Татьяна Филиппова -Вы знаете, я собираюсь в Ирак.
- Зачем?
-Все, кому я успела рассказать о предстоящей поездке, вели себя примерно одинаково. Зубной врач, парикмахер, ближайшая подруга - все как один сначала молчали, а потом спрашивали, зачем мне это нужно.
- Затем, чтобы увидеть своими глазами те места, где происходили описанные в Библии события, где родился Авраам, правила Семирамида, текли (и по-прежнему текут) воды рек Вавилонских. Где бродил по ночам в поисках приключений переодетый Харун ар-Рашид. Ну неужели это непонятно?
- Ты, наверное, с ума сошла. Там же война. Бомбы падают.
На меня смотрели с печалью и сочувствием, как на неразумного ребенка, который не ведает, что творит. За неделю до отъезда по НТВ показали страшноватый сюжет: пустые улицы Багдада, голые витрины, автоматчики в защитной форме┘ "Ирак готовится к войне", - откомментировал видеоряд закадровый голос. Сюжет сработал, хотя снимался он, видимо, примерно так же, как в советские времена предновогодние репортажи из Америки: каждый год снимали одного и того же бомжа, расстилающего на лавочке газетку, и объясняли: вот таков он, Нью-Йорк, - город контрастов┘ На самом деле увидеть Багдад пустым и безлюдным можно только часов в пять утра. В это время он чудо как хорош: еще не успела сгуститься дымка, постоянно висящая над городом, нет еще ни обжигающего солнца, ни уличных попрошаек - двух главных багдадских напастей.
Потом, уже в самолете, выяснилось, что многие из нашей журналистской группы, после сентябрьских событий сократившейся вдвое, за тем торопились в Ирак именно затем, чтобы не пропустить начала бомбежек. А одна девушка призналась, что едет┘ в отпуск. Отпросилась у своего главного редактора на десять дней и надеется хорошо провести время в Багдаде, где у нее много знакомых.
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
В Багдаде все спокойно. Эта оригинальная догадка рождается еще в Багдадском международном аэропорту. Пока автобус везет нас в гостиницу, минуя несимпатичные, как в любом городе мира, пригороды, жадно глазеем по сторонам, отмечая подробности чужой жизни: старенькие "двухпалубные" автобусы, хаотичное движение машин - светофоры либо не работают, либо отсутствуют, как и дорожные знаки; разносчиков воды с бурдюками и гирляндами кружек, перекрывающих своими криками звуки клаксонов... Из-за угла появляется запряженный в повозку ослик; автомобили с визгом тормозят и терпеливо ждут, давая дорогу представителю альтернативного транспорта.
Бросается в глаза однотипность людского потока. В Париже полно алжирцев, в Берлине и Мюнхене - турок, в Москве живут тысячи вьетнамцев. Здесь, в Багдаде, - только свои. Семьдесят пять процентов населения Ирака - арабы, около восемнадцати - курды, живущие в основном на севере и северо-востоке. Остаток приходится на туркмен, ассирийцев и армян. Европейцев на улицах не встретишь - с 1990 г., когда были введены экономические санкции ООН, страна закрыта, международные авиарейсы отменены. Чеховскому герою, который всем городам мира предпочитал Геную, где "необыкновенно интересная уличная толпа", Багдад, наверное, показался бы скучным. Так думаешь поначалу. Потому что город нельзя узнать, глядя на него из окон автобуса.
Хочешь увидеть восточную уличную толпу во всей ее красе - поезжай на рынок. На чистом русском языке говоришь таксисту: "Аль-Казимия, плиз!" - и через четверть часа оказываешься в одном из центральных районов, названном в честь седьмого имама Мусы аль-Казима. Перейдя через дорогу, попадаешь в огромный людской муравейник, шумящий, двигающийся, источающий тяжелый запах, - и полностью теряешь ориентацию во времени и пространстве. Рынок - это тьма народу, грохочущие по камням повозки, узкие, грязные, извилистые улочки, где тебе то и дело норовят выплеснуть под ноги какую-нибудь гадость, и сотни крошечных лавчонок, в которых торгуют всем, что можно и нельзя себе представить: кожаными куртками, старинными персидскими коврами и иранскими молитвенными ковриками, серебряными украшениями, медной посудой┘
- Она старая, очень старая, мадам. Настоящий антиквариат, - уверяет пожилой торговец.
Я верчу в руках медную плошку с патиной - вдруг и правда старинная? В соседней комнате стоит станок для работы по металлу.
- Вы, наверное, весь свой антиквариат здесь и делаете?
- Ну что вы, мадам┘
Правила поведения на восточном рынке давно известны: первоначальную цену надо разделить на три части и от этой суммы начинать торговаться, одновременно шикая на нищих, которые дергают тебя за рукав. Отделаться от них невозможно: шепелявая девочка, гримасничающая и причитающая: "Бакшишь, мадам, бакшишь!" - бежала за мной, наверное, с полчаса, то и дело хватая за руку и явно наслаждаясь моим испуганным видом. Я в это время с ужасом вспоминала наставления знакомого арабиста: в Ираке сейчас нет никакого санитарного контроля, говорил он, и лекарств не хватает, поэтому надо почаще мыть руки - иначе можно подхватить все что угодно, вплоть до проказы. Девочка отстала только после того, как на нее прикрикнул один из торговцев, решивший прийти мне на помощь. По-моему, мы с ним прекрасно поняли друг друга: я посмотрела на него с благодарностью, а он развел руками, что означало: "Эти дети, ну что с ними поделаешь┘"
К русским здесь относятся вполне благожелательно, но чувствуешь себя все время полным идиотом. Вынырнув из рыночной толчеи и отдышавшись, мы подняли глаза, чтобы понять, где находимся, и замерли: на нас смотрела вся улица. Чистильщик обуви, продавец шаурмы, сидящие на корточках у входа в кофейню мужчины в длинных арабских платьях - все повернулись в нашу сторону. Если бы из недр аль-Казимии неожиданно вышел Кинг Конг, реакция, наверное, была бы такой же. Глазели бы на него молча, с ленивым любопытством.
Восток - автоматически всплывает в памяти еще одна банальность - дело тонкое.
Совсем рядом (нужно только перебраться через порядком обмелевший за лето Тигр) респектабельная Кадимия, где обитает солидный средний класс. Здесь никто не дергает тебя за фалды, выпрашивая денег, нет уличных торговцев и гор мусора. Здесь стоят уютные виллы, окруженные зеленью, с традиционными для арабской архитектуры плоскими крышами, есть и такие, что дадут фору иным новорусским особнякам. А чуть поодаль - посольский квартал аль-Мансур, совсем уже европеизированный. Шикарные магазины (в тех, что соседствуют с российским посольством, можно объясниться на родном языке), антикварные лавки┘ Кондитерская ничем не хуже тех, что в Вене. Продавец в белоснежных перчатках укладывает выбранные мной сладости в коробку и перевязывает ее розовой ленточкой. Прелесть Багдада в том, что никогда не знаешь, чего ожидать.
Последний удар по стереотипам наносит таксист, которого мы поймали на перекрестке. У него отличный английский, гораздо лучше, чем у меня.
- Вы русские?
Мы утвердительно киваем и готовимся к привычному вопросу о том, как поживает президент Путин.
- Я люблю русскую литературу. Достоевский - мой любимый писатель.
Говорить о литературе мы не в силах. Устали. Слишком много впечатлений.
РОДИЛАСЬ ДЕВОЧКОЙ - ТЕРПИ
Наша гостиница "Палестина", два часа дня - самое пекло. Я выхожу из бассейна с мокрой головой. Платье тоже немного промокло, потому что купальник снимать было лень, к тому же оно без рукавов. Чтобы попасть в лифт, надо пересечь весь холл, но я буду идти быстро-быстро - и меня никто не успеет заметить. В этот момент в гостиницу вплывают полсотни женщин в черных накидках до пят, за ними десяток мужчин. Это паломники из Ирана, нас предупреждали, что они должны приехать. Увидев меня, они как по команде поворачиваются спиной. Елки-палки! Ко мне протискивается портье, хватает за руку и тащит в грузовой лифт. Уф-ф-ф, кажется, обошлось. Там, откуда приехали эти люди, меня за такое "преступление" окунули бы головой в арык.
Ирак - светское государство, но правила поведения все равно определяются исламом. Хадисы (так называются изречения пророка Мухаммеда, записанные его сподвижниками) содержат рекомендации на все случаи жизни.
"О Асма, - сказал пророк младшей сестре своей жены,- когда девушка достигает половой зрелости, ей не следует выставлять напоказ свое тело, кроме этого и этого". И Он указал на ее лицо и ладони" (Абу Дауд).
Поэтому женщина, отправляясь в мечеть, облачается в черную накидку - абаю, скрывающую все, кроме лица и ладоней. Наиболее сознательные мусульманки надевают ее всякий раз, когда выходят из дома. Остальные ограничиваются обычным платком и бесформенной одеждой. В любом случае ноги и руки должны быть полностью закрыты.
Без этого в город не выйти - взгляды такие, что становится не по себе.
- Надо же, а я привезла с собой шорты, - пожаловалась мне одна из наших женщин-журналисток.
Какие там шорты! Хочется надеть чадру. И шагать не впереди мужчин, а за ними, так как-то спокойней. И уже не удивляешься, что в ресторане тебе никто не спешит пододвинуть стул, открыть перед тобой дверь┘ Бог с ними, лишь бы оставили в покое.
В Ираке очень трудно чувствовать себя европейской женщиной. Таксист, с которым я пытаюсь поторговаться, узнает, что я с мужем, и тут же спрашивает его, не хотел бы он иметь еще пару жен. Муж пытается отшутиться - ему неудобно, но тот не отстает и успокаивается только тогда, когда слышит:
- Да, пожалуй, это неплохо.
Водила страшно доволен - указал мне мое место.
У пророка Мухаммеда, как известно, было 13 жен, но это исключение из общего правила. Мусульманам дозволено иметь не более четырех, причем на строго определенных условиях: первая жена должна дать свое согласие; последующие жены не должны становиться причиной огорчения для предыдущих; всем женам полагается оказывать равноценное (если не по страсти, то хотя бы по времени) внимание и не обделять их супружеской лаской. На этот счет есть отдельный хадис: "Мужу прежде своих желаний следует удовлетворить желания жены" (Аль-Газали).
Состоятельный человек, который может содержать четырех жен, как правило, покупает каждой по отдельной квартире и посещает их по очереди. Правда, большинство багдадцев и одну-то жену могут позволить себе с трудом.
Среднемесячная зарплата в стране сегодня десять долларов, которых хватит на очень приличный обед в ресторане и такси туда и обратно. И отдельная история - это денежные купюры. Иногда попадаются такие ветхие, что им вполне может быть лет тридцать. Протягиваешь в банковское окошко десять долларов, и взамен получаешь перетянутую аптекарской резинкой пачку из восьмидесяти купюр самого крупного номинала - 250 динаров. Это не деньги, что, видимо, понимают и сами иракцы, потому что называют такие купюры "бумажками". Спрашиваешь, скажем, в ресторане, сколько стоит стакан апельсинового сока? А тебе отвечают: "Восемь бумажек".
ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ
В пятницу (единственный выходной в исламских странах, когда не работает ни один магазин) мы едем в Кербелу - священное для всякого мусульманина-шиита место. Кроме обязательного паломничества в Мекку и Медину, шииты совершают хадж к могилам своих мучеников и святых. В Ираке это Кербела с гробницей имама Хусейна, внука пророка Мухаммеда, и Неджеф, где похоронен его зять Али.
Кербела на 100 км южнее Багдада, здесь жарко, плюс 50, на небе ни облачка, на раскаленном асфальте можно жарить яичницу. Очень хочется пить, но пластиковая бутыль с водой, купленная в багдадском супермаркете, осталась в автобусе. Оборванный мальчишка несет под мышкой ящик с пепси-колой┘ Нет, пепси-колу на улице брать нельзя. У иракцев есть неприятная привычка экономить посуду: продав тебе бутылку фанты или пепси, лоточник терпеливо ждет, чтобы выхватить ее у тебя из рук, как только она освободится, и наполнить снова. Одному Аллаху известно, сколько раз за сегодняшний день эта бутылка переходила из рук в руки. В конце концов плюю на все и выпиваю стакан свежевыжатого гранатового сока со льдом. До чего же он вкусный┘ Стакан, правда, тоже многоразовый, но об этом стараешься не думать.
Через десять минут пить хочется снова. Как же все-таки жарко┘ На обратном пути кто-то из телевизионщиков спрашивает у нашего гида: "А это правда, что где-то здесь был рай?"
Рай, описанный в Библии, был не здесь, а южнее, ближе к Персидскому заливу. Там же, на юге, археологи откопали город Ур, из которого прародитель человечества Авраам отправился в землю Ханаанскую, то есть нынешнюю Палестину. Легендарный Вавилон стоит в получасе езды от Багдада. Крохотный, в сущности, клочок земли - территория нынешнего Ирака - тысячелетиями находился в центре исторических событий. Такое впечатление, что именно сюда, а не в Рим, ведут все дороги.
Кто только по ним ни вышагивал - начиная с шумеров, которые четыре тысячи лет назад основали город Ур, а потом были вытеснены аккадцами, перенявшими у них письменность и календарь. И все оставляли тут свои следы - с библейских времен до наших дней.
От шумеров остался зиккурат в Уре, двойник Вавилонской башни. От вавилонян - руины храма Иштар, развалины города, который в древнем мире считался одним из чудес света, и тысячи клинописных табличек.
"Золотым веком" Вавилона считаются годы правления Навуходоносора Второго. Это при нем было завершено строительство Вавилонской башни и разбиты знаменитые висячие сады с финиковыми пальмами, кедрами, смоковницами, миртами, алоэ и другими редкостными для этих пустынных земель деревьями и кустарниками, которыми царь надеялся порадовать свою горячо любимую супругу Семирамиду, известную также как "вавилонская блудница".
Башня, пострадавшая из-за ее легкомысленного поведения, кстати говоря, вовсе не сгорела, как сказано в Библии, а была разрушена персидским царем Ксерксом - так полагают археологи. Александр Македонский, который тоже отметился в этих местах, собирался было возвести ее вновь, с этим замыслом и умер, так и не успев приступить к объявленному строительству. Этот фантастический проект почему-то не дает покоя всем здешних правителям, включая Саддама Хусейна, который, как говорят, намеревался восстановить Вавилон полностью, превратив его в самый большой музей мира. Результат, увы, разочаровывает: реконструированные ворота Иштар напоминают оперную декорацию. Мы, конечно, побродили по территории библейского города, потрогали стены с изображениями сиррухов┘
Наиболее основательно в Месопотамии отметились арабы, основавшие в 758 г. Багдад, или, как его тогда называли, Мадинат-ас-салам, то есть "город мира", и создавшие бюрократическую систему управления, которая оказалась настолько удачной, что почти без изменений дожила до наших дней.
Русскому, а вернее, советскому человеку, который еще помнит доперестроечные времена, она особенно близка и понятна. Недавно, перебирая старые бумаги, я наткнулась на свою университетскую дипломную работу и с интересом перечитала введение: чуть ли не каждый абзац начинался со слов "как сказал Леонид Ильич Брежнев┘" В Ираке любой чиновник высокого ранга, от начальника какого-нибудь департамента до премьер-министра, отвечая на ваш вопрос, обязательно упомянет "нашего уважаемого президента, да продлит Аллах его годы".
Следы культа видны повсюду. Фотографии вождя у каждого официального учреждения, на перекрестках больших дорог, перед мечетями, в лавках. Самое забавное, что президент на них восхитительно разный. По дороге в Кербалу нам несколько раз попадался один и тот же черно-белый плакат - Саддам Хусейн в берете, в полупрофиль, лицо без улыбки - явная стилизация под известный портрет Че Гевары. Портрет у мечети: Саддам Хусейн в молитвенной позе, одетый в традиционную арабскую одежду. В частном банке: опять Саддам, но уже в кожаном пальто, мягкой шляпе, с лихо переброшенным через плечо белым шарфом и широкой белозубой улыбкой. Совсем как Остап Бендер. А где-то еще, кажется, у медресе, он ласково беседует с маленькой девочкой. Что-то очень знакомое┘ Ну конечно, Сталин и узбекская девочка Мамлакат, перевыполнившая план по сбору хлопка.
Иосиф Бродский назвал Стамбул "помесью Астрахани и Сталинабада". Интересно, что он сказал бы про Багдад: здесь как будто достали из нафталина сталинскую шинель.
На площади Празднований, где проходят военные парады и митинги, высится устрашающий монумент, установленный в честь окончания ирано-иракской войны. Две пары перекрещенных сабель, каждая зажата в крепком мужском кулаке. Два на два, значит, в сумме получается четыре руки.
- Они сделаны по мерке, снятой с правой руки нашего президента, - вполголоса сообщает переводчик.
Говорят, что в годы войны в Ираке действовал так называемый закон об изяществе. Все военачальники должны были соответствовать определенным физическим параметрам, нарушитель закона автоматически расставался со своим постом. Набрал пару лишних килограммов - садись на диету или уходи в отставку. Вы уже догадались, чьи параметры являлись эталоном изящества?
Нынешний Ирак тоже пережил свой "золотой век" - счастливые 70-е, когда доходы от экспорта нефти были сказочно велики. От тех времен в городе остались превосходные дороги. Строили их, между прочим, европейцы - Багдад в те годы позволял себе выписывать из-за границы гастарбайтеров. Остались неплохие когда-то гостиницы, которые постепенно теряют форму. Остался аэропорт имени Саддама Хусейна и башня его имени. И сам город, с его минаретами, мечетями, музеями, ресторанчиками на набережной Тигра, где подают безумно вкусную рыбу, - город настолько странный, смешной, наивный и загадочный, что страшно хочется еще когда-нибудь его увидеть.
