Березовский сыграл на балалайке

Победитель Конкурса Чайковского 1990 года и один из самых востребованных на Западе русских пианистов Борис Березовский в последнее время все чаще выступает в России. В Филармонии Екатеринбурга он уже второй раз провел свой именной фестиваль, который продлился 4 дня: звучала музыка Листа, Бартока, Энеску, Кодая, фольклорные мотивы….В нем приняли участие известные музыканты из разных стран: скрипачи Дебора Немтану (Франция) и Никита Борисоглебский, пианисты Юрий Фаворин, Алексей Петров, альтистка Эллина Пак, Уральский филармонический оркестр и екатеринбургские солисты. В качестве экзотического блюда выступал Квинтет Леонарда Йордаша, династический музыкальный ансамбль из Румынии, главным инструментом которого являются венгерские цимбалы. Кроме концертов с довольно серьезной академической программой в филармоническом кафе впервые работал вечерний фестивальный клуб, где те же музыканты (включая неутомимых румынских цыган) музицировали в непринужденной атмосфере, а порой представали в необычных амплуа, например, сам Березовский сыграл на балалайке!

О фестивале и многом другом удалось побеседовать с его художественным руководителем Борисом Березовским.

Сегодня именные фестивали в моде: Спиваков, Башмет, Мацуев проводят свои в самых разных городах. Вы тоже решили ей следовать?

Борис Березовский: Фестиваль легче устроить музыкантам, достигшим определенной известности. Одни слушатели идут на композиторов, другие – на исполнителей, их всегда где-то 50 на 50. В определенном возрасте я понял: настало время сделать что-то значимое.

Одновременно с вашим фестивалем Вадим Репин презентовал новый фестиваль на своей родине в Новосибирске. А почему Вы решили делать свой именно в Екатеринбурге?

Борис Березовский: Екатеринбург – город, который я очень люблю, в каком-то смысле это моя территория, одна из важнейших стратегических, геополитических музыкальных точек. И я не мыслю без него свой график выступлений. Все началось очень давно, с нашего сотрудничества с Уральским филармоническим оркестром и его главным дирижером Дмитрием Лиссом. Сегодня мы – большие друзья, постоянно выступаем вместе на фестивалях, в разных странах и городах, записали не один диск. Естественно, УАФО под управлением Лисса – главный участник моего фестиваля в Екатеринбурге, оркестр открывал и закрывал фестиваль.

А как вы вообще нашли друг друга?

Борис Березовский: Как ни странно я познакомился с оркестром в Петербурге, уже больше 10 лет назад. Меня попросили сыграть с ними Концерт Рахманинова, мы отыграли, и во втором отделении я пошел слушать его же Третью симфонию. Я был совершенно поражен. Мне первый раз в жизни понравилась эта симфония, было невероятно сильное впечатление от этого концерта, и с тех пор я стараюсь как можно чаще работать с этим коллективом, люблю и ценю их.

Второй концерт Рахманинова вы сыграли с ними бессчетное число раз, а как вообще не устать от повторов, где заново взять эмоций?

Борис Березовский: Когда я играю Рахманинова, то обычно представляю русскую природу, разные красивые пейзажи, а от природы ведь устать невозможно. Я вообще большой поклонник природы.

На самом деле это был не второй, а уже третий ваш фестиваль в Екатеринбурге. Четыре года назад был еще один, посвященный не слишком популярному, но нежно любимому вами Метнеру. Почему только однажды?

Борис Березовский: Я просто понял, что мне не удастся увлечь публику Метнером настолько, насколько люблю его я. И сейчас я по-прежнему играю Метнера, но уже не очень глубоко залезаю в дебри, ограничиваюсь Сказками и Романсами, возможно, когда-нибудь еще придет время других пластов его музыки.

У вашего фестиваля в Екатеринбурге есть какая-то генеральная идея?

Борис Березовский: Да, обретение корней. В наше время, когда все идет к глобализации, а значит – к нивелированию национальных, этнических, локальных особенностей музыки, мне как артисту хотелось бы немного противостоять этому процессу. Ведь все самое лучшее в музыке имеет национальную природу. В музыке всегда важно влияние фольклора, который я обожаю. Без корней великого искусства просто не бывает. В этот раз фестиваль посвящен музыке Венгрии и Румынии, и нужно вспомнить, что композиторы Барток и Кодай были фольклористами, проводили месяцы в экспедициях, и делали это не по заданию, а по велению сердца. И даже Лист, который больше воспитывался в немецкой традиции, постоянно возвращался к своим венгерским истокам. В любом случае, именно этот такой подход к музыке делает мою жизнь интересной и осмысленной.

Как возник конкретный территориальный аспект – Венгрия и Румыния?

Борис Березовский: Я очень люблю румынскую фольклорную музыку, и даже, я бы сказал, цыганскую. Не менее интересно все, что связано с венгерской национальной традицией. В этих странах есть много музыки, которая мне стала более понятной, благодаря обнаруженным связям с фольклором. Это очень эмоциональная, живая музыка, сегодня она нам очень нужна.

По какому принципу вы вступаете в исполнительские союзы, в ансамбли,по какому принципу приглашаете музыкантов?

Борис Березовский: Это всегда мой выбор. Понятно, что есть много достойных музыкантов, и у всех высокий уровень, но главное то, что называют химией отношений. Играю только с теми, с кем она возникает. На фестивале играл с Деборой Немтану, сейчас она, как и ее сестра, представляет Францию, в своих концертах они нередко раздвигают рамки классической музыки. Пианист Юрий Фаворин – на мой взгляд, супер-гений, с невероятным репертуаром. Он мало вписывается в рамки неофольклорного направления. Это интеллектуал, играющий запредельно сложные вещи. Прозвучавшие на фестивале обработки Дьёрдя Цифры – это, возможно, самое сложное, что вообще написано для фортепиано. А Квинтет Леонарда ­– ансамбль, в котором уже несколько поколений играют на цимбалах. Один из моих любимых рассказов о музыке – «Гамбринус» Куприна. Так вот эти ребята, потрясающие, невероятные музыканты, абсолютно такие же, как Сашка-музыкант. Они играют практически все, что угодно, музыку любой страны, в любой тональности.

Прошлый фестиваль был посвящен Франции, нынешний – Центральной и Юго-Восточной Европе, в следующий раз мы отправимся куда-то еще?

Борис Березовский: Конечно. Кстати, с темой Франции это было сделать сложнее, потому что это единственная великая музыкальная культура, которая менее всего связана непосредственно с фольклором. Скорее с придворной, аристократической традицией. А следующий фест действительно может быть посвящен любому другому региону, выбор музыки это позволяет.

А вам принципиально делать свой фестиваль именно в России?

Борис Березовский: Хочу играть здесь все больше, обожаю российскую публику. Я много выступаю по стране, объездил многие города, всю страну – вплоть до Магадана.

Как вообще складывается сезон Бориса Березовского? Сколько концертов вы играете?

Борис Березовский: Складывается порой очень хаотично, хотя я связан с несколькими агентствами. Как-то благодаря авиации везде успеваю, и даже остается время на дом и семью. А концертов – около 100, классическая цифра.

В Европе вас знают и очень любят, а в Америке?

Борис Березовский: В Америке я не играю уже лет 17-18, и мой поезд там ушел. Так сложилось, и сейчас уже поздно что-то менять. Зато хорошо дела пошли в Европе, в Азии и здесь, конечно. В России теперь и мой дом.

Вам нравится ритм московской жизни?

Борис Березовский: В целом да, но я не оригинален, боюсь, что придется продавать машину, проводить время в пробках – нет возможности. А вообще, как только я оказываюсь в Москве, и есть свободное время – иду в театр. Во Франции мне совсем нравился театр, качество игры ужасное, орут, корчатся, шепчут, в Англии конечно, лучше.…А вот драматический театр в Москве! Малый театр, пьесы Островского. Гениальный спектакль Фоменко «Одна абсолютно счастливая деревня», театр Маяковского, Вахтангова, Моссовета!... Русский театр – лучший в мире. Вот в Екатеринбурге я побывал в таком маленьком необычном театре Николая Коляды, смотрел очень милую пьесу.

А какие у вас отношения с современной музыкой?

Борис Березовский: Сложные. Например, нравится музыка Александра Чайковского. Когда-то я услышал его оперу «Один день Ивана Денисовича» в Перми, она произвела на меня сильное впечатление, и я стал слушать другие его сочинения. Он оригинально и разнообразно мыслит, у него всегда много каких-то музыкальных сюрпризов и нет той тяжести, которая непременно ассоциируется с современной музыкой. А вообще, после одного случая, можно считать, что мои отношения с ней закончились. Финалом послужила следующая история: один мой знакомый композитор написал для меня пьесу. Но у меня не было времени (признаться, и желания!) его выучить. И я предложил ему оставить ее в программе, но предупредил, что возьму первый аккорд из его сочинения, а дальше буду импровизировать. И вот я в Мюнхене десять минут играю все, что «под руку попадется». А после концерта появляются рецензии, что «это было прекрасно», «композитор замечательный», и «когда мы снова услышим его новую музыку». И я сказал себе «на этом – все!».