Станет ли ИГ "третьей силой" в Ливии

Халифа Хафтар рискует скоро потерять хорошее расположение аравийских столиц. Фото со страницы ВС Ливии в Facebook

В начале апреля этого года главнокомандующий Ливийской национальной армией (ЛНА) Халифа Хафтар начал наступление на столицу страны Триполи с целью молниеносным ударом выбить оттуда силы, лояльные признанному ООН Правительству национального согласия (ПНС) во главе с Файизом Сараджем. Однако блицкриг не удался. Начались затяжные бои с многочисленными жертвами среди гражданского населения.

Страна столкнулась с самой серьезной эскалацией насилия со времен свержения режима Муаммара Каддафи. Многое из того, что удалось достичь за последние годы огромными усилиями всех заинтересованных сторон в урегулировании ливийского кризиса, оказалось разрушенным. Напомним, несмотря на существование в Ливии нескольких центров власти, конфликт между ними ни разу не перешел в вооруженную фазу. Противоборствующим сторонам удавалось как-то сосуществовать. За это время несколько был снижен градус насилия в обществе. Экономическая жизнь страны хоть и медленно, но начала восстанавливаться. Добыча нефти вышла на уровень 1,2 млн барр. в сутки, а в банковском секторе были сделаны обнадеживающие шаги к постепенному объединению востока и запада страны. Начали восстанавливаться и международные связи Ливии.

Сейчас же, пользуясь тем, что ливийцы не могут определиться, кто у них главный в стране, вновь активизировались структуры «Исламского государства» (ИГ, запрещено в РФ). Напомним, что его лидер Абу Бакр аль-Багдади официально признал присутствие группировки в Ливии в ноябре 2014 года. К середине 2015 года она контролировала порядка 5% территории страны. В ее рядах насчитывалось до 5 тыс. боевиков. Центром считался город Сирт. После его потери в 2016 году руководство ИГ в Ливии сделало соответствующие выводы. Была проведена реорганизация структуры, уточнены цели, стратегия и тактика действий, системы финансирования и вербовки новых сторонников.

С 2018 года ИГ в Ливии стало вести войну «на истощение». В качестве объекта нападения было избрано ПНС ввиду того, что оно было признано ООН и символизировало собой восстановление государственности в Ливии и начало политического процесса по урегулированию ливийского кризиса, чего так боятся не только в ИГ, но и в других джихадистских группировках. При этом ЛНА Хафтара, несмотря на его резкую антиджихадистскую позицию, ударам ИГ не подвергалась.

Пользуясь тем, что сейчас две самые крупные политические группировки столкнулись в жестком противоборстве, боевики ИГ с началом наступления Хафтара на Триполи резко активизировались. Каждую неделю приходят сообщения об атаках теперь и на растянутые коммуникации ЛНА и ее удаленные военные базы. В одном из видеообращений Абу Бакр аль-Багдади похвалил своих сторонников в Ливии за активизацию действий.

В рядах западных военных и политиков слышатся голоса, что ИГ может стать «третьей силой» в борьбе за Ливию. Однако вряд ли оно повторит успех предыдущих лет, когда ему удалось взять под контроль Сирт. Местные общины получили тогда неплохую прививку от жестокости ИГ. Тревожит другое: операции организации приобретают широкий пространственный размах. Неожиданные удары, сообщения о которых приходят еженедельно, игиловцы наносят как в пустынных районах, так и на побережье. Буквально на днях боевики совершили нападение на нефтяное месторождение Зелла в юго-западной части Ливии.

ИГ в Ливии больше не владеет теми десятками миллионов долларов, что получило в результате ограбления банков, и не в состоянии ежемесячно платить, как в 2014–2016 годах, заработную плату своим боевикам. В результате численность ИГ в Ливии сократилась. Сколько их, точно не знает никто. Это вынуждена признать даже разведка армии США. Тем не менее эффективность нападений боевиков ИГ повысилась. В новых условиях организация изменила тактику действий. За счет хорошо организованной разведки игиловцы стали наносить точечные удары. В атакующих группах, как правило, насчитывается 10–20 боевиков. Внезапная атака с массированным огневым воздействием по конкретным целям и не менее стремительный уход. Все в совокупности при относительно небольших затратах дает соответствующий эффект.

Основными источниками пополнения финансовых средств в данный момент являются: поборы с местного населения за счет выставления временных КПП на дорогах; похищения людей с целью получения выкупа за них, контрабандная деятельность. ИГ, причем не только в Ливии, но и в других регионах мира – в Афганистане, Ираке, Сирии, Африке – берет под свой контроль наркопотоки и маршруты миграции в страны Евросоюза, а это огромные деньги.

Что касается национального состава боевиков ИГ в Ливии, то, по данным ряда западных источников, примерно 80% из них иностранцы. Среди них есть представители Чада, Нигера, Сенегала, Гамбии, Ганы, Эритреи, Мали, Саудовской Аравии, Палестины, Марокко, Туниса, Алжира, Мавритании, Йемена. Большинство составляют выходцы из беднейших африканских стран. На командных постах до недавнего времени доминировали тунисские джихадисты.

В 2014 году ИГ в Ливии создало три своих так называемых вилаята: Аль-Феццан (юг страны), Аль-Барак (восток) и Аль-Тараблус (запад). Они, в свою очередь, были разделены на более мелкие районы. Сейчас же, с переходом к тактике партизанских действий, они, как считают некоторые иностранные специалисты в области противодействия терроризму, реорганизованы в автономные ячейки. Это позволяет повысить не только оперативность действий, но и эффективность мер маскировки и безопасности.

В условиях восстановления ИГ своих возможностей ливийским лидерам, если они действительно озабочены восстановлением государственности, следовало бы наконец понять, откуда на самом деле исходит реальная угроза. Но для начала надо прекратить боевые действия. Уже для всех понятно, что военного решения кризиса нет. Нет силы, способной единолично взять власть в стране, нет и общенационального лидера. Политический партикуляризм переплетается с территориальной фрагментацией. Вывод очевиден: либо договариваться, либо ждать, когда черный флаг ИГ появится на улицах Триполи.