Летом в Исландии ночи такие белые, что с агента того можно было полтора портрета написать – хоть словесного, хоть маслом. Зачем, впрочем, отвлекаться на ерунду, когда плавно под виски течет беседа?

Я слышал немало историй про холодную войну на теплом острове. Говорят, например, что деревянный особняк Хёфди, где в 1986 году проходила встреча Рейгана и Горбачева, чуть не спалили сотрудники советских и американских спецслужб. Совместными усилиями. Поскольку угроз безопасности мировых лидеров на плотно контролируемом острове не наблюдалось, спецслужбисты скучали и курили так, что хоть топор вешай – вместе с викингом.

Еще говорят, что советские охранники очаровали исландцев той непосредственностью, с которой крутили, не переставая, мультфильм «Том и Джерри». Видеомагнитофон с кассетой и сегодня хранится в музее встречи в Хёфди.

В историях про холодную войну в Исландии я всегда подозревал кивок в сторону киношных и литературных клише. Рассказываете вы, скажем, про бытовуху в Советском Союзе. Западный слушатель внимает да кивает, а потом пересказывает – как собственный опыт – эпизод из киноленты The Russia House: Мишель Пфайффер, вооружившись пассатижами, вступает в бой с советской сантехникой, одновременно принимая душ.

Прошли десятилетия: я оказался в Питере. В Музее Ахматовой в Фонтанном доме была экспозиция, посвященная Бродскому: кабинет, шляпа, чемодан, открытки, отправленные поэтом из разных стран, в том числе из Исландии. Прогулялся до дома Мурзи, где Бродский проживал с родителями в «полутора комнатах». Пока пил «кофе по-бродски» на Литейном, погуглил, что исландцы пишут про визит поэта.

Официальная исландская пресса утверждает, что Бродский остановился на острове на пути из Америки в Европу. С ним был переводчик его поэзии – шотландец Дэвид Макдафф. Во время встречи с исландской общественностью Бродский уклонялся от обсуждения политики. Одному из своих поклонников подписал сборник своих стихов с предисловием Одена (поэта, не скандинавского бога!) словами «Read them and weep» (читай и рыдай).

Ничего случайного не бывает. Во всяком случае, в Исландии. «Письма из Исландии» Уистена Одена – чуть ли не последний травелог (повествование о путешествии. – «НГ») в английской литературе. Бродский был большим поклонником Одена, потому не остановиться в Исландии не мог. А там не мог не встретиться с поклонником Одина (Язычником), не зарядиться энергией бесконечного полярного дня, не усвоить для себя что-то исландское.

Я нагуглил рассказ еще одного участника тех событий – Оулавюра Гюннарссона. Он утверждает, что сама идея приезда Бродского в Исландию родилась в процессе ночного распития им «Катти Сарк» с вышеупомянутым Переводчиком – шотландцем Макдаффом. Рассказ Гюннарсона включили в издаваемую в Англии антологию. Переводчик прилетел в Исландию помочь с… переводом, захватив в дьютике виски.

Как это нередко бывает в процессе распития, Переводчик испытал непреодолимое желание позвонить Джозефу (Гюннарссон о Бродском слыхом не слыхивал). Джозеф в свою очередь выразил готовность прилететь в Исландию. Гюннарссон оплатил билет, о чем на следующее утро пожалел. Как и о количестве выпитого. Даже если все было не так, давайте оставим эти трогательные штрихи: это как Пфайффер с пассатижами или курящий агент под окнами.

Ровно через неделю прибыл Он – с брезентовой сумкой через плечо. Бродского не впечатлило увиденное по дороге из аэропорта: вначале каменная пустыня – как на луне. Потом коробочная застройка пригорода Рейкьявика – как вокруг Риги. Наконец, дом Гюннарссона в центре Рейкьявика, в котором поэт узнал Нью-Йорк.

В Рейкьявике избранные в некоторые дни могут лицезреть невидимых существ – сверхъестественных обитателей Исландии.    Фото Unsplash

Людские массы активизировались по мере приближения закрытия торговой точки. В широкополой шляпе и темных очках прошествовал старый знакомый Гюннарссона – актер-неудачник. Он позвонил в дверь и оторопел, увидев Бродского: «А это что за гусь?» – «Знаменитый русский. И великий поэт!» – объяснил Гюннарссон, чем еще больше обескуражил приятеля. «Я сам чуть не стал знаменитостью, – заявил тот, присев на краешек стула у стены. – Дело было в Риме – вечном городе. Сижу я в ночном клубе. Вдруг входит сам Федерико Фелинни. И говорит, что я выгляжу как кинозвезда. А он – режиссер – сделает из меня звезду».

Приятель замолчал. Когда стало ясно, что продолжения не последует, Бродский прервал молчание: «А дальше?» – «Ничего, – откликнулся актер, выдержав трагическую паузу. Никогда больше его не видел. Звездой так и не стал».

Колоритные бомжи и алкаши, трагические неудачники в темных очках, дама с пустой коляской, наполненной стеклотарой, а раньше еще продавцы газет со скрипучими голосами: жутковато, но это Рейкьявик! Вначале шокирует, потом привыкаешь.

В дверь снова позвонили. Появился Язычник в сопровождении толпы почитателей Одина. Он погадал Бродскому на колоде карт от Алистера Кроули: «В середине висельник. Это дурной знак». «Но, – тут он вытягивает следующую карту, – взошло солнце. Повешенный вернется и будет коронован с почестями».

Компания ушла в город, потеряв Бродского. Он пошел бродить вдоль побережья, наблюдая незаходящее полярное солнце. Внезапно перед поэтом предстало некое существо, будто выступившее из желтого марева. «Я видел ангела!» – рассказал он.

Осенью Гюннарссон заметил, что ночь после прилета поэта выпала на летнее солнцестояние. В эту ночь избранные могут лицезреть сверхъестественных обитателей острова – так называемых невидимых существ. Он написал об этом Бродскому, и тот ответил, что все сходится. 

Рейкьявик