Екатерина Ключникова
Знаток серьезной литературы Николай Александров.
Фото предоставлено пресс-службой канала «Культура»
Телеканал «Культура» продолжает серию фильмов цикла «Экология литературы», исследующего современный литературный контекст европейских стран. Писатель в современном мире – не случайный «властитель дум» интеллигенции, а культовая фигура, сотворец многих значительных явлений в обществе. «Новая антология. Северная глава» посвящена писателям Скандинавии, чьи книги переведены на русский язык, знакомы российской публике и предоставляют зрителям уникальную возможность увидеть героев цикла в их «среде обитания». Автор и ведущий – литературный критик и журналист Николай Александров.
– Николай, чем вас привлекла скандинавская литература?
– Скандинавская словесность сегодня популярна в Европе. Это явление очень цельное. Не случайно Северный совет назвал свою литературную премию скандинавской, несмотря на то что, например, финская и норвежская литературы, в общем-то, достаточно молодые школы. Финская начала формироваться, по существу, в XIX веке, кстати, во многом благодаря российским и шведским ученым. Начало норвежской литературы относится к концу XIX века. И в этом большая заслуга Бьёрнстьерне Бьёрнсона и других филологов, которые фактически создавали норвежский язык. Хотя их традиции весьма молоды, они обладают большой значимостью и влиянием. И Кнут Гамсун, и Генрик Ибсен – выдающиеся явления в мировой литературе. Для шведской словесности сегодня важны имена Стриндберга и Бергмана. Ведь Бергман, которого мы знаем в первую очередь как кинорежиссера, был человеком незаурядного литературного таланта.
– Существуют ли какие-то национальные различия в контексте скандинавской литературы?
– В норвежской традиции прежде всего чувствуется глубинная связь с природой, в этом смысле они сохраняют оттенок варварства. Шведская обладает качествами имперского сознания. Глянец превосходства в ней очень заметен. Их триумфальное прошлое дает им на то право. Они считают свою литературу одной из центральных в европейской культуре. Самое сложное положение у писателей Финляндии, где узаконены два государственных языка. Конечно, их традиция, с одной стороны, идет из Швеции, но, с другой стороны, обладает еще одной крупной доминантой – исторической связью с русской культурой. Когда я гулял по Хельсинки, по мощеным улицам этого города, то думал о том, что вот такой могла бы быть Россия, не случись ужасной трагедии 1917 года. Связь с Россией и сегодня очень ощущается в этой стране. И литература тому подтверждение. В ней чувствуется воздействие произведений Чехова, Достоевского, Толстого, на что указывают сами финские писатели.
– Сложилось ли у вас ощущение, что многие герои «Северной главы» живут в каком-то своем мире – во многом благодаря особой связи с окружающей природой?
– Да, вы правы. Несмотря на то что многие писатели, например, Ханну Мякеля и Пер Петтерсон живут неподалеку от крупных городов, они сохраняют уединенный стиль жизни и полностью погружены в природу. Конечно, природа действует на их мировосприятие и творчество. Для скандинавской культуры очень важны индивидуальное пространство и частная жизнь. В каком-то смысле люди как будто изолированы друг от друга. И это накладывает отпечаток на стиль их жизни. Если финны, например, поехав отдыхать на природу, увидят, что рядом с ними отдыхает кто-то другой, то они как минимум попросят разрешения остановиться, а как максимум будут искать себе другое место. Но это одиночество в Скандинавии переживается совсем по-другому, нежели у нас в России.
– Помимо темы одиночества писатели много размышляют над проблемами взаимоотношений в семье. Это тоже актуальная для них тема?
– Проблема частной жизни – это еще и проблема семьи. Такого трепетного отношения к детям, как у скандинавов, не встретишь нигде. При этом с самого раннего возраста детей приучают к самостоятельности. Молодые люди начинают жить самостоятельно уже с 16–17 лет. Но родственная связь всегда остается нерушимой. На эту тему много размышлял в передаче, например, Торгни Линдгрен.
Опять-таки отношения между родственниками очень отличаются от наших традиций. И уважение частного пространства, и некая отдельность друг от друга не исключают порывистости и страстности искренних чувств, переживаний. Все это видно по тем текстам, которые пишут скандинавские авторы.
На мой взгляд, среди всей европейской литературы нет подобного явления, сравнимого с романом Ларса Сааби Кристенсена «Полубрат». Это огромная семейная сага, которая потрясает накалом страстей. Повествование действительно превращается в почти мифологическое письмо, в котором четко ощущается глубинная связь с архаикой.
– И в этом сказываются традиции рунического письма?
– Безусловно. Корни легко отыскать. Конечно, большое влияние на это сочинение оказал, например, Кнут Гамсун. Скандинавская литература как раз и отличается тем, что в ней сильна связь с традициями предыдущих поколений. И связь эта глубока.
– Произведения каких авторов лично вы посоветовали бы прочесть тем, кто вообще не знаком со скандинавской литературой?
– Скандинавская литература – это одно из самых интересных явлений современной культуры. Уровень всех авторов очень высок. На меня наибольшее впечатление произвели три писателя: Ларс Сааби Кристенсен, о нем я уже говорил, Пер Петтерсон и Пер Улов Энквист.
– На телеканале «Культура» идет показ «Северной главы». Но вы уже, наверное, планируете следующие главы?
– У нас в планах идея о создании цикла, посвященного литературе Великобритании. И это более чем амбициозный проект! Учитывая то, что британская литература у нас очень хорошо известна, этот проект требует более детального подхода: разработки подробного маршрута, качественного продюсирования и т.д. Подготовительная работа может длиться год-два, а до этого возможно осуществить и другие проекты. Например, сделать славянскую главу – о литературе Сербии, Чехии, Польши.
