Повыше пупа, пониже печени

Сказки Пушкина написаны во время его наездов в Болдино. Ольга Лобанова. Пушкин. 1998

Вопрос – что поменялось за эти годы? Конечно, споры о правомерности использования мата в печати ведутся огромное количество времени и к какому-то определенному результату так и не привели (и скорее всего не приведут). Но с чем, позвольте спросить, связаны эти внезапные всплески глупой и ханжеской цензуры, зачеркнуто, пуританства? Когда еще в юности читали красненький с золотым тиснением том Александра Сергеевича Пушкина, день памяти которого отмечаем 10 февраля, всегда ведь было жутко интересно – а что кроется за загадочными отточиями? И ведь были такие товарищи, которые возмущались и карандашиком подписывали недостающее…

А потом – это уже наступили разгульные 90-е, ветер свободы и всякое такое – можно уже было вволю читать, допустим, «Русский эротический фольклор» в издании «Ладомира», где все было названо своими именами. А иначе, в общем-то, пропал бы смысл издания такой книги. Да и сейчас, собственно, таскаясь по диким сайтам интернета (в тех же соцсетях), можно спокойно отыскать произведения с употреблением обсценной лексики. Весь цимес в том, кто и как ее использует. Талантливые писатели делают это изысканно и виртуозно, неталантливые – пошло и вульгарно. К последним относятся те, про кого пел Майк Науменко в знаменитой песне: «Кто не может связать двух слов, не ввязав между ними ноту «ля»?»

Впрочем, есть время гайки закручивать, есть время – ослаблять. Все подчиняется некоему волновому процессу (даже на анекдотичном уровне, касаемо российских правителей: лысый, волосатый, лысый, волосатый, снова лысый). Цензура, жестокая ли, либеральная ли, существовала во все века. Пушкин был в физическом смысле жертвой Дантеса, а в плане своих произведений – жертвой цензуры, хотя и – высокая честь – его личным цензором был сам император Николай II. Кстати, можно ли сегодня представить, чтобы президент был личным цензором первого в России поэта? Задумаешься. Да и кто, кстати говоря, сегодня этот первый поэт? Про которого правитель мог бы сказать: «Знаешь ли ты, что сегодня я говорил с умнейшим человеком России?»

Так вот, продолжая разговор о цензуре. «Драконили» не только взрослые стихи, но и сказки Пушкина. Впрочем, по-хорошему, сказка – это как раз то художественное пространство, где можно метафорично выразить свое отношение к религии и власти. «Сказка – ложь, да в ней намек,/ добрым молодцам урок!» Эти две последние строки пятой, последней и совсем не детской «Сказки о золотом петушке» были запрещены цензурой, как и несколько других строчек («И кричит: «Кири-ку-ку./ Царствуй, лежа на боку!» и самое крамольное – «но с царями плохо вздорить»).

Переиначить эти строки так и не удалось самому Пушкину, и «Сказка о золотом петушке» долго печаталась просто с пропуском этих «крамольных» мест. Но, в общем-то, если даже и не иметь в виду подобную «крамолу», Пушкин и так довольно ехидно и жестко расправился в сказке с царем:

И в глазах у всей столицы

Петушок спорхнул со спицы,

К колеснице полетел

И царю на темя сел,

Встрепенулся, клюнул в темя

И взвился... и в то же время

С колесницы пал Дадон –

Охнул раз, – и умер он.

«Сказка о золотом петушке» была последней из пяти сказок поэта. И все они были написаны во время трех его наездов в Болдино в 1831–1834 годах, то есть на творческом взлете. Все сказки переписаны набело рукой самого Пушкина, и везде проставлена точно дата окончания (так, для «Золотого петушка» это «Болдино, 20 сент. 1834, 10 ч 33 м»).

А кто сегодня, кстати, первый поэт в России? Ольга Лобанова. Качели. 1998

А поп, завидя Балду,

вскакивает,

За попадью прячется,

Со страху корячится.

Балда его тут отыскал,

Отдал оброк, платы

требовать стал.

Бедный поп

Подставил лоб:

С первого щелка

Прыгнул поп до потолка;

Со второго щелка

Лишился поп языка;

А с третьего щелка

Вышибло ум у старика.

Сказки Пушкина (хотя они и не совсем детские) сопровождают нас с младых ногтей. Достаточно вспомнить великую сказочную поэму «Руслан и Людмила». Все это позже претворялось в оперы, балеты, а теперь и в мюзиклы. Но к пяти сказкам следовало бы добавить еще одну. Она была бы первой по времени, но осталась незаконченной еще в 1930-м. Пушкин к ней больше не возвращался, остался только черновик: в нем есть спорные и совсем нечитаемые строчки. Поэтому и в наше время эта сказка (с названием по первой строке либо «Сказка о медведихе») печатается в полных и академических собраниях сочинений, а широкому читателю остается неизвестной. А зря, ибо в этой сказке можно при желании усмотреть некое завуалированное предсказание гибели поэта.

Как весенней теплою порою

Из-под утренней белой

зорюшки,

Что из лесу, из лесу

из дремучего

Выходила медведиха

Со милыми детушками

медвежатами

Погулять, посмотреть, себя показать.

«Вот мудрец перед Дадоном стал и вынул из мешка Золотого петушка».  Иван Билибин. Иллюстрация к сказке «Сказка о золотом петушке»

– Ах вы детушки,

медвежатушки,

Перестаньте играть,

валятися,

Боротися, кувыркатися.

Уж как знать на нас мужик идет.

Становитесь, хоронитесь

за меня.

Уж как я вас мужику не выдам

И сама мужику... выем.

Но все кончилось, увы, печально. Медведиха получила удар рогатиной «повыше пупа, пониже печени» и упала замертво. Зато:

Вот тебе, жена, подарочек,

Что медвежия шуба

в пятьдесят рублев,

А что вот тебе другой

подарочек,

Трои медвежата по пять

рублев.

Дальше медведь-отец узнает о своем горе, места не находит, плачет о своей медведихе. Звери со всего леса сбегаются, чтобы утешить его. И сказка обрывается на перечислении этих гостей на поминках: здесь и волк-дворянин, и белочка-княгинюшка, лисица-подъячиха и целовальник-еж. В них слышны уже говоры народных сказок няни Арины Родионовны. И возникает интересный вопрос – не предвосхитил ли Пушкин свою судьбу в этой медведихе как раз в самом начале нового своего болдинского литературного и семейного взлета и поэтому не стал заканчивать первую свою сказку?

Да уж, сказка ложь, да в ней намек. Где-то намек (на жестоких правителей и священнослужителей), а где-то, возможно, и предсказание…