Владимир Мухин
Фото с официального сайта Минобороны России
РФ и Сирия наконец-то подписали документы, согласно которым размещение российских войск в этой стране обретает юридический статус. Однако некоторые аспекты соглашения вызывают вопросы. К примеру, еще в октябре 2016 года статс-секретарь – заместитель министра обороны РФ Николай Панков объявил, что проходит межведомственное согласование проект российско-сирийского соглашения о создании в средиземноморском порту Тартусе на постоянной основе базы Военно-морского флота (ВМФ) России. Но, похоже, базы не будет.
Все, о чем договорились стороны, это подписание соглашения о расширении уже существующего 720-го пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) ВМФ России. В документе определен новый регламент захода военных кораблей РФ в территориальные и внутренние воды, а также порты Сирии. Одновременно в ПМТО их может быть не более 11 боевых единиц, включая военные корабли с ядерной энергетической установкой (при условии соблюдения ядерной и экологической безопасности). Входят ли в этот состав, к примеру, атомные подводные лодки, в соглашении не говорится. Дамаск будет жестко контролировать приход и уход российских кораблей в своих терводах, поскольку российское командование обязано заблаговременно (не позднее чем за 12 часов при входе и за 6 часов до выхода) уведомлять об этом уполномоченный орган Сирии. Это условие действует даже в случае «оперативной необходимости», правда, уведомлять сирийские власти тогда надо в более короткие сроки – «не позднее чем за три часа до выхода, в экстренных случаях – за один час до выхода».
Соглашение о новом статусе ПМТО – важный и нужный документ, согласно которому без арендной платы Сирия разрешает строить и эксплуатировать причалы, склады, помещения, укрытия и другие объекты недвижимости в Тартусе. Но в отличие от аналогичного соглашения от 2 июня 1983 года документ не бессрочный, а ограничен временными параметрами. «Настоящее соглашение действует в течение 49 лет и автоматически продлевается на последующие 25-летние периоды, если ни одна из сторон не менее чем за один год до истечения очередного периода не уведомит в письменной форме по дипломатическим каналам другую сторону о своем намерении прекратить его действие», – говорится в документе.
То есть отныне, если сирийское руководство не захочет иметь у себя в Тартусе модернизированный ПМТО ВМФ, уже через год российского военно-морского присутствия там не будет.
Заметим, что такое положение появилось и в подписанном 18 января 2017 года дополнительном протоколе к Соглашению о размещении российской авиационной группы в Сирии. Само соглашение было подписано еще в августе 2015 года, за месяц до ввода в Сирию российской группировки, когда режим Башара Асада был на грани падения. По этому документу, Дамаск согласился на бессрочный статус пребывания подразделений РФ в Хмеймиме, а также обустройство и функционирование там возведенных на российские деньги военных объектов. Соглашение, как известно, только в октябре 2016 года ратифицировали. И вот вдруг появляется дополнительный протокол к нему, который ограничивает пребывание Воздушно-космических сил в Сирии временными рамками. И если Дамаск захочет, то уже через год российской авиабазы в республике не будет.
Военно-дипломатические источники «НГ» отмечают, что более жесткие требования Дамаска к пребыванию российских ВМФ и авиации в Сирии появились в результате негласного воздействия на сирийское руководство со стороны Ирана. Тегеран болезненно относится к усилению роли РФ на Ближнем Востоке, его не устраивает то, что к урегулированию конфликта в Сирии Москва подключает Турцию и планирует активно взаимодействовать с США и другими странами, входящими в коалицию.
Тегеран был недоволен появившейся в октябре 2016 года в российских СМИ информацией о том, что РФ готовит с Сирией проект договора о создании в Тартусе полноценной военно-морской базы. Уже в ноябре 2016 года начальник Генштаба ВС Исламской республики генерал-майор Мохаммад Хосейн Багери заявил, что и Военно-морским силам Ирана скоро могут потребоваться базы в Сирии и Йемене. По его словам, «создание баз, расположенных далеко от иранской территории, имеет почти такой же эффект сдерживания, как атомная бомба. Только гораздо более сильный».
«Непонятно, зачем нашим СМИ надо было тиражировать информацию о том, что Москва готовит с Дамаском соглашение по базе ВМФ в Тарусе. Негласно сразу обозначились противники этого документа», – сказал «НГ» военный эксперт генерал-лейтенант Юрий Неткачев. Он считает, что в нынешних условиях вся важная военно-дипломатическая информация, особенно в области военных отношений и военно-технического сотрудничества, должна иметь гриф «секретно». Как полагает эксперт, в переговорах со своими потенциальными военными союзниками Россия должна думать и о последствиях. «Мы помогли Вьетнаму в его борьбе против китайских захватчиков в 1979 году и Ханой подписал с СССР договор о военно-морской базе в Камрани. Аренда базы была безвозмездной. Мы хорошо базу обустроили. Но прошло время, под нажимом США и тех же китайцев Вьетнам стал требовать от России арендной платы за эксплуатацию этой базы. В результате мы ушли из Камрани ранее срока завершения подписанного с Ханоем соглашения. То же самое произошло с Кубой. Как бы у нас с Сирией так же не получилось», – считает Неткачев.
