Беседовал ПУБЛИЙ Вызвать тень отца народов меня побудили две причины: во-первых, сегодня очередной его день рождения, во-вторых, сегодня же - очередной день рождения "Независимой газеты". Я занавесил плотно окна, возжег свечу и принялся вертеть кухонный стол. Вот запахло дымком то ли серы, то ли "Герцеговины Флор", и соткался сам - с усами, во френче.
- Как вы там, товарищ генералиссимус? В райских ли кущах обретаетесь? Или в геенне огненной?
- Э, понимаешь! Я в коммунизме живу полнейшем. На всем готовом. В загробном мире, Публий, все привилегии вашего мира полностью сохраняются. Больше того, есть все предпосылки для дальнейшего роста. Хочешь, за мир во всем мире борись, а хочешь, мировую революцию устраивай. Мы с Робеспьером уже пару миллионов чертей да пяток миллионов ангелов в лагеря отправили на перевоспитание. За агитацию против строя. На месте не стоим. Так что вы там хорошенько думайте, прежде чем готовить очередное наступление мирового капитала. Знайте: будет вам и здесь по заслугам!
- А как вы оцениваете наши земные дела?
- Теперь у вас все идет на поправку, я так полагаю. Мы сперва с Наполеоном хотели даже вашего к себе пригласить на работу. Кадр он - перспективный, а кадры решают все. Но потом решили, что у вас он больше пользы принесет. Как в плане повышения трудовой дисциплины, так и в плане повышения производительности труда.
- А как у вас со свободой совести и печати?
- Полнейшая, Публий, свобода и того и другого.
- Много ли газет?
- Газета, Публий, у нас одна.
- "Правда"?
- Нет, Публий, теперь - "Независимая". Все ее и читаем. Очень большая экономия в загробном хозяйстве. Я сам туда частенько статейки пописываю. Про здешнее языкознание, про историю партии.
- Не маловато ли одной, Иосиф Виссарионович?
- Нам хватает. Зато уж она если припечатает какого-нибудь врага родины на своих страницах, так тот всю свою вечную жизнь и в раю не отмоется! Очень хорошая газета.
Сказал и растаял в сумерках. Видно, дела неотложные.
Публий
