Василина Орлова Умная женщина сегодня – не та, рядом с которой умный мужчина, а та, которая сама может быть мужчиной в обстоятельствах кризиса мужественности европейской цивилизации. Всяк, кто мог, уже заметил, что назвать с ходу десяток современных поэтических молодых женских имен проще, чем мужских.
Анна Логвинова, начавшая с девичьих, почти детских стихов, написанных со всей осознающей себя непосредственностью, не так давно родила ребенка. И теперь, думается, от нее уместно ждать чего-то нового – возможно, более взрослого. Первая ее подборка называлась «За пазухой советского пальто», затем были «Бедные рифмы» и множество других.
Тип женской мужественности, неинфантильный и даже несколько брутальный, – в стихах юной «оторвы» (сценический образ такой), пиратки московских поэтических кабаков, поэтессы родом из Казани – Анны Русс. В 2006 году вышла первая книга – называется загадочно: «Марежь». То ли географическая местность, то ли психологическое состояние – каждый читатель может решить по-своему. У Русс тоже есть ребенок. Может, кому-то покажутся излишними детали из личной жизни молодых женских авторов, но дети – это не частности. Ясно, что до и после рождения ребенка одна и та же женщина – две различные.
В прозе стратегии женственности, столь неудобной в современном мире, реализуются тоже по-разному – «революционерке» Наталье Ключаревой удалось то, что не получилось у других чутких авторов-мужчин, резво сделавших стойку на революционную тему. Не то чтобы я сомневалась в их искренности. Просто повесть Натальи Ключаревой «Россия: общий вагон» – это отстранение от собственных амбиций и притязаний на роль комиссарши с маузером. Там, скорее, рассматривание теперешнего молодого революционера в естественной среде его неприкаянного обитания: в мире неоднозначной России, где живут и действуют такие же запутавшиеся люди, как он сам. В повести нет рецепта решения социальных проблем. Повесть Натальи Ключаревой напечатана в «Новом мире».
У Ирины Мамаевой из Петрозаводска в 2006-м в «Вагриусе» вышла первая книга – «Земля Гай», включающая одноименную повесть и – другую, заглавную: «Ленкина свадьба». Обе выходили в журнале «Дружба народов», третья повесть – «С дебильным лицом» – будем надеяться, на подходе: она «о любви» (так сказано в эпиграфе, играющем роль предисловия). Ирина Мамаева, возможно, глубже всех теперешних молодых писателей вникла в «деревенскую тему», показав ее безжалостно и бесстрастно. Но за свирепой конкретностью и любовь, и прощение.
Живой, непосредственный и при этом внимательный сам к себе язык свойственен и прозе Ключаревой, и прозе Мамаевой, при всех их различиях. Приятно делается за женщин вообще, но и жаль их – трудно бывает отделаться от ощущения, что все литературные баррикады, песни и выплески были бы ни к чему, если бы всякая недостача (в том числе – мужественности) не тяготела к своему восполнению.
Молодые переводчицы в еще более сложной теперь, полагаю, ситуации, чем прозаики, впрочем, это проблема не сугубо женская: прежде чем высочайше доверят переводить нечто более или менее приличное, издательства считают своим долгом обременить переводчика каким-либо ширпотребом. Анну Веденичеву и Ольгу Дементиевскую это, впрочем, не остановило – исполнив свои «уроки», в 2006 году они перевели толстенный роман Тома Вулфа «Мужчина в полный рост» (издательство «Амфора»), который представляет собой мужскую прозу в западном понимании – то есть такую же гендерную, как и женская. У нас пока, то ли слава Богу, то ли к сожалению, традиционно «гендерный» – как бы синоним «женский»: по умолчанию всякая проза, поскольку о ней можно говорить как о прозе, – мужская.
Считается лучшей похвалой писательнице сказать, что у нее «мужская рука» – подобными формулировками мужчины не брезгуют, не понимая как будто, что тем самым унижают себя: в мире, где мужчина остается/становится мужчиной, женщине не нужно стремиться показаться более мужественной, чем она есть, тем паче что она, похоже, достаточно мужественна и так.
Тому подтверждение – молодые женские критики, с которыми из-за их явной молодости и из-за их явной женскости (не женственности) иначе как с позиций снисходительного одобрения взрослые критики не разговаривают. Они бы и вовсе, может, не разговаривали. Если б могли найти, с кем поговорить еще и кроме женщин в этом поколении. Но вот уж поистине – других критиков у нас для вас нет. Валерия Пустовая, «флагман» и «идеолог» «нового реализма» (сколько кавычек, а куда же – без), и полемизирующая с ней Марта Антоничева, и Наталья Рубанова с безапелляционной резкостью подчас очень даже остроумных суждений, и Анна Козлова, и Алиса Ганиева – выступают с программными статьями. Женщины просто выполняют мужскую работу и делают ее лучше мужчин. Причины подобного положения вещей, наверное, во все более размывающихся социальных ролях обоих полов. Когда мужчина перестает быть мужчиной, его место должна занять женщина.
Подробнее об этом – непрочитанная книга Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана». Вот такой итог, могущий показаться странным. Женщинам в русской литературе по большому счету только предстоит сказать свое веское и мягкое слово. Но это вполне возможно и даже надо ожидать. «Вы полагаете, все это будет носиться? – Я полагаю, что все это следует шить».
