Третий срок Клинтона без Клинтона

	Гор хорошо понимает особенности закулисного механизма в принятии важнейших государственных решений. Фото из журнала "Ньюсуик"

ПОСЛЕ завершившегося 14 марта первого этапа американского избирательного марафона, определившего окончательных претендентов на президентский пост от обеих партий, можно отвлечься от предварительных рейтингов и задуматься над более значимым в исторической перспективе вопросом о том, какого же президента выбирает Америка в 2000 г.

От эффективности работы президента как главы исполнительной власти и верховного главнокомандующего в определенной мере зависят судьбы американских пенсионеров, военнослужащих и ветеранов войн, государственных служащих, учителей, меньшинств и американских бедняков.

Проблема соотношения общественных и государственных начал стоит в США не менее остро, чем в России. Является ли президент представителем народа на Олимпе государственной власти или же американское государство выставляет на политический аукцион деятелей, хорошо знакомых с реальным механизмом работы "вашингтонской кухни", основное функциональное назначение которых - заговорить зубы рядовым обывателям, в период выборов становящихся электоратом? Этот вопрос является далеко не праздным, ибо американская модель демократии породила миф (весьма пришедшийся по душе либералам российского разлива) о том, будто президентом может стать любой "человек с улицы", если он, разумеется, соберет на свою предвыборную кампанию достаточно финансовых средств.

Американская история новейшего времени показывает, что президентами США становились исключительно такие политические деятели, которые долгое время до этого занимали высокие государственные посты. При этом послужной список Гарри Трумэна, Линдона Джонсона, Ричарда Никсона, Джералда Форда и Джорджа Буша (т.е. пяти из десяти послевоенных президентов) свидетельствует, что наиболее предпочтительной позицией для рывка в Белый дом является пост вице-президента. Можно также отметить, что если в первые послевоенные десятилетия президенты рекрутировались из американских сенаторов и конгрессменов, то, начиная с Джимми Картера, все заметнее становилось значение губернаторства в штате как промежуточного трамплина для решающего прыжка из политической глубинки в эпицентр политической жизни страны. Классическим примером политиков "губернаторской волны" является и 42-й президент США Уильям Джефферсон Клинтон. Кстати, даже в периоды резкого повышения температуры общественной жизни и накала политических страстей деятели популистского толка, апеллировавшие к "широким демократическим массам", но лишенные опыта государственной работы, и на пушечный выстрел не подпускались к Белому дому. Не стала исключением из этого правила и нынешняя президентская гонка.

Политическая неразбериха в стане республиканцев вызвана прежде всего тем, что в результате постепенного дрейфа администрации Клинтона вправо точка политического равновесия в США к 2000 г. сместилась к центру. Это, в свою очередь, изменило и общий настрой: политика стала менее идеологизированной и, главное, менее идеологически консервативной, чем в предшествовавшие два с лишним десятилетия. И хотя отношение американцев к активной роли государства все еще значительно менее положительно, чем в начале 60-х гг. (до Вьетнама и Уотергейта), пик "философской враждебности" к государству явно миновал. Он уступил место прагматическому желанию попользоваться плодами бюджетного профицита в таких "близких к телу" областях, как образование, здравоохранение, уход за малолетними детьми и, в более широком плане, изменение соотношения: семья - работа, забота об окружающей среде. Причем это желание сегодня присуще не только - и не столько - такой традиционной части демократического электората, как меньшинства, малоимущие и прочие клиенты государственных программ социальной помощи, а основному становому хребту американской демократии - среднему классу. А на этом поле преимущество демократов, традиционно ратующих за необходимость расширения роли и значения государственных социальных программ в сфере образования, здравоохранения и воспитания подрастающего поколения, неоспоримо.

Сегодня значительную часть республиканского электората явно не привлечь "боевым кличем" Рейгана образца 1980 г.: "Государство - это не решение. Государство - это проблема". Понимание этого вынудило даже ориентирующегося на более консервативную часть республиканского электората Джорджа Буша-младшего умерить антигосударственный пафос. "Государство - если это необходимо, - провозгласил он, - но не обязательно государство". Тем не менее в борьбе за мобилизацию голосов отвергнувшей Маккейна традиционной консервативной базы Республиканской партии Бушу пришлось проделать немалый дрейф вправо, значительно подорвавший его образ поборника "консерватизма с человеческим лицом".

Несмотря на масштабные социально-экономические изменения, происшедшие в США за 1990-е гг. (в том числе рекордный экономический подъем, распространение информационных технологий и др.), в политической сфере на рубеже веков наблюдается возврат к "классике" двухпартийной системы. Она вновь весьма уверенно отторгает всех возможных аутсайдеров, особенно "с улицы", независимо от того, пролегает ли эта "улица" в самом бедном или самом богатом районе Америки. В этих условиях объективно повышаются шансы Альберта Гора, судьба которого настолько переплелась с Вашингтоном, что его иногда называют "мистер Вашингтон".

Родился Альберт Гор в американской столице в 1948 г., где его отец - Альберт Гор-старший - в течение многих лет представлял в сенате штат Теннесси. Детство прошло в доме на одном из самых известных столичных проспектов - Массачусетс авеню, в котором в 1950-1960-е годы перебывали все видные деятели Демократической партии, в том числе и будущий президент Джон Кеннеди. Почти четверть века назад Гор снова прочно обосновался в американской столице: сначала в качестве конгрессмена от "семейного" штата Теннесси, затем - сенатора от того же штата, а в последние восемь лет - вице-президента США. За эти годы Гор (про которого ходит шутка, что "он может оставить Вашингтон, но Вашингтон никогда не покинет Гора") стал неотъемлемой частью американской государственной машины. Долгие годы пребывания в Вашингтоне, писал журнал "Нэшнл джорнел", делают политиков "скучными и осторожными, избегающими рисков - короче говоря, предсказуемыми". Эта характеристика полностью применима к Гору. Согласно российской политической терминологии Гора можно назвать "американским государственником". Он выступает за сохранение традиций активного государственного регулирования экономики, восходящих своими корнями к Франклину Рузвельту, а также приоритетности социальных программ в деятельности федерального правительства.

Представляется, что замыкание круга претендентов на Белый дом на "государственниках" (эта характеристика вполне применима и к Джорджу Бушу-младшему) будет "работать" преимущественно на Гора, поскольку ближе к моменту выборов американские избиратели традиционно склонны отдавать большее предпочтение конкретному опыту государственной работы политического деятеля, нежели его способности произносить "зажигательные" речи. В годы экономического процветания и прочных международных позиций быть "кандидатом от Вашингтона" означает приверженность прежнему курсу и отказ от сколько-нибудь радикальных перемен. Гор до известной степени сам символизирует американское процветание 90-х гг., и в нынешних условиях это обстоятельство, возможно, станет для основной массы американских избирателей самым важным фактором, перевешивающим все остальные недостатки в деятельности клинтоновской администрации.

Но близость к Вашингтону означает и то, что Гор, по замечанию "Нэшнл джорнел", "является частью коррумпированной вашингтонской культуры". Многие в Америке полагают, что моральные и прочие прегрешения Клинтона еще долго будут "политическим шлейфом" Гора. Ряд его помощников принадлежит к кругам наиболее известных и высокооплачиваемых вашингтонских лоббистов. На Гора ориентированы лоббистские организации многих наукоемких корпораций, в том числе и телекоммуникационных. Он слывет в Вашингтоне "человеком Интернета", что также представляется важным политическим плюсом. Гор хорошо понимает особенности "закулисного" механизма принятия важнейших политических и экономических решений и не раз за последние восемь лет оказывал влияние непосредственно на президента Клинтона, хотя его роль не особенно афишировалась. По стилю и общему подходу к принятию политических решений Гор, как считается, близок к Клинтону, правда, с поправкой на меньшую склонность к уступкам и компромиссам.

Сегодня все серьезные американские аналитики сходятся на том, что новой модели политического лидерства, методом проб и ошибок утвердившейся за годы правления Клинтона и уже получившей хлесткое определение "клинтонизма", в сегодняшних политических реалиях США практически нет альтернативы. Несмотря на то что некоторые аналитики по обе стороны Атлантики продолжают по инерции говорить об "имперском президентстве" и с этих позиций судить Клинтона, эта эпоха, вероятно, безвозвратно канула в прошлое. И дело здесь не только в растиражированном СМИ скандале, который лишил президентство каких бы то ни было остатков величия и исторической масштабности. В течение шестидесяти лет, предшествовавших президентству Клинтона, Великий кризис, Вторая мировая война и последовавшие за ней десятилетия войны холодной постоянно требовали от обитателей Белого дома масштабных решений исторически значимых проблем. "Новый курс" Рузвельта высоко поднял планку ожиданий политического и морального лидерства, и президентов судили в соответствии с этими ожиданиями.

Клинтон пришел в Белый дом как "внутриполитический" президент и сосредоточил внимание на решении вопросов, долгое время остававшихся на периферии внимания борцов с "империей зла". К концу второго срока его администрации уже ясно, что он войдет в историю не только как президент, не по назначению использовавший Овальный кабинет, но и как президент, волей истории переведший его работу на новые рельсы. С Клинтоном закончился все более финансово обременительный социальный контракт Нового курса - Великого общества, на смену которому приходит новый социальный контракт - предоставления возможностей в обмен на личную ответственность, основанный на более ограниченных ожиданиях того, что способно дать федеральное правительство. Из нового контракта вытекает и новое видение государства не как универсального орудия, а как эффективного помощника в решении проблем. Сам Клинтон, похоже, осознает выпавшую на его долю историческую миссию - "спасти от крайностей государственное управление, чтобы оно смогло вновь стать прогрессивной силой". Именно в освобождении либеральной демократии от эксцессов либерального этатизма видится столь популярный сегодня среди политиков по обе стороны Атлантики так называемый Третий путь.

Изменение социального контракта неизбежно влечет и изменение самих президентских функций - перенос центра тяжести на более скромные функции политического менеджмента, кризисного регулирования и административного реформирования. А вместе с ними - и условий самого "президентского контракта". Клинтон - первый послевоенный президент, "нанятый на должность" благодаря своим деловым качествам и подходу к государственному управлению, а не как некий "моральный эталон" нации.

Выковавшийся в боях на выживание против консервативно оппозиционного конгресса клинтонизм, кажется, соединил в себе все, что так нравится американцам в идеологии обоих политических спектров: финансово консервативный - но при этом готовый инвестировать в человеческий капитал и "страховочную сеть" для "средней Америки"; социально "включительный" в отношении расовых, этнических и всех прочих меньшинств - но при этом нетерпимый к преступности и насилию в школах. В условиях экономического процветания, снижения преступности и зависимости от программ помощи в центре внимания подавляющего большинства американских избирателей - проблемы, в которых демократам нет равных: укрепление государственной пенсионной системы, расширение программ в области здравоохранения и образовательных возможностей. На долю традиционных "коньков" республиканцев - налогов, обороны и моральных ценностей - объективно выпадает лишь периферийное внимание.

К концу лета, когда, пройдя сквозь горнила партийных съездов, перед американцами предстанут два партийных кандидата - Гор и Буш, Гор сделает все, чтобы втянуть своего противника в бесперспективный для того спор о том, какая из партий сможет в лучшей мере обеспечить продолжение экономического процветания Америки, попутно представив его слишком консервативным в таких для американцев "эмоционально" заряженных вопросах, как свобода абортов и ограничение свободы продажи оружия. К тому же кандидат "средней Америки" Гор будет готов разыграть гамбит на поле самих республиканцев, показав, что предложенная ими программа налоговых сокращений подрывает столь любезные ее сердцу государственные программы и инициативы. Выигрыш в этом фундаментальном для Америки споре - позволить ли себе сокращение налогов за счет бюджетного профицита либо использовать его для решения стоящих на общественной повестке дня проблем, - не легкая и не столь лицеприятная задача, но мирные и благополучные времена на его стороне, и уже сегодня многие американские аналитики ставят на продолжение клинтонизма после ухода самого Клинтона┘