Павел Саркисьян Исполнилось две недели со дня избрания Абдуллы Гюля президентом Турции. Уже сейчас можно говорить о том, что многие прогнозы относительно внутриполитической ситуации сбываются. Несмотря на сравнительно недолгий срок нахождения Гюля у власти, очевидно, что между основными действующими силами – националистами и исламистами – отношения складываются весьма непросто.
Повод для такого заключения появился уже в день избрания Абдуллы Гюля на пост президента. Так, ни один представитель командования вооруженных сил не присутствовал в парламенте во время принятия присяги. И это первый подобный случай за всю историю республики.
Президент старается всемерно демонстрировать расположение к военным. Незадолго до избрания Гюль заявлял, что на посту министра иностранных дел он приобрел опыт успешного и регулярного сотрудничества с руководством вооруженных сил по ряду важных вопросов. А после избрания Гюль нанес визит в военную академию в Анкаре.
Никогда прежде вооруженные силы Турецкой Республики, являясь едва ли не самым влиятельным институтом власти в стране со времен Ататюрка, не оставались в одиночестве на политической арене. Сегодня же по итогам выборов посты президента, премьера и спикера парламента принадлежат их оппонентам – исламистам. Между тем усиление роли армии сейчас представлялось бы логичным, так как наблюдается серьезное обострение одной из наиболее сложных внутренних проблем – курдской. В юго-восточные провинции, в частности к границам с иракским Курдистаном, стянуты крупные подразделения вооруженных сил страны.
Турция – восточная страна, и церемониальные традиции имеют в ней особое значение. Например, начальник генштаба Бююкканыт все же поздравил Гюля с избранием на пост главы государства, но сделал это 10 сентября, то есть спустя почти две недели после подведения итогов голосования, во время аудиенции с президентом. В условиях политической культуры Турции этот эпизод свидетельствует о наличии очень серьезного конфликта между военным и гражданским руководством страны.
Очевидно, что долго такая ситуация сохраняться не может. Сложно предугадать, к чему могут привести эти противоречия. Если на октябрьском референдуме по внесению изменений в Конституцию избиратели поддержат инициативу исламистов о сокращении политических полномочий вооруженных сил, это будет означать закат эпохи кемализма – государственной идеологии Турции. Согласится ли с таким результатом армия, выступающая как гарант главенства этой идеологии? Решив ослабить позиции генштаба и добиться фактической монополии на власть в стране, тандем Гюль–Эрдоган начал весьма рискованную игру. А ведь еще сравнительно недавно, в 1997 году, они, являясь активными участниками политических процессов, уже были свидетелями (четвертого) военного переворота.
Авторитет действующего правительства сегодня достаточно высок, и очень вероятно, что избиратели поддержат его предложение по новому определению статуса армии. В настоящее время генштаб стоит перед непростым выбором. С одной стороны, говорить с позиции силы с Гюлем и Эрдоганом, которые добились начала переговоров с Брюсселем о вступлении в ЕС, означает надолго забыть о европейской интеграции. С другой стороны, смириться с результатами референдума – значит отдать будущее страны на откуп исламистам. Что армия посчитает меньшим злом?
Теоретически у правительства есть способ более мягкого, хотя и долгого решения вопроса, касающегося вооруженных сил. Например, можно попытаться постепенно расставить на ответственные армейские посты офицеров и генералов, симпатизирующих нынешней власти. Вместе с тем до референдума остается все меньше времени, но никто из представителей власти пока даже и не намекал на возможность снятия этого вопроса с голосования.
Гюль и Эрдоган убеждают военных в том, что они не собираются исламизировать Турцию, и напоминают, что сделали для сближения с Европой больше, чем их оппоненты-западники. Кроме того, как раз на сокращении политических полномочий армии настаивает Брюссель. Все эти обстоятельства добавляют неопределенности в турецкую внутриполитическую интригу. Армия заняла выжидательную позицию, так как ее руководство осознает, что цена ошибки может быть очень высокой.
