Игорь Максимычев
Фото Reuters
Итоги референдума в Великобритании о выходе из состава ЕС стали мировой сенсацией, заслонить которую не смогли даже трагедия Ниццы и военный путч в Турции. Еврооптимисты пытаются разобраться в причинах брекзита и предсказать грядущие перемены. В центре дискуссий стоит вопрос: кем отныне стала Великобритания для ЕС – союзником, компаньоном, торговым партнером или посторонним? Но главная проблема кроется в другом: ребром встал вопрос, как трактовать ЕС – как проект завтрашнего дня Старого Света или устаревшую и ненужную модель?
За полвека бюрократический монстр Евросоюза наловчился отлучать от Союза страны, не подпадающие под его стандарты. Теперь же великая ядерная держава, которую с огромным трудом удалось заманить в ЕС, отвернулась от Брюсселя, продолжающего делать вид, что брекзит никак не скажется на его будущности. Именно здесь кроется причина плохо скрываемого бешенства, которое брекзит вызвал у самозваных распорядителей континента. Однако за критикой и филиппиками в адрес британских евроскептиков и самого Дэвида Кэмерона, остававшегося преданным сторонником членства в ЕС, лежит страх, что у Великобритании вскоре найдутся подражатели. Удивительно, но колеблющихся в стане ЕС набралось неожиданно много.
Главный просчет Кэмерона состоял в том, что он рискнул прибегнуть к референдуму – единственному по-настоящему демократическому способу решения фундаментальных общественных проблем. И теперь европейские политики, требующие «высшей меры наказания» для Великобритании, шарахаются от любой формы прямой демократии как черт от ладана. Президент бундестага ФРГ Норберт Ламмерт (ХДС) недавно квалифицировал референдумы вообще как ненужные, а проводящих их политиков назвал трусами, и это не случайная обмолвка.
Общей чертой большинства членов ЕС является то, что на протяжении продолжительных периодов истории они были лишены суверенитета и подчинялись иноземным властителям. Единственным значительным исключением была как раз Британия, в последний раз подвергшаяся вторжению извне в далеком 1066 году (нашествие норманнов). Заслуживают упоминания также Нидерланды, с оружием в руках завоевавшие признание своей независимости от испанского короля по условиям Вестфальского мира 1648 года. В прошлом выделялась врожденным чувством национального самосохранения Франция, однако разгром 1940 года и последующая пятилетняя германская оккупация сильно ее подорвали.
Дефицит длительного исторического опыта самостоятельного существования привел к тому, что большинство стран – членов ЕС просто не знали, что им делать с суверенитетом, когда он неожиданно обрушивался на них в результате тех или иных перемен. Итогом становились судорожные поиски, в чью пользу отказаться от непривычной для них обузы – лучше всего в обмен на определенные земные блага. Франция сохраняла самостоятельность, пока страной правил генерал Шарль де Голль, возглавивший в свое время сопротивление нацистам. Преемники генерала сразу же приступили к демонтажу его наследия (правда, довести этот демонтаж до логического завершения им пока не удалось). В целом сохранили способность отстаивать свои национальные интересы Нидерланды, с самого начала участвовавшие в составе Бенилюкса в создании Общего рынка. В частности, на референдуме в июне 2005 года их граждане отклонили проект европейской Конституции, которая должна была привести к созданию чего-то вроде Соединенных Штатов Европы.
Путь Великобритании в Евросоюз был особенно трудным и извилистым. Англичане долго присматривались к Общему рынку и торговались ради получения индивидуальных условий. В период членства в ЕС они последовательно отбивали попытки придать процессу европейской интеграции характер «сверхгосударства». Так что сделанный брекзит стал результатом не случайного стечения обстоятельств, а фундаментального настроения общества и его демократических традиций.
Помимо осложнений, вызываемых неумением обращаться со своим суверенитетом, огромное влияние на поведение европейских политиков оказывает колониальное прошлое, оставившее неизгладимый след в психике и этике властной элиты. Поведенческие нормы этих людей определяются альтернативой – либо ты барин, либо слуга, отсюда две модели: или господствовать над другими, или самим идти в услужение кому-либо. И здесь брекзит играет неоценимую позитивную роль, ослабляя усердие большинства членов ЕС по части сохранения основ внешней политики, сконцентрированной на услужении Вашингтону.
Пренебрежение собственными национальными интересами не обходится Евросоюзу без потерь. Например, в ФРГ, которая сменила Великобританию в качестве троянского коня США в Европе, традиционные политические партии растеряли после 1990 года половину своего списочного состава. И в этом отношении политические элиты Великобритании стоят особняком: только британские парламентарии набрались мужества публично признать, что решение Тони Блэра поддержать американскую интервенцию 2003 года в Ираке было ошибочным.
Не меньшим рудиментом выглядит избранный ЕС способ улаживания проблем, заключающийся в поиске внешнего врага, на роль которого назначили Москву. Российские контрмеры в связи с активностью НАТО у наших границ объявляются угрозой «мирным европейцам», а выполнение выраженной на референдуме воли крымчан – аннексией. Даже в брекзите критики узрели руку Москвы. Конечно, мы не можем скрыть отсутствия скорби по поводу отставки русофоба Филипа Хаммонда, но от этого до вмешательства в чужие внутренние дела – дистанция огромного размера.
Брекзит означает не только встряску, но и широко открытое окно возможностей. Великобритания приобретает удобный случай увеличить свое влияние на мировую политику, а Евросоюзу предоставляется еще один шанс стать защитником европейских, а не навязанных извне интересов. Многое будет зависеть от того, воспользуется ли ЕС этим шансом, и если да, то в какой степени. Лакмусовой бумажкой станут отношения ЕС с Россией. Именно они продемонстрируют, окажется ли брекзит началом конца ЕС или же концом неудачного начала прежнего союза, за которым должен последовать новый старт общеевропейской интеграции. Отпущенное историей время для строительства подлинной Большой Европы небесконечно.
