Андраник Мигранян
ВИЗИТ президента Ирана Хатами может стать поворотным не только в российско-иранских отношениях, но он может оказать серьезное влияние на отношения между Россией и США, так как за последние годы фактически прямые российско-иранские отношения являлись производной от российско-американских отношений. Практически на всех встречах комиссии Гор-Черномырдин и других российских премьеров с американским вице-президентом ставились вопросы о российско-иранских отношениях, особенно российско-иранском сотрудничестве в области ядерной энергетики и военно-технического сотрудничества. Во время встреч на высшем уровне между президентами России и США также всегда обсуждались вопросы российско-иранских отношений. Таким образом, российская политика по отношению к Ирану в значительной степени велась с оглядкой на США.
За последний год президент Путин пытается восстановить субъективность России в международных отношениях, вернуть нашему государству достойное место в мировом сообществе, приобрести большую уверенность и свободу маневра во внешней политике. Однако надо смотреть правде в глаза и признаться в том, что фактически за последнее десятилетие в отношениях Россия-США мы оказались в ситуации не столько даже Финляндии по отношению к Советскому Союзу, сколько, скорее, Польши, Болгарии или Чехословакии, отношения которых с СССР определялись "доктриной Брежнева". Я имею в виду то обстоятельство, что в соответствии с концепцией "финляндизации" финское руководство имело ограниченный суверенитет, но этот суверенитет имел ограничение только во внешней политике, и финны действительно проводили свою внешнюю политику с оглядкой на Москву. В то время как "доктрина Брежнева" предполагала вмешательство Советского Союза не только во внешнеполитические дела, но и во внутриполитические процессы бывших социалистических стран. Она задавала очень жесткие параметры, в рамках которых действовали власти бывших социалистических стран. В последние годы мы являемся свидетелями довольно жесткого контроля со стороны США над российской внутренней политикой, когда администрация США прямо и через международные финансовые институты выражает свои пожелания как по основным проблемам экономического развития, так и развития российского внутриполитического процесса. Еще более жесткие ограничения американская администрация старалась наложить на российскую внешнеполитическую деятельность. Вашингтон довольно жестко определял для Москвы список стран, с которыми можно иметь дело, и других, с которыми России настоятельно не рекомендовалось иметь дела, так как они занесены в черные списки и являются странами-изгоями, по представлениям американского государственного департамента.
Таким образом, России указывается, с кем, где, когда можно дружить и в каких сферах, а с какими странами вообще не должны устанавливаться отношения, особенно в военно-технической сфере. И если до недавних пор в Вашингтоне вызывали изжогу попытки Москвы устанавливать нормальные отношения с Ираком, Кубой, Ираном, Северной Кореей, то в последнее время там вызывает негативную реакцию развитие военно-технического сотрудничества уже с Индией и Китаем. Глобализация международных отношений понимается в Вашингтоне как усиление роли США в международных отношениях, когда Соединенные Штаты берут ответственность в единственном числе за судьбы мира, сами определяют политику, которую надо проводить по отношению к тем или иным странам, кого наградить, а кого наказать. Эта линия поведения становится все более очевидной, особенно после прихода к власти республиканской администрации, где политические стратеги придерживаются еще более явственной линии односторонних действий в международных отношениях. По всей видимости, для стратегов в администрации Буша игнорирование Совета Безопасности ООН и международного сообщества при принятии решений будет не единичным актом, как было при одностороннем принятии решения о бомбардировке администрацией Клинтона Югославии, а скорее станет нормой в международных отношениях, так как Соединенные Штаты считают, что они слишком сильны для того, чтобы с кем либо обсуждать те или иные решения, если они затрагивают, как они думают, их жизненные интересы.
Вот почему мне представляется, что визит иранского президента и попытка освобождения российско-иранских отношений от американской опеки являются очень серьезным испытанием для российской внешней политики. Вся проблема заключается в том, удастся ли поставить на самостоятельные рельсы российско-иранские отношения, на которых до сих пор все еще хотя и с оговорками, но удерживаются российско-китайские и российско-индийские отношения. Удастся ли, денонсируя меморандум Гора-Черномырдина 1995 года, добиться понимания Вашингтоном права и возможностей России и Ирана иметь полномасштабные торгово-экономические и научно-технические отношения без оглядки на США, или все-таки проведение этой линии наткнется на жесткое противодействие Вашингтона и обернется множеством проблем для России на других направлениях. Речь идет о форсированном выходе США из договора ПРО 1972 года, стимулировании дальнейшего расширения НАТО на восток, создании серьезных проблем для России по выплате внешних долгов, по урегулированию отношений с Международным валютным фондом, Парижским клубом кредиторов, создании множества проблем на постсоветском пространстве, более активном вмешательстве во внутренние дела России. В качестве повода может быть использована как Чечня, так и попытки Путина консолидировать власть и восстановить контроль над государственными, информационными, финансовыми и материальными ресурсами. Усилия Путина в этом направлении могут быть интерпретированы Вашингтоном как стремление российских властей установить авторитарный режим, о чем и так кричат многие наши радикал-либералы и что с удовольствием повторяется западными аналитиками и рядом высокопоставленных государственных чиновников.
Естественно, что в сложившейся ситуации Россия не заинтересована в создании новых разделительных линий в мире, усилении напряжения между Москвой и Вашингтоном. Одновременно Россия не может мириться с тем, что ограничения "доктрины Брежнева", наложенные Вашингтоном на Москву, не позволяют России восстановить свою субъективность в международных отношениях, усилить свою роль и значение в мире. Однако Россия вынуждена идти на максимально активное взаимодействие с Ираном. Тем более если учесть, что Иран для России является стратегическим союзником в двух взрывоопасных и наиболее уязвимых для России зонах, в которых и так уже имеется множество межэтнических и межгосударственных конфликтов и где может быть радикально перестроена вся геополитика и по-новому организованы как транспортные коридоры, так и товаропотоки. Речь идет о Средней Азии, где Россия успешно сотрудничает с Ираном по предотвращению расширения конфликтов в Афганистане и Таджикистане, переноса этих конфликтов на территорию Узбекистана, Киргизии, и о Кавказе, где иранский фактор является очень важным для достижения стабильности в регионе.
Попытки Вашингтона исключить Иран из международного сообщества не дали ощутимых результатов. Да и опыт всего XX века показывает, что попытки изоляции Советского Союза, затем многих стран-изгоев, включая даже Кубу, страну без ресурсов и под боком США, - бесперспективное занятие. Я думаю, что на данном этапе не в интересах Вашингтона увеличение числа стран-изгоев и также не в интересах США попытки загнать эти страны в угол, требуя от них полного повиновения как от стран, потерпевших сокрушительное поражение и капитулировавших перед США, вместо того, чтобы попытаться их интегрировать в новые международные отношения с учетом их интересов и на основе определенных компромиссов.
Сегодня складывается впечатление, что американская администрация в выборе между интеграцией и адаптацией отдает предпочтение концепции адаптации для таких стран, как Россия, Иран, Ирак, возможно, Китай, Индия и ряд других. Это означает, что отношения с этими странами, их национальные интересы, их озабоченности и проблемы не будут серьезно приниматься во внимание при принятии Вашингтоном решений, серьезно затрагивающих интересы этих стран. Они должны адаптироваться к новому миру на жестких условиях США как побежденные страны, с интересами которых никто не собирается считаться, и на тех условиях, на которые им укажут. Это очень опасная политика, которая загоняет в угол множество стран мира, и она, конечно, будет способствовать росту недовольства у этих изгоев подобным бесцеремонным доминированием Вашингтона в международных отношениях. Если Россия не сможет самостоятельно, без оглядки на Вашингтон, проводить политику с Ираном, то Москва вызовет, естественно, недоверие со стороны Тегерана по поводу надежности, перспективности и предсказуемости в отношениях между Россией и Ираном и вынудит последний найти себе иных партнеров в мире, которые в меньшей степени будут оглядываться на Вашингтон в осуществлении торгово-экономического и военно-технического сотрудничества. Уверен, что как общественность Ирана, так и политический класс с большим интересом будут наблюдать, каким образом будут реализовываться договоренности, достигнутые в Москве на встрече на высшем уровне между двумя президентами Путиным и Хатами, и какая будет реакция Вашингтона на эти договоренности, удастся ли России, не испортив отношений с Соединенными Штатами, все-таки вывести российско-иранские отношения на самостоятельную колею и добиться принятия Вашингтоном самостоятельного измерения российско-иранских отношений. Это будет серьезным испытанием как для Вашингтона, так и для Москвы. Мне представляется, что если России не удастся добиться этого и она снова поддастся нажиму США, то это неминуемо приведет к дальнейшему уменьшению роли и значения России как фактора в международных отношениях и нанесет сильнейший удар перспективам российско-иранских отношений, одновременно Россия перестанет быть привлекательной и для других стран, которые сегодня не в состоянии самостоятельно или же во взаимодействии с другими противостоять грубому нажиму Вашингтона. Если России все же удастся выпутаться из оков "доктрины Брежнева" по-вашингтонски, то тогда она увеличит собственную капитализацию в международных отношениях, попытается стать фактором, с которым Вашингтон в большей степени будет готов считаться и конструктивно взаимодействовать.
Несколько лет назад на одной из конференций в Вашингтоне американские политические стратеги говорили, что они всерьез воспринимают ту или иную страну и стараются учесть ее интересы тогда, когда они видят определенную угрозу для своих интересов и для своей страны, как это имело место с Советским Союзом в течение длительного периода времени и как сегодня имеет место в случае с Китаем, который уже назначили в качестве главного вызова в ХХI веке могуществу и влиянию Соединенных Штатов. Это говорит о том, что у нас не должно быть никаких иллюзий нормального спокойного интегрирования России в новые международные отношения. Если не будет достаточной силы и достаточного влияния, то Вашингтон будет заставлять как Россию, так и другие страны незападного мира не интегрироваться, а адаптироваться к новому глобальному мировому порядку, где безраздельно пока что доминируют Соединенные Штаты.
Как говорил лорд Эктон в ХIХ веке: "Любая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно". Это утверждение справедливо применительно к власти внутри отдельных государств и тем более справедливо в международных отношениях. Если сегодняшняя глобализация приведет к тотальному доминированию США в мире, это будет означать множество действий наподобие бомбардировок Югославии и Ирака. На этом, видимо, новая американская администрация в обозримом будущем не остановится. Чувствуя собственное превосходство и будучи опьяненной своей силой, военными и политическими возможностями, она всегда будет подвержена искушению в отношениях с неинтегрированными в западное сообщество странами выступить в роли прокурора, судьи и одновременно палача. Вот почему даже в интересах самих Соединенных Штатов необходимо, чтобы в мире были достаточные силы вне жесткого контроля Вашингтона не для того, чтобы выступить против США или нанести им ущерб, а для того, чтобы не допустить произвола со стороны оставшейся единственной сверхдержавы, которая, не чувствуя никаких препятствий и преград на своем пути, может творить беспредел в международных отношениях.
Именно исходя из этих прагматических целей России следовало бы быть последовательной в попытках установления самостоятельных российско-иранских отношений, сохранении и укреплении своих отношений с Индией, с Китаем. Только на этом пути Россия усилит собственную капитализацию и станет фактором, с которым будут считаться в мире. В ХХI веке, как и в ХХ, скорее всего не будет места альтруизму, что бы ни говорили демагоги и лицемеры о примате морального измерения над материальным. Иначе Россия навсегда потеряет шансы и возможности быть реально интегрированной в новые международные отношения, так как после распада Советского Союза эти последние десять лет "демократических преобразований" она оказалась еще меньше интегрированной в новый мировой порядок, чем это имело место при наличии Советского Союза в период холодной войны. Вот почему визит Хатами и российско-иранские отношения выходят далеко за рамки отношений между двумя странами и являются фактором установления контуров новой внешней политики. И в зависимости от того, как эти отношения будут для нас развиваться, станет очевидным, какие тенденции в международных отношениях станут доминирующими. То ли постепенное формирование нового баланса сил, установление реальной многополярности, то ли безраздельное доминирование США и распространение "доктрины Брежнева" по-вашингтонски на весь мир.
