Победа, обернувшаяся катастрофой

В бедных кварталах Багдада американских солдат встречали как освободителей, но вскоре ситуация кардинально изменилась. Фото Reuters

Рано утром 2 августа 1990 года жителей кувейтской столицы разбудил треск автоматных очередей, близкие разрывы снарядов и бомб. В город, лязгая гусеницами, входили иракские танки.

Не дав своему народу как следует отойти от продолжавшейся в течение восьми лет войны с Ираном, багдадский правитель втягивал страну в новую авантюру. Ни Саддам, ни кто-то другой в мире тогда еще не знали, что победоносный поход на Кувейт обернется для Багдада полным разгромом, станет началом конца иракского государства и будет стоить жизни как самому диктатору, так и еще десяткам тысяч граждан этой страны.

Войскам Саддама понадобилось менее двух суток, чтобы полностью оккупировать Кувейт, хотя отдельные очаги сопротивления были подавлены только к исходу 6 августа. Примерно столько же времени ушло на то, чтобы очистить Кувейт от оккупантов силами антииракской коалиции во главе с США спустя 7 месяцев.

В послевоенной истории наберется совсем немного событий, которые бы с таким единодушием осудило подавляющее большинство государств. Совет Безопасности ООН принял 12 резолюций, касавшихся иракского вторжения в Кувейт, в том числе резолюцию № 678 от 29 ноября 1990 года, разрешавшую применение военной силы против Багдада. Советский Союз поддержал антииракские резолюции, хотя всегда был сторонником политического урегулирования кризиса в Персидском заливе.

Саддама Хусейна много раз пытались образумить – убедить его вывести свои войска из Кувейта. Однако иракский правитель оставался глух ко всем разумным доводам. Он не верил, что против него применят силу.

17 января 1991 года в рамках операции «Буря в пустыне» началось воздушное наступление многонациональных сил, основу которых составляли американские войска. В течение полутора месяцев Ирак подвергали массированным ракетно-бомбовым ударам, которые наносились по штабам, пунктам управления, узлам связи, ракетным позициям, авиабазам, а также по основным объектам военной и промышленной инфраструктуры, частям и соединениям иракской армии.

В АММАНЕ ВСЕ СПОКОЙНО

В середине февраля в редакцию «Красной звезды» пришло письмо из иракского посольства в Москве, в котором сообщалось о готовности принять в Багдаде двух журналистов газеты «для объективного освещения событий, связанных с американской агрессией». Решено было вместе со мной отправить в Багдад нашего фотокорреспондента Алексея Ефимова, человека надежного, компанейского, прошедшего огонь, воду и медные трубы всех имевшихся на тот момент горячих точек. Потом вдруг начальство решило, что в Ирак мне лучше отправиться одному. Я же считал, и до сих пор остаюсь при своем мнении, что «прогулки» на войну лучше совершать как минимум вдвоем.

На предложение составить мне компанию с радостью откликнулся Юрий Тегин, мой институтский товарищ, с которым вместе учились в ВИИЯ в одной языковой группе. В то время он работал в Институте военной истории. Помимо прочих своих достоинств Юра, несомненно, обладал незаурядными пробивными способностями, выражавшимися в умении убеждать начальство, а также ценными связями в Министерстве обороны и Международном отделе ЦК КПСС, что помогло быстро решить вопрос с финансированием поездки и оформлением наших служебных загранпаспортов. Юрины таланты очень пригодятся и на этот раз, особенно при возникновении форс-мажорных обстоятельств.

Иракская техника, подбитая в ходе освобождения Кувейта. Фото с сайта www.dodmedia.osd.mil

Самолеты в Багдад не летали, и добираться в Ирак пришлось через Иорданию. В Хашимитском королевстве я бывал и раньше, еще работая военным наблюдателем ООН на Ближнем Востоке. Были здесь и знакомые дипломаты из аппарата военного атташе. На их помощь мы и надеялись, наивно полагая, что доехать до Багдада будет так же просто, как решить задачку из школьного учебника про два автомобиля, стартующих навстречу друг другу из двух разных точек, чтобы встретиться в третьей. Мы так и рассчитывали: доехать из Аммана до иракской границы с кем-то из наших, а там пересесть в авто, высланное нам навстречу из Багдада. Более того, в редакции нам обещали связаться с теми руководителями, которые обязательно отдадут распоряжения военным атташе оказать нам помощь.

Получилось, однако, почти по Льву Толстому, когда динамично меняющаяся оперативная обстановка и новые данные разведки полностью перечеркивают первоначальный план баталии, а выбранная диспозиция ни на что не годится. Выяснилось, что никаких указаний насчет нас никто никому не давал, и когда мы поделились с нашими товарищами в Аммане своими планами, на нас посмотрели как на двух, мягко говоря, не совсем адекватных людей.

– Да, вы что, мужики, – говорили нам, – гнать под бомбами машину из Багдада в Рутбу, почти за 700 верст и потом возвращаться назад, да еще при тамошнем жестком дефиците бензина только для того, чтобы доставить двух журналистов? К тому же, если в мирное время иорданский и иракский пропускные пункты на границе находились почти рядом друг с другом, то сейчас их разнесли на 70 километров!

Все равно ребята из аппаратов военных атташе и в Аммане, и в Багдаде нам очень помогли. Без всяких указаний сверху.

Конечно, можно было нанять кого-то из отчаянных таксистов (были и такие), готовых рискнуть головой, чтобы под покровом ночи преодолеть 600 с лишним километров по «дороге смерти», связывающей Багдад с иорданской границей. Кстати, многие журналисты, в первую очередь зарубежные, так и поступали. Но за такое удовольствие надо было выложить не менее 2 тыс. долл. Наших с Тегиным финансов едва хватило бы на то, чтобы доехать до иорданской границы.

С началом воздушной операции Амман хоть и стал столицей прифронтового государства, к тому же поддержавшего агрессора, но внешне почти не изменился. Разве что стало больше вооруженных полицейских на улицах и бетонных блоков, перекрывавших подъезды к правительственным учреждениям, иностранным посольствам.

День Советской армии совпал сразу с двумя другими событиями: окончанием воздушной операции, точнее, ее переходом в операцию наземную и присвоением мне очередного воинского звания подполковник. Новые звездочки, как положено, обмыли, отчего объем репортажа, ушедшего в Москву на следующий день, заметно сократился.

Местные СМИ обилием этой самой информации не радовали. Зато нам по-настоящему повезло, когда удалось встретиться с нашим послом в Иордании – Юрием Степановичем Грядуновым. Беседа с ним затянулась часа на три.

ЛОВУШКА ДЛЯ САДДАМА

Юрий Степанович считал, что настоящие причины конфликта в Персидском заливе имеют намного более глубинный характер, чем просто недовольство Саддама Хусейна поведением эмира Кувейта ас-Сабаха. Его отказ простить Багдаду накопившиеся в ходе ирано-иракской войны 1980–1988-х годов долги, превышавшие 14 млрд долл., и выплатить еще 2,5 млрд долл. в качестве компенсации за якобы продолжавшееся в течение 10 лет «воровство» иракской нефти с использованием технологий наклонного бурения действительно не на шутку разозлил Саддама. Однако обиды багдадского диктатора на Кувейт стали скорее поводом для нападения.

Истинные причины конфликта связаны прежде всего с теми фундаментальными изменениями в регионе да и в мире в целом, начало которым положила иранская революция конца 1970-х годов. Антимонархическая, антиимпериалистическая и антиамериканская, она потрясла основы существовавшего до того порядка в регионе, изменила геополитический расклад. Иран из вчерашнего стратегического союзника Запада превратился в одного из его главных противников. Тегеран вышел из СЕНТО, ликвидировал иностранные военные базы, разорвал военные и гражданские контракты. Особую тревогу вызывала возможность экспорта исламской революции. Иран стал реальной угрозой для американских стратегических союзников в лице Израиля и арабских монархий Персидского залива. Иран нужно было срочно остановить, поставить заслон на его пути.

На роль «терминатора» лучше всех подходил Саддам Хусейн. Учитывались, как личные его качества: завышенная самооценка и болезненная амбициозность, так и традиционная ненависть суннитской верхушки Ирака к шиитскому Ирану, надежды Багдада потеснить Иран, прирезав себе часть его территорий, воспользовавшись слабостью постреволюционного государства. Многие высокопоставленные чиновники и военные были отстранены, арестованы, а то и казнены революционерами. На смену опытным кадрам в армии приходила молодежь. Особенно старалась американская разведка, которая не уставала подбрасывать Саддаму сфальсифицированные доказательства того, что арабы южноиранской пограничной с Ираком провинции Хузестан ждут не дождутся, когда их «избавит от иранского рабства» «мудрый Саддам». С Хузестана и началась ирано-иракская война.

Почти сразу в Ирак сплошным потоком пошли деньги из богатых арабских монархий, а также горы оружия и новейшие технологии из стран Запада. С Саддамом заигрывали, его превозносили до небес, закрывая глаза на аресты и пытки оппозиционеров, включая коммунистов, применение отравляющих веществ против курдов и прочие проделки нового Навуходоносора. В Вашингтоне его называли «нашим сильным человеком в Багдаде». Только в течение 1985–1990 годов правительство США выдало 771 разрешение на экспорт в Ирак новейших технологий, в том числе средств для создания оружия массового уничтожения. Страну ударными темпами превращали в региональную сверхдержаву, которая могла бы гарантированно сдержать распространение исламской революции.

И такая сверхдержава появилась. Но оказалось, что, почувствовав силу накачанных мышц, Багдад начал постепенно выходить из-под контроля. Саддам Хусейн стал проявлять упрямство, несговорчивость, а то и открыто бунтовал. Из Багдада все чаще звучали угрозы стереть с лица земли Израиль или прозрачные намеки на то, что было бы неплохо более справедливо перераспределить нефтяные богатства арабских шейхов. Саддам все больше превращался в угрозу для Запада и стран Персидского залива. Мавр, сделавший свое дело, теперь должен был умереть.

Комбинацию, при которой Ирак попадал в ловушку, даже не надо было придумывать. Багдадский правитель создавал ее сам, нужно было лишь чуть-чуть ему помочь. И такая помощь не заставила себя ждать. 25 июля 1990 года, то есть за 5 дней до вторжения Ирака в Кувейт, посол США в Багдаде Эйприл Глэсби заявила, что ее задача заключается в том, чтобы развивать дружеские отношения с Ираком, а территориальные споры с Кувейтом Вашингтон не интересуют. Саддам воспринял эти слова как знак того, что Вашингтон не будет вмешиваться в арабские «разборки». После «аншлюса» Кувейта в качестве 19-й иракской провинции посла Глэсби очень быстро «ушли» куда-то в тень, а Саддам вплоть до начала операции «Буря в пустыне» так и продолжал верить в то, что США его не тронут.

ДОЛГАЯ ДОРОГА В БАГДАД

Из Аммана мы выехали первым пассажирским автобусом уже на следующий день после того, как 28 февраля американцы объявили, что прекращают не только воздушную, но и сухопутную операцию.

Водитель долго кружил по городу, останавливаясь у каких-то лавок. Внутреннее пространство задней части автобуса и проход между сиденьями быстро заполнялись мешками с мукой, сахаром, рисом, макаронами, пластиковыми бутылями с питьевой водой. Одновременно рос «горб» на крыше. Туда отправляли автомобильные колеса, канистры с бензином, какие-то коробки, чемоданы, баулы. В разбомбленном Ираке было нужно все. Водитель явно не спешил, делая свой маленький бизнес и рассчитывая время таким образом, чтобы приехать на границу ровно к полуночи.

Наконец, уже в глубоких сумерках, выезжаем из Аммана в сторону иракской границы. Водитель врубил музыку на полную громкость, чтобы не заснуть. Иногда на прямых участках дороги он вставал с водительского сиденья, бросая на несколько секунд руль и, как бы приплясывая, делал пару шагов к передней двери для того, чтобы, громко шлепнув по ней рукой, ликвидировать щель, а заодно взбодриться и размять ноги. Вести машину без малого тысячу километров ему предстояло одному, без сменщика.

– Смотрите не сболтните лишнего – иракцы нынче очень сердиты, – вполголоса наставляет нас с Юрой водитель, когда мы подъехали к иракскому КПП.

Понятно, что причин для радости у иракцев не было, но и особой «сердитости» по отношению к нам, двум советским журналистам, мы не почувствовали. Зато помимо налета усталости, обычной для работающих в ночную смену людей, на лицах иракских таможенников и пограничников лежала печать какой-то опустошенности, оскорбленной гордости потерпевшего жестокое поражение народа, смешанной со злостью на своих врагов.

После прохождения пограничных формальностей пассажиров поубавилось. Нескольких человек – это были палестинцы – по неведомым нам и, возможно, им самим причинам с рейса сняли.

Автобус мягко катил шинами по той самой «дороге смерти», вдоль которой летчики антииракской коалиции совсем недавно охотились за всем, что двигалось или стояло на месте. Изредка на поворотах свет фар выхватывал из густой тьмы покореженные фермы радиорелейных мачт, развалины каких-то построек, остовы сгоревших грузовиков.

ХМУРОЕ УТРО

Рассвет следующего дня выдался туманным. После Румади пересекли Евфрат по понтонному мосту, видно, совсем недавно наведенному саперами рядом со старым, разбитым и полупритопленным. Теперь до Багдада рукой подать, но чем ближе к иракской столице, тем чаще попадаются посты военных. Едва бросив взгляд на синие служебные паспорта с гербом СССР, нам разрешают остаться на местах. Остальных мужчин выводят и выстраивают лицом к автобусному борту для проверки документов. На въезде в Багдад солдаты-танкисты в жидкой тени пальм развешивают белье на стволе танковой пушки.

В Ираке я не был 15 лет. Это была моя первая «заграница», куда направили на стажировку еще на третьем курсе ВИИЯ. В какие страны ни забрасывала бы потом судьба, невольно сравнивал их с той, первой. Относились к нам, советским, очень хорошо. Стране с огромными запасами нефти прочили блестящие перспективы.

Вглядываюсь в улицы города. В Багдаде много построили нового, а теперь и немало разрушили. Проезжаем мимо участка, неровно засыпанного бетонно-кирпичным крошевом. На краю его стоит покосившаяся почти до земли железная вышка, вся увешанная, как новогодняя елка, антеннами и ретрансляторами. Значит, военные умудрились воткнуть эту башню в самую гущу жилых построек. Как ни хвастались американцы своим «умным» и высокоточным оружием, избежать разрушений жилых домов, гибели мирных людей все равно не удалось. Целя по ретрансляторам, американцы заодно снесли с десяток домов, где жили, как видно, далеко не самые богатые иракцы.

Разбомбили большую часть мостов через Тигр, в том числе и подвесной, как мы его называли «Крымский», за его схожесть со своим московским «тезкой». А ведь недалеко от него в 1970-е годы располагался аппарат главного советского военного советника в Ираке. Проезжаем стеклянный «кубик» какого-то новенького, «с иголочки», здания с вывороченными наружу стальными ребрами. Многие буквы на фасаде оторваны, но и по оставшимся можно догадаться, что это было министерство связи. Видно, одна крылатая ракета влетела в здание на уровне четвертого-пятого этажа, другая – с противоположной стороны, чуть пониже, и там внутри рванули.

От автобусной станции пешком добираемся до гостиницы «Рашид», ставшей приютом для журналистов со всего света. У входа – коврик с изображением Джорджа Буша-старшего, чтобы каждый входящий вытирал ноги о портрет ненавистного американского президента. Хоть и не на поле боя, а вот таким способом удалось унизить ненавистного американского президента.

За время войны на «Рашид» не упала ни одна бомба или ракета союзников, хотя всего в нескольких сотнях метров «умные боеприпасы», как карточный домик, сложили серую громаду помпезного дворца конгрессов. Многие журналисты поднимались на крышу отеля, чтобы наблюдать полеты крылатых ракет, круживших над городом совсем рядом с гостиницей. Тем не менее просторная территория гостиницы с роскошным садом усеяна искореженными пулями от стрелкового оружия. Из него иракцы обстреливали самолеты и крылатые ракеты. Потеряв где-то высоко в небе свою убойную силу, кусочки свинца падали на землю, эту же силу себе возвращая за счет ускорения, которое, согласно известному закону физики, равно 9,8 м в «квадратную» секунду. Свались такая пуля кому-нибудь на голову – мало не покажется.

Среди постояльцев «Рашида» были и свои «ветераны», проработавшие в Багдаде с самого начала конфликта и до окончания операции «Буря в пустыне», и настоящие телезвезды, такие как Питер Арнет из CNN. По сравнению с нами иностранные журналисты прибывают полностью «упакованными», оснащенными по последнему на тот момент слову техники от компьютеров до сотовых телефонов. Телевизионщики приезжают целыми караванами. Несколько машин везут аппаратуру, продукты, воду, бензин. Все, что нужно для полностью «автономного плавания». Быстро разворачивают спутниковую антенну-«зонтик» и начинают работать, что называется с колес. Правда, под жестким контролем иракских властей. Начисто проигрывая информационную войну, те тщательно проверяли, чтобы отснятый материал ненароком не раскрал какую-нибудь военную тайну и вообще, чтобы не было крамолы.

С наступлением темноты город погружается во мрак. Электростанции разрушены, очистные сооружения не работают, Багдаду угрожают эпидемии. Народ передвигается по гостинице с карманными фонариками или свечами. Даже в «Рашид» холодную, пополам с песком, воду из Тигра подают всего на час-полтора в сутки и ближе к вечеру. Нужно успеть принять бодрящий душ, что-то простирнуть и еще набрать воды в ванну для технических нужд.

«ГОРИТ СВЕЧИ ОГАРОЧЕК…»

Как-то вечером за нами в гостиницу приехали наши дипломаты из аппарата военного атташе, увезли к себе в посольство, где так и жили во время операции «Буря в пустыне». На мой вопрос, не осталось ли каких журналов и газет за этот период, получил неожиданный ответ. Махнув рукой в сторону посольского коридора, по которому гуляли сквозняки, кто-то из дипломатов сказал: «Заходите в любой кабинет и все, что найдете из прессы, будет ваше. Бумаги, которые надо было уничтожить, давно сожжены, так что не стесняйтесь».

Во время войны в Багдаде вместе с послом Виктором Викторовичем Посувалюком оставалось 17 человек – дипломатов, технических работников, без которых была бы невозможна работа советского диппредставительства. Они с честью выполнили свой служебный, профессиональный долг, работая в стране, которую бомбили и обстреливали на протяжении полутора месяцев. Жили практически на казарменном положении, по очереди готовили. Одна дружная семья, сплоченная команда. Немалая заслуга в этом принадлежала Виктору Викторовичу. Он был настоящей душой коллектива, его стержнем: тонко чувствовал юмор, писал стихи, сочинял музыку, играл на музыкальных инструментах, не говоря уже о том, что это был блестящий дипломат, высочайшей пробы профессионал.

Перед началом бомбежек начали строить укрытие от осколков, хорошо понимая, что от мощных боеприпасов, пробивающих многометровые железобетонные сооружения, оно все равно не спасет. Зарывшись метра на два в песчаный грунт, бросили. От осколков с таким же успехом можно было спрятаться и за стенами посольского здания. К счастью, квартал, где располагались диппредставительства, не бомбили. Лишь однажды грохнуло, метрах в 500 от нашего посольства.

Конфликт в Персидском заливе разворачивался на глазах наших ребят, они и сами были непосредственными участниками тех событий, в частности, организовывали контакты между Саддамом и Евгением Максимовичем Примаковым, который надеялся убедить иракского лидера вывести войска из Кувейта. Багдад стал местом паломничества и для множества зарубежных эмиссаров, спешивших встретиться с Саддамом и объяснить ему, что тот играет с огнем. По мнению Посувалюка, такое повышенное внимание к персоне диктатора создавало у него иллюзию собственной исключительности, важности в мировой политике и в конечном итоге привело к возникновению своего рода комплекса безнаказанности. Однако Саддам не учел, что титулы многих из приезжавших к нему VIP, давно уже начинались с приставки «экс», и их влияние на принятие решений было минимальным.

Как опытный дипломат, Посувалюк был сдержан в своих оценках и прогнозах, взвешивал каждое слово. Но и из того, что он говорил – прямо или намекая, – было ясно, что дипломат серьезно обеспокоен вероятностью кардинальной трансформации всей системы международных отношений, превращением США в мирового гегемона, резким ослаблением позиций СССР, его вытеснением в том числе с Ближнего Востока, началом процессов турбулентности в регионе с непредсказуемыми последствиями. Увы, очень скоро жизнь подтвердила обоснованность тревог наших дипломатов.

С доброй половиной наших посольских ребят, остававшихся во время войны в Багдаде, мы были знакомы. С кем-то вместе учились в ВИИЯ, с кем-то пересекались, работая в тех или иных странах. Никогда не забыть те наши посиделки до утра в обесточенном здании посольства, при свете свечей, под звон гитары. Для наших ребят то были первые спокойные дни и ночи без буханья разрывов, без автоматных очередей. Под утро нас снова увезли в «Рашид».

Гостиница полнилась порою самыми невероятными слухами, сплетнями, предположениями. Что-то быстро отсеивалось, хотя поначалу казалось вполне правдоподобным, что-то очень скоро получало подтверждение. Прошла молва, что американцы решили возобновить боевые действия и их танковые колонны вот-вот войдут в Багдад, а на юге страны началось восстание шиитов.

Иракцы по этому поводу хранили молчание или все отрицали. Но дня через два власти вдруг начали срочно высылать иностранных журналистов из страны. Гостиница «Рашид» пустела на глазах. Нам с Юрой Тегиным еще удалось каким-то чудом зацепиться на пару дней в Багдаде, но потом и нас настойчиво попросили. Восстание шиитов распространилось на Багдад, в некоторых районах города начались боестолкновения. Многие тогда ожидали, что американцы придут на помощь восставшим, а заодно и свергнут режим. Буш-старший, однако, никому помогать не стал, а смену режима и физическое устранение Саддама Хусейна завершил через 12 лет Буш-младший.

ПРОЩАЙ, ИРАК

Снова автобус и проверки на дорогах. На этот раз намного более жесткие. Вместе с другими пассажирами-мужчинами под дулом автоматов выводят и нас. Руки – «в гору», ноги – на ширину плеч, лицом – в борт автобуса. Многих мужчин куда-то уводят, до границы добираются всего несколько человек. Кроме проверки документов еще и осмотр багажа. Женщин тоже выстраивают, но чуть в сторонке. К ним все же отношение помягче.

Чуть за полночь въезжаем на иракский пропускной пункт, где нас ждет неприятный сюрприз. Незадолго до нашего прибытия сюда из Багдада поступило распоряжение не выпускать из страны ни одну машину с иракскими номерами. Понимаем, что эти злосчастные 70 км, что разделяют иракский и иорданский КПП, нам не одолеть ни за ночь, ни, может быть, за сутки. Совсем не обрадовал и беглый осмотр местности. Машины с иракскими номерами срочно отправлялись назад в Багдад или другие города – по месту их «приписки», авто с неиракскими номерами отсутствовали, как давно исчезнувшие динозавры.

Начинаем обходить кабинеты иракских начальников, объясняя, в какую нелепую ситуацию мы попали. Те только руками разводят, дескать, ничем помочь не можем. Понятно: кто же осмелится нарушить строгий приказ из Багдада. Так и головы лишиться можно.

Юра Тегин включает все свои таланты переговорщика, вездехода и тарана. В качестве последнего козыря выкладывает на стол начальника таможни номер иракской «Джумхурия» с опубликованными там нашими интервью для газеты и нарисованными от руки физиономиями.

Пробежав текст, начальник таможни устало улыбнулся, потом вызвал одного из своих подчиненных.

– Возьмешь мою машину, – произнес он, бросая на стол брелок с ключами от «Вольво», – и те последние 5 литров бензина. Этого должно хватить, чтобы добраться до первой заправки в Иордании. Отвезешь этих людей в советское посольство в Аммане.

* * *

Машина бешено неслась по пустому ночному шоссе в сторону иорданской столицы. Мы покидали Ирак, еще не зная, каким тяжелым окажется его будущее, по крайней мере, на следующую четверть века. Страну еще раз пробомбили в 1998 году, потом унижали сделками вроде «Нефть в обмен на продовольствие». С изяществом наперсточников манипулировали с трибуны ООН пробиркой с белым порошком, дурача весь мир и доказывая, что Саддам снова мечтает об оружии массового уничтожения, не выполняет резолюции ООН, поддерживает «Аль-Каиду» (запрещена в РФ). В 2003 году уже при президенте Буше-младшем в Ирак снова вторглись, оккупировали страну, изловили и повесили Саддама.

Оказалось, что дело не только и не столько в нем. Выбросив из активной политической и экономической жизни многих суннитов, по сути лишив их каких-либо перспектив, страна быстро развалилась на несколько крупных частей, а к никуда не исчезнувшей «Аль-Каиде» прибавился зверь пострашнее – «Исламское государство» (обе организации запрещены в РФ). По отработанным на Ираке схемам потом бомбили и расчленяли Афганистан, Югославию, Ливию, лишь иногда заботясь о продавливании нужных резолюций через ООН, а иногда и вовсе наплевав на эту международную организацию, и без того сильно деградировавшую за последние десятилетия. Чуть было не задушили Сирию, не столкнули в хаос Египет. А как чудесно все начиналось для Саддама Хусейна ранним утром 2 августа 1990 года. И какой многолетней катастрофой потом обернулось для миллионов иракцев…