Дипломатия гибридной войны

Графика pixabay.com

В условиях существенного обострения обстановки в мире все большую значимость приобретает проблема сохранения стратегической стабильности с целью недопущения перехода противостояния к наиболее угрожающей ситуации, к потере управляемости обстановкой, особенно к ситуации ядерного конфликта, когда встанет вопрос о применимости ядерного оружия.

По мнению академика РАН Андрея Кокошина, «стратегическую стабильность можно рассматривать как обеспечение политико-военных, оперативно-стратегических и военно-технических условий, минимизирующих опасность возникновения конфликтных и кризисных ситуаций, которые могли бы поставить вопрос о военных действиях с применением ядерного оружия».

При решении задачи поддержания стратегической стабильности особая роль принадлежит дипломатии, которая призвана своими методами и средствами не только реализовывать внешнеполитические решения, направленные на достижение этой цели, но и активно формировать их. В конце XX – начале XXI века важным для дипломатии стало приспособление к радикальным изменениям системы международных отношений, произошедшим в результате окончания холодной войны и развития новых глобальных процессов. При этом урегулирование конфликтов и кризисных ситуаций стало одной из наиболее актуальных задач дипломатии.

Американский эксперт Джозеф Монтвиль определил в свое время эту задачу как «неофициальное, неформальное взаимодействие между членами враждебных друг другу общностей или наций, целью которого является разработка стратегий, оказание влияния на общественное мнение, а также организация человеческих и материальных ресурсов, которые могли бы способствовать разрешению конфликта». Традиционно первоочередные усилия дипломатии направляются на формирование рабочих отношений между представителями враждующих сторон на личном уровне; повышение адекватности восприятия; формирование представлений о конфликте с точки зрения противоположной стороны и, наконец, на разработку стратегий возможных вариантов решений урегулирования конфликта с упором на развитие экономического сотрудничества.

Дипломатам XXI века приходится заниматься урегулированием конфликтов в условиях глобальной тенденции, которая ведет к стиранию различий между состоянием войны и мира. К числу подобных конфликтов относится гибридная война, особенности которой вносят существенные коррективы в осуществление дипломатических функций.

Во-первых, гибридная война не объявляется, что лишает дипломатию традиционной «точки отсчета» начала конфликта и соответственно активизации миротворческих усилий. Государство-агрессор в течение определенного времени не раскрывает себя, не проводит масштабных мобилизационных мероприятий, стремится вести войну чужими руками, использует наемников, частные военные компании, активизирует действия внутренних иррегулярных формирований, «пятой колонны» и агентов влияния.

Во-вторых, в гибридной войне нет сторон, которые в традиционной войне являются носителями конфликта, в то время как в международно-правовых документах считается, что конфликт как фаза противоречия возможен лишь тогда, когда его стороны представлены субъектами. Где субъекта нет – не может быть конфликта; кроме того, в гибридной войне не существуют понятия «фронт» и «тыл». Таким образом, адекватность восприятия конфликта на международном и национальном уровнях оказывается неоднозначной.

В-третьих, финансово-экономическая и информационная сферы, киберпространство являются важнейшими средами, в которых разворачиваются операции гибридной войны, в то время как в международном праве понятие агрессии, враждебных действий в экономической, информационной и кибернетической сферах нуждается в уточнении.

И, наконец, тщательного изучения в контексте обеспечения стратегической стабильности заслуживают вопросы использования традиционных дипломатических механизмов ограничения и самоограничения для предотвращения гибридной войны как многомерного скрытого конфликта, обладающего сложной внутренней структурой и протекающего в виде интегрированного противостояния, не имеющего определенного статуса.

Сущность гибридной войны, как и всякой другой войны, состоит в перераспределении ролей субъектов политического процесса на глобальном или региональном уровне. Однако достижение целей гибридной войны осуществляется преимущественно невоенными средствами, без оккупации поверженной страны, разрушения ее инфраструктуры и массовой гибели населения. Стратегии гибридной войны позволяют добиться многих ее целей при минимальном уровне военного насилия, за счет концентрированного давления в финансово-экономической, информационно-коммуникационной сферах и использования кибероружия.

Задача дипломатии по разработке стратегий возможных вариантов урегулирования гибридного военного конфликта в существенной степени осложняется размытыми и зыбкими линиями разграничения между войной и миром, внутренними и внешними угрозами национальной безопасности, дозволенными и недозволенными формами борьбы, между защитниками и разрушителями международного права.

Наряду с этим комплексная взаимозависимость мира и многомерность современных конфликтов, обусловленные глобализацией и информационно-коммуникационной революцией, настоятельно требуют выработки единой согласованной по дипломатическим каналам объединительной позиции, направленной на урегулирование конфликтных ситуаций и развитие сотрудничества. Выработка такой позиции предъявляет жесткие требования к способности дипломатов действовать в пространстве многомерного гибридного конфликта, к наличию у них компетенций, необходимых для улаживания противоречий в финансово-экономической, информационно-психологической сферах, предотвращения конфронтации в киберпространстве.