0
4690
Газета Главная тема Интернет-версия

03.06.2020 20:30:05

Музыкой смерть поправ

Грот Эдуарда Багрицкого, лампа в честь Лермонтова и открытки от духа Ильязда

Тэги: оммаж, посвящения, поэзия, шостакович, эдуард багрицкий, альфред шнитке, ницше, максимилиан волошин, сирано де бержерак, маяковский, лермонтов


оммаж, посвящения, поэзия, шостакович, эдуард багрицкий, альфред шнитке, ницше, максимилиан волошин, сирано де бержерак, маяковский, лермонтов Одна из 29 открыток, посланных духом Ильязда Михаилу Погарскому из Петрограда 1914 года.

В своем творчестве Михаил Погарский так или иначе одержим (в хорошем смысле) идеей универсума, то есть всеобъемлющего и всеохватного. И сам он человек, можно сказать, универсальный. Доносящий идею, что в мире все взаимосвязано и должно рассматриваться не в двухмерной и даже, наверное, не в трехмерной системе. Поэзия связана с музыкой, обе они – с живописью, потому что у цветов есть свои ритмы, все это также связано с наукой и философией и т.д. В общем, все зависит от всего и все – неслучайно.

Напомню, Погарский и писатель, создавший более 60 книг, среди которых книги для детей, поэтические сборники, повести, романы и рассказы, и автор около 100 научных и культурологических статей, и концептуальный художник, и организатор многих арт-проектов и выставок – в том числе ежегодной Московской международной выставки-ярмарки «Книга художника».

Новая книга Михаила – это дань восхищения важным и ключевым для него фигурам в поэзии, прозе, музыке, философии. Собственно, концепт заключен уже в названии. Оммаж в широком смысле – работа-подражание и жест уважения другому художнику, музыканту и т.д. А Погарский обыграл это еще и в том смысле, что первый слог слова, которое происходит от французского hommage, созвучен слогу «ом» – сакральному звуку из санскрита. То есть дополнил символическую ценность термина.

Собственно, все в книге и устроено именно так, чтобы принести гениям изящное, эстетское «жертвоприношение». Широкий альбомный формат, прекрасная белая бумага, обложка оттенка бордо, на обложке – слог «ом» на санскрите. А внутри очерки и поэмы – откроем наконец имена любимцев, – посвященные Дмитрию Шостаковичу, Эдуарду Багрицкому, Альфреду Шнитке, Михаилу Лермонтову, Фридриху Ницше, Илье Зданевичу, Велимиру Хлебникову, Максимилиану Волошину, Андрею Платонову, Николаю Гумилеву, Чжуан-цзы, Сирано де Бержераку, Александру Блоку, Владимиру Маяковскому.

Книга собиралась в течение пяти лет, некоторые поэмы-посвящения входили ранее в каталоги выставок, в арт-объекты, некоторые публикуются здесь впервые. Поэмы-посвящения у Погарского – это, по сути, оды (кстати, довольно заброшенный ныне жанр). Написаны возвышенным слогом, отбрасывающим всякие сомнения, что их герои – гении, сверхчеловеки, которые своими произведениями взрывают, преобразуют мир. Колдуют и камлают в эпицентре взвихренных стихий. В них есть гротеск, есть космические футуристические образы, нет слащавости и лести – ибо зачем лесть тем, кто уже отошел в мир иной? Слог, как правило, динамичен, ритмичен, что создает эффект шторма и штурма – человеческого сознания и подсознания.

20-9-16250.jpg
Михаил Погарский. ОММАЖИ.
Книга поэм и очерков.– М.:
Русский Гулливер / Центр
современной литературы,
2020. – 168 с.
Поэмы не перемешаны абы как: у писателя (и поэта, и исследователя) все технологически продумано. Все поэмы, как сообщает Погарский в предисловии, «написаны по принципу венка сонетов, когда последняя строка одного стиха становится первой предыдущего, а самый последний стих закольцовывается с первым. К тому же первые строки всех стихов выстраиваются в самостоятельное стихотворение – это стих-содержание, поэтический код, узелки из синтагм, связующие поэму в единую круговую цепь». Однако, как опять же предваряет Погарский, он отказался от самой формы сонета и выбрал 12-строчную (12-крылую) структуру поэм, и неслучайно: 12 для него число важное, сакральное, о чем интересно в том же предисловии рассказано. Глава, посвященная тому или иному герою, начинается с эссе, в котором Михаил Погарский напоминает их биографию, пишет о важнейших, по его мнению, человеческих и художественных особенностях личностей, рассказывает о своих художественных проектах, им посвященных. Затем следует поэма-посвящение, как правило, снабженная подробными комментариями: в отличие от эстетов-снобов, считающих, что аллюзии, скрытые цитаты, перифразы просвещенный реципиент должен считывать сам, даже самые, казалось бы, прозрачные по смыслу места в поэмах Михаил снабдил сносками – что где лежит и у чего откуда растут ноги. Так что книга, в общем-то, добрая и просветительская.

Но что объединяет 14 столь разных творцов, кроме того, что они выбраны для «поклонения» Погарским? Наверное, так: смелость и отчаянность творческих жестов и устремлений, способность слышать неслышимое и видеть невидимое, балансировать на грани безумия ради того, чтобы хотя бы на миг прикоснуться к тайному смыслу человеческого бытия. Каждый действует по-своему. Вот Дмитрий Шостакович работает над Седьмой симфонией: он пояснял, что в ней война понимается им «как историческая схватка… между разумом и мракобесием, между культурой и варварством, между светом и тьмой». И следом читаем поэму «Колокольный храм»: «Шелест дождя на холодном ветру истории,/ Песня кукушки, беспокойство, шторм бурь…/ И в гимнах этой странной лесной оратории/ Проступает неведомый, неземной сумбур…// Уже не мелодия, но ее превышение –/ Выход за пределы восьми октав!/ Почти невозможное произведение,/ Где звуки взрываются, музыкой смерть поправ!// И вот тогда начинается новая эра!/ И Ной-Композитор спускает плот/ Во вселенский хаос, где наша земная сфера/ Открывает созвучия первородных бунтующих нот!»

Напоминание об одесском «птицелове» Эдуарде Багрицком, страдавшем от еврейского местечкового быта и задыхавшемся от астмы, конечно, основаны на романе Валентина Катаева «Алмазный мой венец». Погарский заостряет внимание на эпизоде провидения (это и мой любимый момент), когда поэт, никогда в жизни не бывавший за границей, описал в стихах реальный грот Диониса на Сицилии: «Там, где выступ холодный и серый водопадом свергается вниз, я кричу у безмолвной пещеры: Дионис! Дионис! Дионис!» А вот и торжественная ода Погарского, где «худой и лохматый с длинными конечностями человек», «похожий на большую сильную птицу» (по воспоминаниям Льва Славина), как бы стряхнув земную оболочку, становится песней: «В оглушающем гаме опьяняющих строк/ Вдаль ночного прибоя идет птицелов./ Нараспашку рубашка, нараспашку душа,/ И распахнута клетка для бродяги стрижа... Корабли-многострочья, каравеллы-слова./ Берегов многоточья и прибоя молва./ Птицелов окончаний и метафор ловец/ Из далеких преданий плел сонетов венец.// На просоленной кромке прибоя».

20-9-4350.jpg
Арт-объект Михаила Погарского. Настольная
лампа с написанной по кругу поэмой «Демон
гремящего паруса», посвященной им Михаилу
Лермонтову.  Иллюстрация из книги
Нужно упомянуть и о том, что делает книгу многомерной, мультимедийной. Это упомянутые в тексте арт-объекты. Тоже, в общем-то, своеобразные оммажи. В эссе о Лермонтове упомянута настольная лампа с написанной по кругу посвященной Михаилу Лермонтову поэмой «Демон гремящего паруса». В эссе о Велимире Хлебникове – книга-объект «Перевертень», сделанная в виде шестигранного калейдоскопа, по зеркалам которого множилось до бесконечности палиндромическое стихотворение Хлебникова. Как пишет автор, «многократно увеличивая «переворачиваемость» текста, я осуществлял своего рода «игру игры», брал математическую производную N-го порядка от исходного палиндрома». Это, на мой взгляд, логичный подход: чтобы понять поэта, осуществить с ним некий вневременной духовный контакт, нужно говорить с ним на его языке, мыслить его категориями. О том же другой объект, посвященный Хлебникову, – мультимедийная книга «Ветка вербы» – эссе поэта «Ветка вербы», переписанное на бумагу веткой вербы. Книга включает факсимиле этой каллиграфии, видеодокументацию процесса, а также сам инструмент – ветку вербы.

«Пообщался» таким образом Михаил Погарский и с Ильей Зданевичем: в рамках масштабного проекта «ЗДаневич: ЗДесь и сейЧАС», где была масса мероприятий – издание альбомов, посещение мест, связанных с биографией художника. Михаил осуществил переписку с духом Ильязда и, как он сам свидетельствует, получил от него 29 открыток, отражающих его разветвленный творческий путь: приглашения на диспуты, творческие вечера, приглашения посетить печатные мастерские. Открытки присланы из Парижа, Петрограда и Тифлиса. Один из грандиозных проектов был посвящен Николаю Гумилеву. Вот уж где по полной программе было воплощено в реальность все то, что понимается под термином «геопоэтика», – синтез географии и поэзии, изучение жизни и творчества поэта через привязку к местам, где он бывал. Михаил Погарский и Василий Власов осуществили арт-экспедицию «По следам Гумилева», сделанную с целью сбора художественных впечатлений, пересекающихся с поисками выбранного арт-путешественниками человека. Это было, как пишет Погарский, «создание синтетического произведения искусства, объединяющее художественное творчество, литературу, историю, географию, этнографию и т.п.». Кстати, помимо поэзии, писательства, исследований, курирования фестивалей, Михаил Погарский занимается также дизайном, фотографией, видеосъемкой, ленд-артом, средовыми инсталляциями и т.д. Это я к упомянутым в начале статьи «универсальности» и «универсуму».


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Озер лазурные равнины

Озер лазурные равнины

Сергей Каратов

Прогулки по Пушкиногорью: беседкам, гротам и прудам всех трех поместий братьев Ганнибал

0
1234
Стрекозы в Зимнем саду

Стрекозы в Зимнем саду

Мила Углова

В свой день рождения Константин Кедров одаривал других

0
1244
У нас

У нас

0
1222
Коты – они такие звери

Коты – они такие звери

Сергей Долгов

Женский ответ Фету, аппетитный снег и рулон разговора

0
267

Другие новости