Алиса Ганиева
Избиратель – как женщина, которую никак не поделят.
Корнелис Гарлемский. 1597. Выбор между молодым и старым. Частная коллекция
Да что там говорить, пожалуй, самая загадочная писательская смерть в истории напрямую связана с предвыборной чехардой. По одной из версий, американский классик Эдгар Алан По, одним октябрьским утром 1849-го найденный в потрепанной, будто чужой одежде и помраченном сознании на улице Балтимора и скончавшийся через четыре дня, оказался жертвой так называемого купинга.
Словечко «coop» в английском языке помимо прочих имеет разговорное значение «держать взаперти, содержать как в тюрьме, держать в тесном и душном помещении». Так вот эта коррупционная методика была простой: специальные урковатые охотники за голосами сгоняли всяких прохожих бродяг и бедолаг в закрытую комнатенку, где накачивали их спиртными напитками и заставляли голосовать за нужного кандидата по нескольку раз. Если граждане сопротивлялись, их могли избить, а то и убить. Иногда их заставляли нацеплять парики, фальшивые бороды или усы, чтобы пройти на участок неузнанными. По был обнаружен бредящим как раз в день выборов, и в ночь перед смертью, говорят, звал какого-то Рейнолдса. Биографы предположили, что это Генри Рейнолдс, член участковой избирательной комиссии Четвертого избирательного участка, где умиравшего писателя как раз и нашли. Эх, знали бы те балтиморские бандиты, как легко будет проделывать трюки с многократным голосованием через полтора века в другой стране – и без всякого купинга!
Но есть у этой версии смерти По и ярые критики, считающие, что Эдгар Алан По был слишком известен и узнаваем для того, чтобы угодить в шестерни такой карусели. Вообще, если отвлечься от перипетий из жизни писателей и обратиться к перипетиям книжным, то и тут выборы, голосования и прочие политические страсти дают изрядное количество сюжетного топлива авторам разных стран и эпох. Роман пулитцеровского лауреата Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать» (1988) – безжалостное полотно нещадной предвыборной борьбы, шантажа, угроз и черного пиара. Прототипом идущего по головам Вилли Старка, пробивающегося в губернаторы и метящего в Сенат, по слухам, стал реальный губернатор Луизианы.
А если хотите наших реалий, откройте «Немцев» Александра Терехова, где вихрь воровства, подстав, страха и провокаций разворачивается вокруг префектуры столичного «Востоко-южного округа». Много смешного и нелепого в предвыборной дискредитации вы почерпнете из прекрасного текста Марка Твена «Как меня избирали губернатором» (1871), где автор/лирический герой красочно демонстрирует все ушаты грязи, которыми его обливали в качестве кандидата на выборах. «Наконец, травля, которой подвергли меня враждебные партии, достигла наивысшей точки: по чьему-то наущению во время предвыборного собрания девять малышей всех цветов кожи и в самых разнообразных лохмотьях вскарабкались на трибуну и, цепляясь за мои ноги, стали кричать: «Папа! Папа!»
Чем дальше, тем больше примеров. Тут и роман фантаста Гарри Гаррисона «Стальную Крысу – в президенты!» (1982), в котором мошенник по кличке Стальная Крыса вступает в борьбу за кресло главы планеты Параисо-Аки, чтобы избавить ее от диктатора. Тут и политический детектив «Кандидат» (2006) испанского писателя Хорхе Букая о борьбе маленького народа за независимые выборы. И политический триллер Стивена Кинга «Мертвая зона» (1979), навеянный уотергейтским скандалом и напичканной сценами встреч антагониста с избирателями. И «У нас это невозможно» (1935) Синклера Льюиса о популисте, избравшемся в президенты США на волне призыва к традиционным ценностям и принявшемся за репрессии. И рассказ «Улики» (1946) Айзека Азимова, где мэра крупного американского города подозревают в том, что он робот. И, конечно, «Карточный домик» (1989) Майкла Доббса. Ну а кто из вас не помнит эпизод голосования из романа «Пролетая над гнездом кукушки» (1962) Кена Кизи, где в униженных и забитых обитателях психушки постепенно просыпается достоинство?
Если же все-таки переметнуться с Запада на наш родимый чернозем, то и здесь писатели не остаются равнодушными к общественной жизни. На принятие сталинской Конституции 1936 года советские поэты отреагировали страстно и единодушно:
|
|
Голосование – это всегда ажиотаж! Уильям Хогарт. Предвыборная пропаганда. 1754–1755. Музей сэра Джона Соуна, Лондон |
Новь, которую сеял ты!
Конституция! Сколько в этом
Вековой народной мечты!
(Георгий Леонидзе)
Очнулся я. Передо мной
Газеты свежие лежали.
В них был закон наш Основной,
Законов сталинских
скрижали.
(Демьян Бедный)
Прославим Конституцию!
Она –
Наш светоч, наш алмаз
лучистый, новый,
В руках певца навстречу
ей струна
Напев рождает серебристый,
новый.
(Янка Купала)
Мы мудрость Конституции
сознали,
Над всей землей
Она зарей горит!
В тот вечер все мы,
Все мы были в зале,
Где славный вождь с трибуны
говорил.
(Эдзи Агняцвет)
Кто самый большой человек
на планете,
Кто дал Конституцию
лучшую в свете,
Кто судьбы народные держит
в руках,
Чья светлая слава сияет
в веках.
(Джамбул Джабаев)
Да и теперь вовлеченности хватает. Как известно, современные писатели даже принимали участие в разработке поправок к Конституции и всячески их прославляли как «попытку зафиксировать, в том числе и финал 9 мая 1945 года». Но вдохновляет новая Конституция по-разному. К примеру, писательницы Ксения Букша, Оксана Васякина и Евгения Некрасова отнеслись к Конституции как к тексту, даже к социальной, гражданской и юридической поэме и во время прошедшего карантина создали со своими студентами целый проект «Страсти по Конституции», где каждый прозаический или поэтический текст написан по мотивам статей Основного закона.
В общем, жить становится лучше, жить становится веселее. Или, словами советского поэта Шейды Азиза:
Каждый знает Конституции
Закон:
Жизни прошлой разгоняя
страшный сон,
Правотою восхищает сердце он.
Дарья Гармоненко 
комментарии(0)