Сергей Колосовский
Серьезные участники юридических споров нанимают защитников, ориентируясь не на объявления на заборе. Фото PhotoXPress.ru
Призрак бродит в интернете – призрак адвокатской монополии. Все силы «несистемных» юристов объединились для борьбы с ней – от руководителей вполне уважаемых юридических компаний до видеоблогеров от юриспруденции. Речь идет об обсуждении законопроекта Минюста о внесении изменений в закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре» и ряд процессуальных Кодексов, которым предлагается, что по любому делу в суде представлять интересы гражданина или организации сможет только адвокат. Сейчас такой порядок действует только в уголовном процессе, в гражданском же и арбитражном суде представителем может выступать любой юрист.
Противники адвокатской монополии выдвигают два аргумента – монополизация повлечет повышение стоимости юридических услуг, и государство через Минюст заставит всех адвокатов ходить строем и выполнять команды, вынуждая отказаться от качественной защиты интересов граждан.
Посчитаем деньги
Давайте разбираться. Сначала про увеличение стоимости юридических услуг в условиях монополии. Это такой удобный аргумент, понятный гражданам, которых «несистемные» юристы пытаются поднять на борьбу. И абсолютно лживый. Цены в крупных юридических компаниях в разы превышают цены на аналогичную работу, выполняемую адвокатами. Что же касается юристов, которые занимаются всевозможной правовой мелочевкой – разводы, защита прав потребителей, взыскание страховки и т.п., – их цены снижаются в зависимости от самооценки, опыта работы и квалификации точно так же, как и у адвокатов, и нижние пороги одинаковы у тех и других – примерно 500 руб. за консультацию.
Финансовая подоплека протестного движения совершенно другая. Адвокаты платят НДФЛ – 13, 15, 18 и т.д. процентов, в зависимости от дохода. «Несистемные» юристы, если они, например, ИП и ООО, платят 6% с дохода на упрощенке, возможно, кто-то работает как самозанятый и платит 4% с дохода. А есть умельцы, которые не платят вообще ничего. В адвокатуре такие штуки не проходят. Нарушение финансовой дисциплины, то есть неоформление полученного гонорара через кассу адвокатского образования с обязательной уплатой налогов – второй по тяжести проступок, который может повлечь прекращение статуса адвоката. Строже наказывают только за нарушение интересов доверителя.
Поэтому протестующие заботятся не о кошельке сограждан, а исключительно о собственном благосостоянии. Конечно, если есть юридическая возможность платить меньше, зачем платить больше?
Кому вредно усиление позиций Минюста
Есть второй аспект, который юридические оппозиционеры преподносят как негативный, – усиление роли Минюста и Федеральной палаты адвокатов (ФПА). Адвокатура подчиняется определенным правилам, соблюдение которых гарантирует определенный уровень качества оказываемой юридической помощи. У «несистемных» юристов таких правил нет.
И если адвоката за ненадлежащую работу можно привлечь к дисциплинарной ответственности вплоть до прекращения статуса адвоката, то в отношении «несистемных» юристов какой-либо механизм контроля отсутствует.
Добавьте сюда агрессивную рекламу неорганизованных юристов. Если адвокат обязан соблюдать правила поведения в сети Интернет, установленные ФПА, не вправе давать необоснованных обещаний, например, 100-процентного успеха, не вправе намекать на свои возможности порешать вопрос, связанные с предыдущим местом «погонной» работы, то несистемные юристы все это могут делать и охотно делают.
Конечно, серьезные участники юридических споров выбирают юриста не по объявлениям на заборе, а на основе анализа его практики. Однако 90% сограждан привыкли верить рекламе и, таким образом, попадают в руки недобросовестных деляг от юриспруденции, рисующих красивую рекламу на тех самых заборах, выбирая между юристом, гарантирующим 100-процентный результат, и адвокатом, гарантирующим только качественную работу с неопределенным результатом.
А возможность давать недобросовестную рекламу, предоставляющую конкурентное преимущество, в свою очередь, позволяет несистемным юристам завышать и стоимость своих работ, и в результате граждане получают у них юридические услуги низкого качества по более высокой цене по сравнению с той же работой, если бы ее выполнял адвокат.
Ну и об усилении влияния ФПА и роли Минюста. Эта часть закона всеми «несистемными» юристами и даже многими адвокатами обсуждается как абсолютное зло. Однако критики, похоже, даже не пытались прочитать законопроект.
В качестве примеров того, что контроль со стороны органов адвокатского самоуправления ограничивает независимость адвокатов, приводятся отдельные примеры, когда адвокаты подвергались дисциплинарному преследованию, по мнению критиков, незаслуженно. Но критики забывают, что все эти частные случаи связаны с решениями советов палат субъектов Федерации, причем большинство из этих решений состоялись в период, когда у Федеральной палаты адвокатов не было вообще никакого механизма, позволяющего повлиять на неправильное решение областного совета.
Я не отношусь к беспроблемным конформистам. И неоднократно я вступал в спор как с органами самоуправления своей родной адвокатской палаты Свердловской области, так и с палатами других субъектов Федерации. И во всех случаях причиной спора было желание наиболее полноценно защитить интересы доверителя, и возмущение тем, что какие-то адвокаты, как правило, работавшие по назначению, сделали свою работу некачественно. Я становился участником дисциплинарных производств, как направленных против меня, так и направленных против недобросовестных коллег. И вот какой вывод я сделал – причиной недобросовестного поведения адвокатов является отсутствие механизмов, позволяющих ФПА пересматривать решения нижестоящих адвокатских палат.
О возможности судебной защиты прав доверителя в данном случае говорить не приходится, поскольку, как правило, недобросовестная работа адвоката сводится к потаканию следствию и соответственно способствует реализации того самого обвинительного уклона, который сегодня процветает в судах. Соответственно суд склонен скорее признать ненадлежащую защиту самой что ни на есть надлежащей, и никто, кроме органов адвокатского самоуправления, не захочет объективно разбираться в этом вопросе. И в ситуации, когда палата субъекта Федерации уклонилась от принятия справедливого решения, у нас, как водится, остается одна надежда – на Москву.
Отсутствие возможности оспаривать в Москве решение совета палаты об отказе в привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности позволило разным советам палат принимать решения о правильности действий адвоката, который не подал апелляционную жалобу на заключение под стражу человека, запытанного электротоком, адвоката, подписавшего протоколы следственных действий задним числом, адвоката, прибывшего к задержанному по звонку товарища из ОБЭП и навязавшего свою «помощь», и т.п.
То же самое касается случаев, когда на адвоката начинаются необоснованные гонения – это всегда связано с местными условиями и, насколько я мог наблюдать, прекращается после вмешательства ФПА. При этом раньше у ФПА вообще не было юридической возможности повлиять на субъективное мнение местных товарищей, и все решалось на уровне уговоров и разъяснений. Сейчас механизмы контроля со стороны ФПА существуют, они уже показали свою эффективность, а новый законопроект в этой части лишь устраняет некоторые «белые пятна».
Например, одна из болезненных тем – решение квалификационной комиссии адвокатской палаты о сдаче или несдаче квалификационного экзамена. Сейчас решение квалификационной комиссии технически невозможно оспорить – заседание проходит в закрытом режиме, зрителей нет, протокол фиксирует лишь «существенные стороны разбирательства». Это обстоятельство порождает разговоры о том, что экзамен сдают те, кого хотят принять, и не сдают те, кого не хотят.
Новый законопроект вводит совершенно прозрачный механизм – аудиопротоколирование, позволяющее объективно зафиксировать ход экзамена и возможность последующего обжалования решения квалификационной комиссии в совете палаты области, а если это решение заявителя не устроит, то и в ФПА.
И кто в здравом уме будет выступать против таких нововведений?!
Без халтуры и массовых репрессий
Таким образом, усиление роли ФПА позволит повысить качество оказываемой юридической стороны за счет контроля за соблюдением определенных стандартов, от которых нижестоящие адвокатские палаты не смогут отступить даже при наличии такого желания, обусловленного местными особенностями. Собственно, это одна из причин, почему «несистемные» юристы не хотят в адвокатуру – пока они работают как хотят, могут допускать халтуру, и при отсутствии явных признаков мошенничества никто их за это не накажет. В адвокатуре же придется держать определенную планку, и сообщество не позволит ее опустить.
Ну и последний момент – усиление роли Минюста. Именно о нем все противники законопроекта говорят в качестве самого негативного аспекта. При этом, как выяснилось, никто не разбирался в том, что именно предлагается. А предлагается всего лишь введение процедуры, в соответствии с которой областное управление Минюста при несогласии с решением областного совета палаты обращается в Минюст России, который, в свою очередь, обращается в ФПА. В свою очередь, при несогласии с решением ФПА Минюст может обжаловать его в суд. Очевидно, что это штучный механизм, который в принципе не способен спровоцировать массовые репрессии, а, напротив, будет применяться только в самых крайних и вопиющих случаях. С учетом того, что ФПА предоставляются полномочия самостоятельно устранить нарушения, допущенные нижестоящими палатами, наиболее вероятно, что описанный механизм вообще никогда не будет применен.
Другой момент, который вводится законопроектом, – согласование с Минюстом некоторых нормативных актов по общим вопросам организации работы, принимаемых ФПА. Оттого, что некоторые наши нормативные акты будут согласованы с Минюстом, мы только выиграем, и вот почему. Мы можем сколько угодно заявлять о своей независимости, но когда мы приносим в суд в обоснование своих действий, например, решение Совета ФПА, суд порой отмахивается со ссылкой на то, что это для суда не документ. Если бы это решение было согласовано с Минюстом, реакция суда была бы иной.
И, наконец, последний аргумент противников монополии – государство в лице Минюста, получив дополнительные механизмы давления, будет вынуждать адвокатов плохо защищать граждан. И опять этот аргумент приводится теми, кто не понимает сути законопроекта.
В системе уголовного судопроизводства адвокатская монополия существует более 20 лет, с момента принятия закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». И возможности воздействия на адвокатов в соответствии с указанным законом у Минюста присутствуют. Так, сообщение Минюста о нарушении адвокатом закона либо Кодекса профессиональной этики является обязательным поводом для возбуждения дисциплинарного производства – в отличие, например, от обращения недовольного следователя или прокурора. Это обращение рассматривается квалификационной комиссией, в которой два человека из 14 – сотрудники Минюста. И вот за мои 25 лет работы адвокатом, причем, как правило, в режиме жесткого конфликта со стороной обвинения, на меня ни разу не вносил преставление Минюст. Следователи жалобы писали, прокуроры писали, даже коллеги из других регионов писали, а вот Минюст – ни разу.
Таким образом, адвокаты, работающие в уголовном процессе, и так уже 20 лет работают в условиях монополии и при наличии у Минюста возможности оказания на них давления. Однако живем, работаем и успешно защищаем граждан. Сетования же «несистемной юридической оппозиции» в этой ситуации выглядят просто нелогично, ибо эта оппозиция работает в сфере гражданского процесса, который, в отличие от уголовного, государство не особенно интересует.
