"Взорваль"

- Аллах акбар! - закричала шахидка и взорвалась.

Взрыв произошел в Доме кино, на эксклюзивном показе нового немецкого фильма о съемках великого итальянского фильма великого Джироламо Перверсини "Фреки и ее дочери" (неореализм, ч-б, 1957 г.) с демонстрацией не вошедших в окончательную версию кусков великой ленты.

Присутствовали на показе, понятное дело, люди не простые, а специальные.

Ближайших соседей шахидки разнесло в клочья. Нескольких увезла "скорая". Выжившие собрались в буфете и стали обсуждать происшествие.

Всем было понятно, что взрыв - дело рук ФСБ. Вопросы вызывала причина: то ли грядущие через пару лет выборы, то ли еще что.

Предположено было, что взрыв - попытка запугать российский средний класс. Один интеллигентный молодой человек выдвинул экстравагантную версию, что взрыв - дело рук Икса, который таким образом пытается, напротив, преодолеть апатию среднего класса и побудить его к политической активности, но его обозвали лимоновцем, и он обиженно ушел пить коньяк. Еще какой-то юноша педоватого вида начал было увязывать взрыв с нетерпимостью, а нетерпимость с гомофобией, но тут одна тетенька вспомнила, что через неделю состоится вручение премии "Аплодисмент-Кукер", и на этом все успокоились.

Стали ругать ФСБ за непрофессионализм. Сошлись на том, что теракт был плохо задуман (надо было устраивать взрыв не в Доме кино, а в "России", а еще лучше - в казино "Шангри-Ла", совсем другой был бы эффект), плохо исполнен (один искусствовед авторитетно объяснил, что в пластит недоложили шариков, да и пластит был дерьмовый - дальше третьего ряда все остались живы, "а иначе мы бы тут с вами не разговаривали", добавлял он), ну и террористка была совершенно ненатуральной. "Да она не чеченка, а обычная гэбэшница! - настаивал один театральный критик. - С нее же грим сыпался. Совсем работать разучились". Сошлись на том, что в ФСБ работать никогда и не умели.

Особенно всех возмутило, что террористка не выдвинула никаких требований, в особенности к правительству. "Безадресного террора не бывает, - авторитетно заявила журналистка, забежавшая в кинотеатр отдохнуть от трехдневного гала-фуршета в "Националь-Паласе". - Должны быть требования".

Сошлись на том, что нормальные террористы перед терактом раздают всем буклеты на финской бумаге, где черным по белому изложена их позитивная программа. Разошлись на том, чья это должна быть программа - "яблочников" или СПС.

Чтобы не очень ругаться за политику, поговорили еще о стране, где граждане по первому свистку готовы сами броситься в стойло, согласиться на любое ущемление прав и сокращение свобод. В ходе этого обсуждения родилась совсем страшная версия: ФСБ вполне могла взорвать кинотеатр, чтобы предотвратить показ фильма о съемках великого итальянского фильма великого Джироламо Перверсини "Фреки и ее дочери" (неореализм, ч-б, 1957 г.), тем самым лишив интеллигенцию глотка чистого европейского воздуха. Пошли к руководству Дома кино - требовать продолжения показа. Руководство Дома кино оказалось недоступно, а в зале работала какая-то "следственная бригада", которая выставила петиционеров из зала.

Всем стало все понятно: идет наступление на культуру, гэбистский сапог топчет ростки человечности. Сошлись на том, что никакие реформы в стране, где власть взрывает кинотеатры, невозможны.

Потом кто-то включил телевизор в холле, и все узнали, что на исторической родине случился новый теракт: палестинец, обернутый взрывчаткой, пытался взорвать автобусную остановку, один человек убит, шестеро ранены.

Все замолчали, потрясенные и напуганные.

"Зверье, - выразила всеобщее мнение журналистка, забежавшая в кинотеатр отдохнуть от трехдневного гала-фуршета в "Националь-Паласе". - Просто животные. Они не понимают человеческого языка. Они хотят только убивать. С ними надо разговаривать на их языке. Их всех надо убить. Выжечь напалмом вместе с семьями и детьми". Юноша с коньяком начал было провоцировать, предлагая мирную депортацию, но быстро понял, что сейчас не время для экстраваганций, и понуро согласился на напалм.

Потом поговорили на тему того, что сейчас в Израиль ездить "не стоит", тем более и цены на билеты кусаются, и журналистам платят уже не те деньги, как до дефолта - вот когда была настоящая жизнь, не то что теперь.

Разошлись в расстроенных чувствах. День был испорчен.