Юрий Левин В этом году впервые почувствовал - мой праздник. Я его теперь, может, буду до смерти отмечать, назло козлам разным. И в первый раз отметил как следует. Двадцать граммов водки, сельдь под шубой, по телевизору правильный фильм "Корона Российской Империи".
Раньше мне этот праздник не нравился, с детства, наверное. С тех пор, видимо, как я, взяв заранее заготовленный флажок, вышел на центральную улицу поселка в надежде увидеть демонстрацию, а там никого не было. Кроме каких-то ухмыляющихся в мою сторону уродов. А ведь по радио говорили, что праздничные демонстрации проходят даже в деревнях и селах. Жил-то я в рабочем поселке.
Да, видел на днях рабочих. Наемных работников я вижу часто. С предприятий вроде "Кока-Колы". Или с отхожих промыслов. Их жаль обычно. Настоящие рабочие - другие. Веселые, сидят развалившись, ноги расставив, как хозяева. В теплой опрятной одежде. Иные в таких специальных шапках, похожих на древние шлемы. Постоянно друг друга подкалывают. Я их видел в рабочем автобусе. Поблизости строят большой завод. Они ехали в ночную смену. Как раньше. На новеньком автобусе, ПАЗе. Я ловил машину у развилки, и автобус остановился в этом месте совершенно случайно, открылась дверь, кого-то выпустили или посадили. А они там - внутри. Обсуждают что-то свое. Или просто балагурят.
Наш дом стоял на окраине поселка. Там было много предприятий. А до школы далеко. Поэтому ездил на рабочих автобусах почти каждый день. И возвращался тоже, они ходили по расписанию. Сядешь вот так в автобус, едешь и хочешь не хочешь, а слушаешь их разговоры.
- Вот что скажу: от учебы толку нет никакого! - кипятится Володя Шалов. Мне казалось, что он очень похож был на Сергея Есенина. Нет его уже давно сейчас - погиб, спился.
- Я сам учился. Закончил техникум. Три года штаны просиживал...
Все же гордился он этим, не хотел скрыть.
И вот снова рабочий автобус. Довольные, смешливые мужики едут работать. А от этого - страшно. Будто какая-то сила просыпается. Так в поселке Змиевка все дремало уже давно. Как после кровопускания. Деревца сажали. Бурьян косили. Магазинчики открывали. Забивали китайским ширпотребом. Одни торгуют - другие покупают. Только и делов. Как в обмороке - мороке предсмертном. И тут вдруг - рабочие в ночи зубы скалят. Едут завод строить.
Подобное почувствовал несколько лет назад, когда вблизи проехал товарный поезд. Большой, вагонов в пятьдесят. Сейчас это редкость. Двадцать лет назад невозможно было пути железнодорожные перейти спокойно - они то и дело сновали. На первую рабочую электричку надо было идти пораньше - вдруг товарняки путь перегородят. Это бывало - тогда прямо через специальные проходы надо было перелезать, но чаще - под колесами. Страшно это, когда такая мощь рядом.
Илья Крамник
На Красной Площади я был несколько раз, чаще на 9 Мая... На ноябрьских был реже. Ритуал начинался с приезда в центр, прохода на площадь и предвкушения чего-то очень значительного. Хотя вся процедура парада была уже давно и намертво выучена, всякий парад был новым...
Процедура объезда войск министром обороны не очень впечатляла, равно как и проход войск, - по детской наивности не воспринимал я этой филигранной отточенности, не ценил. Душа жаждала весомого, грубого, зримого явления военной мощи Родины. И явление приходило.
...Когда танки идут по площади - земля дрожит под ногами. Это ощущение дрожащего камня я запомнил на всю жизнь. Красная Площадь воспринималась как безусловный бесспорный и единственный Центр Мира, средоточие всего сущего. Ощущать свою малую, косвенную причастность к тем, кто заставляет дрожать планету, - было, не скрою, приятно. Даже зрелища многочисленных авиасалонов, когда грохот турбин МиГов-29 трясет землю ничуть не менее качественно, - не идут в сравнение с теми ощущениями. Это было чувство прикосновения к истинному Величию.
