Машина подчинения работает исправно

Ян Амос Коменский. Графика сайта wikipedia.org

Что происходит с человеком, все внимание которого настроено на 1/80 часть пуговицы или на 1/17 часть булавки? На одной из лекций (сохранилась ее стенограмма в записи неизвестного студента) в 1763/64 учебном году профессор Университета Глазго Адам Смит предупреждает, что такое разделение труда «резко ограничивает умственный кругозор людей».

Действительно: осваивая роль придатка к заводской машине, напряженно вглядываясь в 1/80 часть пуговицы, постепенно забываешь о том сюртуке, к которому эти пуговицы должны быть пришиты в финале. Сюртук в итоге просто исчезает со всех мониторов внутреннего зрения наемного работника. А пуговица делается главной героиней его бытия, универсальной мерой всех вещей…

Еще в 1641 году Англию посетил 46-летний священник общины «Чешские братья» Ян Амос Коменский. По некоторым сведениям, читал он лекцию и в Оксфорде, где век спустя будет поеживаться в плохо протопленных аудиториях и скучать 17-летний Адам Смит.

Что символично: Коменский прибыл на берега Альбиона не с пустыми руками. Его книга «Великая дидактика» (200 страниц наставлений о том, как «учить всех всему») была уже переведена на латынь. И продолжает будоражить европейцев, которые хотят учиться «кратко, приятно, основательно», «сразу целыми народами» (так обещает скромный сочинитель).

Говорят, это именно Коменский изобрел систему школьных оценок: допинг для юных лодырей и способ перевода в следующий класс. Осчастливил мир. Но и свою оценку детству и воспитанникам дал в том же сочинении. Не стесняясь в выражениях. «Шероховатую доску нужно выстрогать, после этого она годна для употребления»; «Паршивую овцу удаляют из стада, чтобы не заразить  других»; «Если позволить железу остыть, то излишне бить по нему молотком»... Эта поистине великая дидактика позволила в сжатые по историческим масштабам сроки «пригвоздить» к станкам неимоверное число людей.

Ушла ли сегодня в прошлое машина подчинения Коменского? Возможно ли это в ближайшее время? Однозначный ответ дает декан экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Александр Аузан. В рамках Сабуровских чтений (февраль 2016-го) он напомнил, что «в лице классно-урочной системы мы имеем дело со всей системой промышленности». Великая сила этой модели состоит «в наличии системы разделения труда, частичного рабочего, машины». Поэтому она и не уходит. По его словам, это главный фактор, «он завязан со всем зданием цивилизации и там работают серьезные обратные связи».

Так что не следует питать иллюзии относительно школы Коменского – никуда она не денется. Браться за «краеугольный камень» не полезно, в том числе и для духовного комфорта общества: люди привыкли к школе казарменного типа. Хотя и закрыть глаза на драму из жизни 15,5 млн нынешних учеников уже не получается. На наших глазах бесчисленные образовательные модули, стандарты, профили, компетенции, диагностики и т.п. спокойно перемалывают беззащитных чад, ради которых вроде бы создавались.

Но, казалось бы, досуг – это уж точно не казарма. Но не так все просто. С 2018 года в силу вступил единый профстандарт педагога дополнительного образования с перечнем трудовых действий (обобщенных трудовых функций) последнего. Включая «привлечение учащихся к планированию досуговых мероприятий», «диагностику мотивов их поведения» и «отбор лиц, имеющих необходимые физические данные для освоения образовательных программ». Вот вам и свободный досуг! Но не расслабляемся: будут и оценки, и домашние задания. Яну Коменскому, который обожал театр, уличные праздники, такое и не грезилось.

Иначе говоря, вместо того чтобы блокировать обюрокрачивание неформальной сферы, теперь тотальное подсаживание детей на потребление внешних оценок и диагностических мероприятий власти продолжат и на внеурочной территории.

Только зачем? Ровно 100 лет назад, в мае 1918 года, Анатолий Луначарский, напротив, отменил в школах СССР отметки. Дети отчитывались об усвоенных знаниях коллективными проектами – в лабораториях, на выставках и конференциях, на театральных подмостках и стадионах. Так продолжалось не пять и не десять, а 16 лет, пока «ошибочный» декрет отчаянного руководителя Наркомпроса не был отменен.

Зато теперь и в кружках XXI века начнут мыслить даже не пуговицами или булавками, а пятибалльными отметками времен Коменского. Вот тогда заживем!